Пусть она уйдет - Никола Сандерс
– Ты ей что-нибудь давала? – кричу я, дергая ее за запястье.
– Нет! Еще нет. Только собиралась! Пусти! – Она вырывает руку и потирает запястье.
– Чего ты так взбесилась, Джоанн?
– Потому что она не плакала! Я бы услышала! – Снова поворачиваюсь к Хлое. – Почему ты врешь? И что ты делала с лекарством? Отвечай!
– Успокойся, Джо, – сурово произносит Ричард, опуская руку мне на плечо. – Давайте просто спокойно и взвешенно во всем разберемся, хорошо? Как взрослые люди.
Он поворачивается к Хлое.
– Что случилось, милая?
– Я пытаюсь тебе сказать! Эви плакала…
– Я не просила тебе давать Эви лекарство!
– Да что с тобой не так? Почему ты так себя ведешь? – кричит Ричард.
Я не обращаю на него внимания и складываю руки на груди.
– Но ты сказала, что у нее режутся зубы. Что если втереть немного «Калпола» ей в десны, это поможет. Я видела, как ты это делала. Пыталась помочь. Я хотела сделать что-нибудь полезное, потому что ты постоянно в таком стрессе! Я хотела позаботиться об Эви, чтобы вы могли немного поспать!
Поспать было бы здорово, на автомате думаю я. В это время где-то на фоне начинает завывать Эви. Я разворачиваюсь, прохожу мимо Ричарда и наступаю на разбитое стекло. Оно впивается мне в пятку, и с каждым шагом я оставляю на ковре маленькие кровавые пятнышки.
Я беру Эви и похлопываю ее по спине, но сама так сильно трясусь, что она плачет еще сильнее.
Я поворачиваюсь и вижу, что Ричард прижимает плачущую Хлою к себе. Она всхлипывает, и ее грудь судорожно приподнимается.
– Я не хотела сделать ничего плохого! – рыдает она.
– Все хорошо, милая. Ну, ну.
– Это потому, что она меня ненавидит! – кричит она, глядя прямо на меня. – Я всегда все делаю неправильно!
– Ненавижу тебя? – Я не могу поверить своим ушам. – Как ты можешь такое говорить, когда я так старалась? Это я тебе не нравлюсь.
– Хватит! – обрывает нас Ричард. Он выводит по-прежнему всхлипывающую Хлою за дверь. – Ты совсем с ума сошла, Джо.
– Что, прости?
– Поговорим утром, – бросает он через плечо.
– Очень надо, – огрызаюсь я.
– Да, надо, – отвечает он и с ужасной злобой смотрит на меня.
Я таким злым его никогда не видела. Мои глаза наливаются слезами от ярости, ведь он не видит того, что вижу я.
Он не верит мне.
Глава 13
Я кладу Эви спать в маленькую кроватку, которая стоит в нашей комнате. Раз уж Ричард не будет здесь сегодня спать, то и жаловаться не станет. Я закрываю дверь и дохожу до того, что прислоняю к ней кресло на тот случай, если Хлоя вдруг решит навестить нас посреди ночи и завершить начатое. Как там говорят? Если у тебя паранойя, это еще не значит, что твоя злая падчерица не шастает по ночам, пытаясь убить твоего ребенка.
Меня все еще трясет, когда я беру Эви, чтобы успокоить. Хожу по спальне, но она никак не может угомониться. Ее маленькое личико раскраснелось, сжатые кулачки прикрывают глаза, а по щекам бегут горячие слезы. Она открывает рот, чтобы закричать, и я вижу крошечные белые точки, прорезающиеся на верхних деснах.
– Ох, милая, конечно, ты расстроена, бедная моя малютка.
И потом я с тревожным чувством вспоминаю ее влажные щеки, когда я заглянула в ее колыбель. Она что, заплакала и проснулась, а я ее не услышала? Могла Хлоя говорить правду? Что она просто хотела дать ей «Калпола»? «Калпола», который теперь разбрызган по всей ванной?
Проходит не меньше часа, но в конце концов Эви выбивается из сил и оседает от усталости у меня на руках. Я осторожно кладу ее обратно в кроватку и поправляю одеяльце. А потом сажусь на край и смотрю на нее. Может быть, я действительно неадекватно отреагировала? Может, намерения Хлои и правда были такими невинными, как она говорила?
Я проверяю, окончательно ли Эви заснула, а потом на цыпочках выхожу из комнаты, плотно прикрываю за собой дверь и возвращаюсь в детскую за видеоняней.
