Параллельный вираж. Следствие ведёт Рязанцева - Касаткина Елена
— А что такого? — прошамкал Сергеев набитым ртом. — Желудок просит… Я живой человек.
— Оставь эту пиццу. Говори, что узнал?
Сергеев прожевал комок и вытер губы салфеткой.
— Ну что… В целом немного. Поговорил с дедком из пункта проката. В тот день было выдано 75 пар лыж. Но многие приехали со своими. Все комплекты к девяти вечера были сданы в целости, кроме твоего. Но сама понимаешь, если убийца из местных, значит, он был на своих лыжах.
— Это всё?
— Ну тут ещё…
— Чего? Говори…
— Серафим Платонович…
— Это ещё кто?
— Так дедок из проката…
— Ааа… Он ещё и Серафим?
— Он ещё и Загоруйко. У него, кстати, бейджик на мастерке прикреплён, могла бы и заметить.
— Я ничего кроме оранжевого галстука не заметила.
— А вот и зря, разговорчивый старичок оказался. Он-то мне и рассказал про подозрительного мужика, который в ту ночь вышел из леса без фонарика навстречу поисковикам.
— Он его видел?
— Нет. Ему про это рассказал местный гид, который тоже участвовал в поисках. Вот гид его точно видел и даже описал. Возможно, полиция уже составила фоторобот.
— Фоторобот — это уже кое-что. Если убийца из местных, то кто-нибудь его узнает, а группа крови — косвенно подтвердит.
— Маловероятно! — Волков закинул в рот щепоть зелени. — Группа крови самая распространённая, первая положительная, да и на фоторобот надежды немного, сама понимаешь, ночью и без фонарика… Что мог увидеть гид? Чёрную куртку и чёрную шапку, остальное приблизительно. Да и не факт, что это убийца. Может, такой же волонтёр, устал, вернулся на базу.
— М-да… — Лена разочарованно смотрела, с каким вожделением Волков макает очередную лепёшку в соус и с хрустом и чавканьем пережёвывает её. — И всё-таки меня не оставляет ощущение, что оба происшествия — с Гулей и студентками — связаны между собой.
— Ничего общего, — Волков дожевал второй кусок и принялся за третий.
— Откуда ты знаешь?
— Так сама просила узнать?
— Узнал?
— А что мне оставалось, я ж у тебя в заложниках.
— Так, говори быстрей, хватит жевать. — Лена переложила деревянный поднос к окну. — Остальное доешь, когда всё расскажешь.
— Что за произвол, Рязанцева, это можно квалифицировать как пытка голодом с твоей стороны.
— Ты лучше говори, а то остынет и станет невкусной, — посоветовал Сергеев, которому вид кесадильи не давал покоя.
— Ну что… Две самонадеянные дурочки отправились в горы без сопровождения. С собой у них маленький рюкзачок, две пол-литровые бутылочки воды, фотоаппарат, шоколадка и телефоны. На место к началу тропы они приехали на такси. В такси, кроме водилы, сидел ещё один мужик. Как потом выяснилось, это брат водителя. Тёмная личность. Что-то связанное с чёрной трансплантологией. Он был главным подозреваемым. Его долго не могли найти, пропал, как сквозь землю… Потом оказалось, утонул в одном из озёр.
— Ещё один труп? Озёрные духи наказали? — Вадим подмигнул Лене.
— Лисицын говорит, это дело у них наверх забрали. С гибелью девочек связи нет. По его данным, с мужиком разобрались свои же и брательника напугали, он по-быстрому свалил за границу.
— Что было дальше?
— Девочки позавтракали в этом кафе, пошли в горы и не вернулись. Через два дня их хватились. Девушки остановились в хостеле, поэтому подумали, что они затусили с местными парнями. Искали их два месяца. Сначала нашли рюкзак на берегу реки, что примечательно, сухой и абсолютно чистый. В рюкзаке телефоны. По ним, вернее, по снимкам, которые нашли в телефонах, восстановили картину произошедшего. Провели подетальный биллинг.
— Подожди. — Лена схватила стакан с соком и крупными глотками выпила его весь до дна. — Отпечатки с рюкзака и телефонов снимали?
— Естестна. Но их там оказалось до фига. Помимо их отпечатков ещё около тридцати чужих.
— Если они ночевали в хостеле, то их рюкзак мог трогать, кто угодно, — согласился Сергеев.
