Смерть Отморозка. Книга Вторая - Кирилл Шелестов
Верочка была для Ваньки главным авторитетом, он слушался ее беспрекословно, повторял ее суждения и фразы. Он вообще был послушным хорошим мальчиком, но не более. Сам Норов в ту пору читал много по истории, социологии, психологии, искусству, и конечно, по библеистике. За годы работы в мэрии он редко брал книги в руки, истосковался по ним и теперь набросился на них с жадностью. Пытаясь пробудить в Ваньке интерес к чтению, он рассказывал ему про выдающихся деятелей, великих завоевателях или описывал приключения книжных героев. Ванька слушал с вежливым любопытством, однако вопросов никогда не задавал; становилось ясно, что все это звучит для него слишком отвлеченно, его кругозор ограничивался простыми житейскими событиями. Равнодушен он был и к живописи, и к музыке; и чуть оживлялся, только если разговор касался машин, — в автомобильных марках он по-прежнему разбирался хорошо и характеристики моделей помнил наизусть.
Инертность сына беспокоила Норова, однако Верочка считала, что Ванька еще просто маленький, вот будет постарше, обязательно чем-то увлечется.
— Ты уже стала постарше, — возражал Норов. — А чем ты увлекаешься?
— Я? — пойманная врасплох, Верочка чуть краснела. — Ну… разным… Просто сейчас у меня времени на увлечения не остается. В данный период меня интересует… дизайн.
— Дизайн чего? Одежды, интерьера?
— Ну… вообще дизайн.
— Смотри-ка, не знал. Ты никогда не упоминала об этом.
Верочка недовольно поднимала брови, пожимала плечами:
— Зачем? Тебе же это не нужно!
Это вновь был скрытый упрек, на сей раз в том, что ему безразлична ее богатая внутренняя жизнь. Когда-то брови Верочки были густыми, соболиными, но, переехав в Москву, она их выщипала, косметолог убедила ее, что так ей лучше.
***
Близких отношений у Норова с женой не было уже несколько лет. Оба привыкли к этому и попыток возобновить их не предпринимали.
Верочка во сне похрапывала, Норов часто просыпался и из большой супружеской спальни он перебрался в кабинет. По правде говоря, это было единственное место во всей квартире, где Норову нравилось, — он любил книги, в их окружении он ощущал себя примиренным с мирозданием. Он скучал по своим книгам, жалел, что не оставил их, тем более, что ни Верочке, ни Ваньке они не были нужны, оба были к ним совершенно равнодушны.
В кабинете он спал на старом раскладном диванчике, слишком коротком даже для него. Норов не раз просил Верочку поменять его на что-то более подходящее, она обещала, но тянула, — отчасти из скаредности, отчасти — потому что никак не могла выбрать то, что ей нравится.
***
Еще в ходе ремонта обнаружилось, что Верочка купила вместо одной большой квартиры — четыре, разной площади, и объединила их. Так получилось дешевле. Поначалу Норов не придал этому значения, даже похвалил ее за сообразительность, но вскоре понял неудобства такого подхода. Вероятно, не все помещения задумывались, как жилые, в Ванькином углу и в Норовском кабинете стены были тоньше; там вечно гуляли сквозняки, зимой температура не поднималась выше 15 градусов. Ванька к этому привык, и, хотя часто простужался, не жаловался и не мерз. А вот Норов не выключал в кабинете обогреватель.
Борис Петрович, заменявший в Москве изгнанную тещу, во время отсутствия Норова обитал на Ванькиной половине. Верочка ложилась поздно и вставала не раньше десяти, — оказавшись на свободе, она была счастлива, что ей наконец-то не нужно подстраиваться под привычки мужа. В обязанности Бориса Петровича входило отводить Ваньку по утрам в школу, а на обратном пути делать мелкие покупки по списку, выданному Верочкой. Иногда ему поручалась и уборка в доме. Он готовил с Ванькой заданные на дом уроки, присутствовал при занятиях с репетиторами, а когда Верочка неважно себя чувствовала, он на маршрутке возил Ваньку на тренировки.
Теща прежде спала в кабинете Норова, и даже несколько месяцев спустя после ее отъезда он изредка обнаруживал следы ее пребывания. Если ему попадались ее вещи, он их молча с отвращением выбрасывал.
***
Поторопись, Кит! Надо, не привлекая внимания, пробраться наверх и забрать пистолет из рюкзака!
— Вы куда, месье Норов? — окликнул его Лансак.
— Я обязан вам докладывать?
— До тех пор пока не закончится обыск, вам следует оставаться в поле нашего зрения.
Норов заставил себя усмехнуться.
— Вы боитесь, что я спрячу важные улики?
— Представьте себе, да, — усмехнулся в ответ Лансак с вызывающим бесстыдством.
Наглая твоя ментовская рожа! Ты думаешь, ты уже меня поймал? Рано радуешься!
— Мне нужно на минуту отлучиться. Подняться наверх, кое-что взять…
— Подождите секунду. Сейчас принесут маски, и один из моих людей сходит с вами.
— Без маски я его, конечно, съем, — ответил Норов, пряча досаду.
Вернулся Виктор Пере с одноразовыми голубыми масками.
— Вы тоже наденьте, месье Норов! — потребовал Лансак.
Пере протянул Норову маску. Эрик от полицейских масок отказался и достал из кармана черную, тряпичную, самодельную.
— Лиз сшила, — сказала он Норову.
— Нам с Анной она тоже такие сшила, только я свою наверху оставил. Хотел за ней сходить, да, видишь, не получилось…
Норов упомянул о маске, чтобы развеять подозрения Лансака. На самом деле, он не помнил, куда ее засунул.
— С чего начнем? — бодро осведомился Пере у шефа.
— Начни с того, что руки помой, — посоветовал ему Норов. — Всегда полезно.
Пере не обиделся на насмешливый тон.
— Зачем? Я же в перчатках, — и он поднял руки, демонстрируя синие перчатки.
— Вам уже не надо наверх? — спросил Лансак у Норова.
— Надо, — возразил Норов из чистого упрямства, понимая, что сейчас у него вряд ли получится исполнить задуманное.
— Иди с месье Норовым, — приказал Лансак белобрысому Мишелю Дабо.
Долговязый Мишель позади Норова поднялся по скрипучей лестнице и следом за ним вошел в спальню. Первым делом Норов посмотрел на рюкзак, обычно неприметно лежавший под стулом в изголовье кровати. Он был на месте. Оставалось до него добраться. Но для этого следовало придумать подходящий