Она оказывается на ковре; монитор смотрит в пол. Похоже, кто-то ее случайно смахнул. Это объясняет, почему я ничего не видела и не слышала. Может, это я ее уронила? Не помню, но, наверное, такое возможно.
Я возвращаюсь в постель, ложусь на свою половину и смотрю на Эви.
Думаю о своей матери. Когда я была младенцем, она заперлась со мной в доме, потому что считала, что все хотят меня отравить. Она даже бабушку ко мне не подпускала. Все было настолько плохо, что наша соседка миссис Делани позвонила в службу опеки. Когда они увидели, в каких условиях мы живем: мама забаррикадировала все окна и двери, а к уборке уже давно потеряла интерес, – меня на несколько месяцев отправили к бабушке, а мать положили в больницу с состоянием, которое позже диагностировали как постродовой психоз.
К счастью, ей стало лучше. Я снова вернулась к ней, хотя бабушка проводила с нами каждую вторую неделю, чтобы следить за обстановкой.
И теперь, вновь и вновь проигрывая в голове события этой ночи, я не могу не задаться вопросом: неужели я такая же, как она?
Только это не так. Когда я забеременела Эви, Ричард в первую очередь предложил поговорить об этом с моим лечащим врачом. Муж знал о моей матери – подобные темы возникают, когда люди начинают сближаться, – но все же я удивилась, что он вообще вспомнил эту историю.
– Они могут сделать какой-нибудь анализ крови? Выяснить, не унаследовала ли ты болезнь матери? – серьезно спросил он. – Просто чтобы не рисковать.
Меня слегка обидело такое предложение, но я решила, что он просит об этом только из-за беспокойства о нашем будущем ребенке, и не могла злиться на него. Так что я действительно поговорила с доктором. Таких анализов не оказалось, но она заверила, что у меня крайне маловероятно будет такая же, как выразился Ричард, болезнь. Но стоит держать руку на пульсе. Только мне не надо держать руку на пульсе. Я не сумасшедшая.
Технически я начинаю работать только на следующей неделе, но этим утром позвонила Шелли и спросила, не могла бы я присутствовать на видеовстрече с ней и Беном сегодня днем. Они хотели бы ввести меня в курс последних событий и обсудить распределение обязанностей. Она сказала, что уже отправила мне е-мейл. Меня все еще слегка штормило после прошлой ночи, так что, видимо, я проявила чуть меньше энтузиазма, чем она ожидала, потому что Шелли спросила:
– Ты же все еще хочешь работать с нами, да? Ты не передумала?
– Нет! Ни в коем случае! Мне просто нужно спросить свою… няню, свободна ли она. Я сейчас напишу ей, и, если все нормально, я готова.
Сейчас я даже не уверена, хочет ли Хлоя оставаться у нас или нет. Я не видела ее за завтраком, только Ричарда, так что она вполне могла просто собрать свои вещи и уехать (ура!).
Но не стоило рассчитывать на такое везение.
– Она еще не вставала с постели, – трагически заявил Ричард, будто Хлоя только что вернулась с двенадцатичасовой изматывающей смены в неотложке. Он обеспокоенно взглянул на меня и взял за руку.
– Я очень сожалею о том, что вчера случилось.
– Правда?
Он кивнул.
– Я понимаю, насколько кошмарно было увидеть Хлою с каким-то лекарством для Эви.
Это прозвучало как музыка для моих ушей.
– Да? Понимаешь?
– Конечно! Но ты бы видела, насколько неадекватно отреагировала! Ты вообще о чем подумала?
А о чем я подумала? Я не смогла бы заставить себя сказать это вслух. Что она хотела отравить свою маленькую сестренку?
Я села рядом с ним и положила голову ему на плечо.
– Ты прав. Извини. Не знаю, что на меня нашло.
Он погладил меня по плечу большим пальцем.
– Как думаешь, может, стоит поговорить об этом с доктором Флетчер?
– Не знаю, – отстраняюсь от него. – А ты?
Он потер рукой подбородок. Ричард не побрился, так что этим утром на нем красуется сексуальная щетина.
– Если есть вероятность, что у тебя то же… ну, ты знаешь… расстройство, то это бы многое объяснило, правда?
Я сморгнула, глядя на него.
– Серьезно?
– Сходи поговори об этом с доктором Флетчер. – А потом прибавил: – Ради меня.
Я кивнула.
– Я подумаю