— Вот именно. В общем, следователь решила что это неинформативная улика.
— Панамкина?
— Угу, — Волков покосился на остывающую кесадилью.
— Что ещё нашли?
— В рюкзаке только лифчики лежали, и шорты нашла одна из местных. Ещё ботинок… Один…
— А девочек?..
— Нашли уже только кости, и то не все, в основном фрагменты, осколки всякие, тазобедренную с остатками плоти одной девушки и ещё какую-то от другой. И вот что интересно, как говорит Лисицын, остатки плоти первой такие, будто они находились в естественной среде, а кости другой — будто их кто специально очищал от плоти, причём не механически, а химически. На них нет ни следов ножа, ни оружия, ни зубов хищника.
— Так, а что было на снимках?
— Не знаю, я их не видел.
— Чёрт! А этот твой друг не сказал?
— Слушай, Рязанцева, не наглей, он мне не совсем друг, к тому же есть такое понятие, как тайна следствия. Он и так мне выложил гораздо больше, чем имеет право. Так что верни поднос и гони мои бабки.
— Какие бабки?
— Как это какие?! Долг мой тебе… Тьфу, твой мне…
— Ах, долг!
— А ты типа забыла, да?
— Да не кипятись ты, Игорь, ну забыла я, так ты ведь напомнишь.
— Вот и напоминаю, гони бабки!
Лена с нежностью посмотрела на Волкова и слегка наклонилась к нему.
— Получишь свои бабки, — мило улыбнулась, — если достанешь мне фотографии.
Глава пятая
Она в возбуждении, тревожном, пугающем, но приятном. Такое с ней происходит всегда, когда начинается следствие. К возбуждению примешивается сомнение, в первую очередь в успехе, но это нормально. Человек думающий всегда сомневается. Должен сомневаться, если он не глупец с самомнением.
— Что Виталий?
— Не идёт на контакт. Закрылся. Похоже, опознание добило его.
— Не удивительно. Панамкина постаралась. Надо бы всё-таки его расспросить — может, у Гули были враги.
— Трудно представить, — Вадим включил телефон. — Подождём, может, отойдёт.
— У нас мало времени, отпуск скоро закончится.
— Вот именно. А мы так и не освоили с тобой параллельный вираж. — Вадим заглянул в телефон. — Погодка, кстати, что надо! Может, махнём в горы, покатаемся?
— Хватит с меня виражей. С этим бы разобраться.
— Лен, это бессмысленно. У тебя нет данных, нет результатов экспертизы, ничего нет. Ни подозреваемых, ни улик, ни мотива преступления.
— Если нет, значит, надо их найти.
— Как?! — Вадим отбросил телефон на кровать.
— Рассуждая, анализируя, сопоставляя.
— Ну-ну. Попробуй. — Вадим подтянул подушку и закинул руку за голову. На послеобеденный сон, так же как и на горнолыжные удовольствия, рассчитывать не приходилось.
— Во-первых, что касается данных… Кое-что у нас есть, а когда Волков принесёт снимки…
— Ты серьёзно веришь в это?
— Почему нет? Он за свои деньги на любой подвиг пойдёт.
— Он-то может и пойдёт, а вот его товарищ вряд ли.
— Но выложил же он ему про девочек… Из рассказа Волкова я поняла, что товарищ его — человек пьющий, а на таких легко подобрать рычаги воздействия.
— Лена!
— Ну да, это противозаконно, но что делать, другой возможности у меня нет. Я честно предлагала сотрудничество. Не захотели — так извините… — нарастающее возбуждение окрасило щёки бледным пурпуром.
— Ну хорошо… Всё равно я бы не стал особо надеяться на эти снимки. А что по другим пунктам?
— По другим! Подозреваемые… — Лена поджала губы пальцами и задумалась.
— Ну и?.. Нет мотива, нет подозреваемого.
— Мотив есть. Он хотел её изнасиловать.
— Мы не можем это утверждать. Если хотел, то почему не изнасиловал? Одежду снял, бельё сорвал и ушёл.
— Ты же слышал, она его ранила, это и помешало ему осуществить задуманное.
— Допустим, но раз уж ты увидела параллель в этих двух трагедиях, то как это соотносится с гибелью девочек?
— Возможно, в истории со студентками цель была та же — изнасилование. Мы не можем это утверждать, но и исключить тоже.
