Смерть Отморозка. Книга Вторая - Кирилл Шелестов
Норов лишь криво усмехался и пожимал плечами, — все-таки он был об Осинкине лучшего мнения.
***
Хотя на образование сына и его спортивную подготовку Норов денег не жалел, ни на одном направлении Ванька, мягко говоря, не блистал. Уже с третьего класса пришлось нанять ему репетиторов по всем основным предметам, причем, из той самой школы, в которой он учился, — иначе получать «пятерки» у него не получалось. Когда Ванька закончил четвертый класс, Верочка сказала Норову, что нужно выбирать: музыка или спорт, на то и другое мальчика не хватало; он страшно уставал, врачи советовали снизить нагрузку.
Сама Верочка была за музыку, — ей очень нравилось ходить на концерты в музыкальную школу. Ванька выходил к роялю в костюмчике с бабочкой, красивый, причесанный, и после исполнения простенькой пьесы театрально раскланивался с публикой. Но Норов выбрал спорт; музыканта из Ваньки все равно не получалось, а укреплять его здоровье было необходимо. Отцовскому решению Ванька был рад; спорт он, конечно, не очень любил, но музыку еще меньше; разучивать пьесы было для него настоящей каторгой. Фортепьяно в их квартире замолчало навсегда.
На первый разряд по плаванью Ванька вытянул поздно, лишь к тринадцати годам. В этом возрасте Норов ходил уже по второму взрослому, а ведь Ванька был на целых семь сантиметров выше него, что в плавании важно. В его школьных оценках преобладали пятерки, но давались они тяжело: часами усердного сидения над домашними заданиями с репетиторами и дедушкой, который вышел на пенсию по инвалидности и теперь тоже жил в Москве, помогая Ваньке в математике, а Верочке — по хозяйству. Теща по настоянию Норова была все-таки выслана.
Когда Верочка летом приезжала с Ванькой в Саратов — отдохнуть на Волге, покататься на катерах мужа, похвастаться перед подругами жизнью в столице, она обязательно вместе с Ванькой наносила визит вежливости свекрови. Ей хотелось, чтобы та видела, каким красивым растет Ванька и каких выдающихся результатов он добивается.
Об успехах Ваньки мать Норова знала и от тещи, которая регулярно ей звонила. Мать Норова не выносила тещу на дух и зачастую довольно бесцеремонно пресекала ее долгие телефонные излияния. Но та все равно звонила, считая своим долгом поддерживать родственные отношения. К Верочке мать Норова относилась сдержанно, да и к Ваньке, похоже, особой теплоты не испытывала. Умные, любознательные и неизбалованные дети Кати ей явно были симпатичнее. К ним она даже несколько раз ездила в Нижний, тогда как у Верочки в Москве не была ни разу. Впрочем, вместе с Верочкой и Ванькой она порой выбиралась в театр, — если Верочка ее приглашала.
— Он у тебя как платный паровозик на детской площадке, — однажды с усмешкой сказала она Норову. — Сунешь купюру, проехал несколько метров и остановился. Надо новую купюру скармливать.
Она была лишена сентиментальности. О несоответствии огромных затрат скромным результатам Норов думал и сам. Он не понимал, отчего так происходит, ведь Ванька был смышленым ласковым прилежным мальчиком. Правда, подлинной глубины в нем Норов не ощущал. Как ни любил он сына, но должен был признаться себе, что изнутри Ванька был пустоват: ни таланта, ни воли, ни азарта, ни характера.
Норов пытался осторожно обсудить эту тему с Верочкой, но та болезненно воспринимала любое критическое замечание в адрес Ваньки. Трудно сказать, чего тут было больше: материнской любви или боязни, что Норов, разочаровавшись в сыне, сократит расходы на их содержание. Так или иначе, Верочка сразу начинала нервничать и с надрывом твердить, как трудно ей воспитывать ребенка одной.
***
…Что будем делать, Кит? Звонить в консульство в Париже? Искать адвоката? Постой, не горячись, давай разберемся. Этот самодовольный болван не явился бы сюда без серьезных улик. На основании голых подозрений никто не позволил бы ему устроить обыск у иностранца, — французы не любят международных скандалов, это мешает туризму. Что он мог накопать? Не хочется тебя огорчать, но возможностей у него — море! Видео с камер на дороге — раз. Ну, это — чепуха, ничего не доказывает! А камера на площади в Альби? Это хуже. Любопытно, есть ли на ней Брыкин? Какая тебе разница, Кит? Допустим, есть, и что? Где сейчас Брыкин? В России. А ты — вот, под рукой.
Хуже всего, если он разыскал того мужика с собакой, который застукал нас с Клотильдой в шале. Нет, Кит, хуже всего, если он нашел твои пальчики в офисе Камарка! Вот это будет сильно! Стоп! Не будет! Как раз пальчиков у него и нет! Ведь у меня отпечатки они еще не брали, значит, пальчики отпадают, во всяком случае, пока… Но мужик с псиной — не намного лучше. Может быть, совсем не лучше. Очень неприятно! Еще неприятнее станет, если в руках полиции сойдутся все улики: камеры на дороге, камера в Альби, два барбоса — двуногий и четвероногий, и пальчики… Вот тогда тебе точно потребуются и адвокат, и помощь из консульства!
Ствол! Мать честная, наверху же ствол! В рюкзаке! Черт! Чума! Вот угораздило! Если они вдобавок ко всему найдут еще и пистолет, тебе не поможет никто! Что же делать?
Вероятно, он переменился в лице, потому что Лансак, следивший за ним, не преминул осведомиться:
— У вас все в порядке, месье Норов?
— Нет, — отрывисто бросил Норов.
— Что вас беспокоит?
— Ваш визит.
— Ах, это… — Лансак усмехнулся. — Ну, если вам нечего скрывать, то наше общение не затянется.
Если бы мне не было, чего скрывать, ты бы сюда не притащился, жаба ты надутая! Мы оба понимаем: мне есть, что скрывать!
— Так все-таки, где ваши друзья, месье Норов? — этот вопрос, вероятно, не давал Лансаку покоя.
Какой непроходимый идиот! Надо обладать твоим везением, Кит, чтобы забраться в благословенную французскую глушь и нарваться на такого кретина! Неужели этот гений деревенского сыска и впрямь думает, что я ему все выложу?
— Кто именно вас интересует?
— Например, муж мадам Польянски?
Фамилию он произнес хотя и по слогам, но довольно правильно. Гляди-ка, выучил, кролик толстомордый! Поди, раз двадцать повторил ее в докладах начальству!
— Он уехал.
— Куда?
— Наверное, в Париж. Вы же не предупредили его о своем визите.
— Он бы остался, да? — хмыкнул Пере, подмигивая Норову.
Лансак суровым взглядом показал тому неуместность шуток во время столь важного процесса.
— Мадам Польянски уехала вместе с мужем?
— Мадам Полянская в госпитале в Альби.
— Печально. Что с ней?
— Коронавирус.
Теперь в лице переменился Лансак.
