Чёрные вдовы - Владимир Волкович
* * *
– Ой, Машенька! Совсем забыла тебе сказать, сегодня вечером у нас будет необычный гость.
– А кто это?
– Раввин из синагоги.
Маша пожала плечами:
– Я тогда уйду, чтобы вам не мешать.
– Что ты, ни в коем случае, он будет интересно рассказывать об Израиле и о евреях. А то мы даже своей истории не знаем.
Моложавый, симпатичный человек с чёрной аккуратной бородкой Маше сразу понравился, хотя она и не питала к мужчинам никаких чувств, если от них не было реальной пользы.
Раввин улыбнулся девушке, поклонился и назвал себя:
– Роман.
– Маша.
– Не ожидал, что увижу такую красивую девушку.
Мария улыбнулась краешками губ:
– Благодарю за комплимент.
– Товарищи, прошу за стол, чай сейчас будет. – Клара выкатилась из кухни, держа в руках чайник.
– Я слышал, Маша, что вы собираетесь репатриироваться в Израиль?
– Ещё пока точно не решила.
– А что вас смущает?
– Здесь я родилась, выросла, здесь моя родина. Я собираюсь учиться в консерватории и стать музыкантом.
Роман задумался и спросил:
– А что такое родина?
– Ну как же? Это место, где человек родился, где его дом, семья, родственники, друзья. Где он вырос, учился…
– Женился, – без улыбки добавил Роман.
– Да, и женился, детей родил.
– Это понятие для русского человека звучит так, как ты его сформулировала, для еврея же такого чёткого понятия «родина» нет, оно, в общем-то, субъективно. Вот взять даже два понятия в иврите: моледет – это родина, эрец лейда – место рождения, и они далеко не тождественны.
Маша с интересом смотрела на Романа, похоже, что она слышала об этом впервые.
– Почему же это, и как тогда еврей представляет себе свою родину? Или он о ней и вовсе не думает?
– Понимаешь, Маша, со времени разрушения Второго Храма, а это около 2000 лет назад, в среднем каждые 20 лет происходило крупное переселение евреев из одного места в другое. Иногда их изгоняли из страны, где они жили, иногда устраивали погромы, и жить там дальше было опасно. А в ином случае был настоящий геноцид, истребление народа, как это случилось во времена Богдана Хмельницкого. То есть жизнь двух-трех поколений евреев в одном месте, скорее, исключение, чем правило.
– Но сейчас же другое время, и такое не допустят.
– Ну, вот же допустили, по историческим меркам, совсем недавно в Германии. Один бесноватый вождь сумел промыть мозги многомиллионному талантливому народу. Но вернёмся к евреям, они тысячи лет мечтали о возвращении в свою страну, туда, где похоронены их далёкие предки, где зародился народ. Родилось движение за возвращение под названием «сионизм». И вот после жестокой войны, в которой были уничтожены шесть миллионов евреев – треть всего народа, удалось создать государство Израиль. Сионизм выражает особую связь между еврейскими национальными чувствами различных общин по всему миру и страной Израиль – колыбелью народа. Получается, что понятие «родины» у евреев особенное, глубинное, связанное не только с местом, где непосредственно родился человек, но и с древней страной, с древней землёй, где зародилась и откуда пошла современная цивилизация.
– И что же, теперь всем евреям надо ехать в Израиль?
– Это всегда решение добровольное, у каждого свои причины и свои расчёты. Но сама эмиграция – это не просто бег от чего-то, но и стремление в страну предков. Но также и опасение за свою жизнь и жизнь своих детей. Сегодня вроде всё нормально, хотя антисемитизм ощущается, где больше, где меньше, а завтра захватит власть другой правитель, и начнётся истребление евреев, как это уже бывало множество раз в истории. И снова надо будет бежать. Но сегодня есть для евреев своя собственная страна, созданная впервые за два последних тысячелетия. Только там возможна спокойная и счастливая жизнь в безопасности от очередного авторитарного правителя, захотевшего списать на евреев ответственность за свои идиотские поступки и решения.
* * *
– Ты, сумасшедшая, Машка, – окружили её девушки в консерватории, куда она была уже принята, – что тебе делать в этом Израиле? У меня знакомые там, загнали их в кибуц, колхоз по-нашему, коров доят, навоз убирают. Ты этого хочешь?
– Да, Мария, – подтвердила подошедшая преподавательница, – ты – умная, талантливая девушка, тебя ждёт большое будущее. А в этом Израиле лишь загубишь свой талант. Ведь тебе же только восемнадцать лет.
Но Маша упрямо наклонила голову:
– Я уже решила и отступать не намерена!
Начались предотъездные хлопоты.
– Клара, давай подумаем, что брать с собой.
– Чего тут думать, всё, что хочешь, не потащишь. Израиль – тёплая страна, значит, надо больше летних вещей. Но, с другой стороны, зима там тоже бывает, В Иерусалиме даже снег выпадает. И отопления там в домах нет.
– Как это, без отопления? Они дома в шубах, что ли?
– Греются кто как может: спирали электрические подключают, кто газом отапливается, а то и углём.
– Вот те раз! Дак зачем мы туда едем, уголь в буржуйку кидать?
– Ну, это редко, в основном там тепло. А ты откуда о буржуйках знаешь?
– Да читала, и про вагоны-теплушки, которые ими отапливались, когда люди месяцами ехали.
– Ладно, давай думать о хорошем.
До начала отъезда в середине июня оставались считанные дни. Мария прощалась с друзьями и подругами, которых оказалось на удивление много. Всё-таки она притягивала юношей и девушек своей независимостью, умом, знаниями и, конечно, красотой. К красивым людям, особенно девушкам, тянутся все знакомые, а если они ещё и умны, то от желающих быть друзьями нет отбоя. Почти каждый день она проводила на вечеринках, в кафе и ресторанах.
Послезавтра улетать. И тут девушка вспомнила о пожилом толстячке Тофике Байрамове, с которым познакомилась в давний уже вечер на тусовке в кафе «Театральное», где была со своей тётушкой Кларой. Никакой особой приязни Маша к нему не питала, но он рисовал её портреты, смотря на которые, все окружающие восхищённо качали головами. Надо бы попрощаться, вряд ли она с ним ещё когда-нибудь увидится.
Дверь в мастерскую, служившую одновременно и жилищем одинокому холостяку, долго не открывали. Наконец послышался сонный голос:
– Кто там?
– Это я, Тофик.
– А, Машенька, сейчас открою, – ответили за дверью уже другим, взволнованным голосом. Щёлкнул замок, и перед девушкой предстал Тофик в майке. – Заходи, моя хорошая!
«Фу, какой противный, – подумала Маша, переступая порог, – и как я раньше не замечала, привыкла, наверное. А сейчас долго не видела, и вот нате».
– Я ненадолго, Тофик, пришла попрощаться.
– Уже уезжаешь, как жаль, а я люблю тебя по-настоящему.
– Ну уж, по-настоящему, – иронично протянула Мария. – Ты же знаешь, Тофик, как я отношусь к
