Чёрные вдовы - Владимир Волкович
Клара нервно затянулась сигаретой и ушла на кухню. Поставила на газовую плиту сковородку и начала жарить котлеты, которые Маша очень любила. Вкусный запах проник в комнату девочки. Вслед за ним вошла и тётя.
– Машенька, надо хоть немножко поесть… два дня не евши…
– Девочка зыркнула глазами в сторону тёти и, отвернувшись, глухо проговорила:
– Я не могу. Иди, оставь меня наконец…
Клара пожала плечами и удалилась в гостиную.
Только на третий день Маша свалилась на кровать и проспала чуть ли не сутки. Когда тётя вошла в её комнату, она сидела на кровати и оценивающе смотрела на вошедшую.
– Хочу есть! – требовательно произнесла девочка, и Клара удивилась тембру её голоса, казалось, он стал значительно ниже.
– Сейчас, сейчас, ты пока умойся, оденься…
Не успев закончить завтрак, Маша объявила:
– Мне надо в школу и в музыкалку.
– Отдохни хоть немного.
– Нет.
Через несколько дней, когда Кларе надоело бегать в квартиру Маши, она заговорила с ней о переезде.
– Смотри, Машенька, я играю в оркестре, на виолончели, ты знаешь, у меня бывают командировки и выезды на гастроли, я не смогу всё время ухаживать за тобой.
– За мной не надо ухаживать, я сама всё знаю.
– Я в этом нисколько не сомневаюсь, но ты ещё школьница, тебе не дадут жить одной в квартире. Ты не имеешь никаких доходов, нужно готовить и убирать… Тебя просто отправят в детдом, если не найдётся опекун. Поэтому предлагаю переехать ко мне, а я стану официально твоим опекуном, мы же близкие родственницы.
Через несколько дней Маша переехала к тёте Кларе.
Вскоре тётя уехала на три дня на гастроли, а возвратившись, бросилась на шею Маше. Обнимала её, целовала, гладила по растущей груди, по округлившимся бёдрам.
– Ну, Клара, ну хватит, чего это вы?
– Соскучилась по тебе, моя хорошая!
Девочка не понимала тётю, она никогда не слышала о лесбийской любви, которой предавалась двадцативосьмилетняя виолончелистка.
В субботу Клара устроила банный день.
– Машенька, давай я тебе массаж сделаю.
– А для чего он мне?
– Будешь свежей, бодрой, энергичной, болезни уйдут.
– Так они ко мне ещё не приходили, – пошутила Маша.
– Не приходили, так придут. Знаешь, какое это наслаждение – массаж?
– Ладно.
– Раздевайся и ложись на эту кушетку.
Клара осторожно начала водить пальцами по нежной коже спины девочки, переместилась на ягодицы, прошлась по ногам, снова вернулась к ягодицам и бёдрам, но теперь с внутренней стороны.
– Как тебе?
– Хорошо, приятно.
– Теперь переворачивайся на спину.
Маша перевернулась, и руки тёти заскользили по её груди, животу, внутренней части бёдер. Коснулись мягких ещё пушистых волосиков внизу живота и слегка начали массировать точку, которую Маша уже знала, и сама пробовала не раз. Тепло начало подниматься вверх, жар ударил в голову, девочка задышала часто, изогнулась, как змея, застонала, крикнула что-то сквозь сжатые зубы и, отдёрнув руку Клары, откинулась на подушку. Её трясло.
– Тебе хорошо, девочка, хорошо? – заволновалась тётя.
– Да, – тихо произнесла Маша, – но не надо, я больше не могу.
– Это пройдёт, у всех вначале бывает, потом понравится, сама просить будешь.
Маша отвернулась от настойчивой тёти, встала и направилась в ванную. Тем не менее с этого времени они ложились спать вместе. Это случалось не всегда, девочка привыкла с детства спать одна в своей комнате. Первое время после гибели родителей она очень остро переживала потерю, плакала по ночам, звала маму, кричала во сне. Клара утешала её, как могла, не забывая преподавать ей сексуальную науку. Маша инстинктивно пыталась заменить маму, которой ей так не хватало, её родной сестрой, но получалось это плохо. Она с удовольствием соглашалась ходить на вечеринки и артистические тусовки, когда тётя её приглашала.
* * *
Прошёл год. Внешне в жизни девочки ничего не изменилось, но менялась она сама, её сущность. Маша так же, как и раньше, ходила на занятия, легко и быстро осваивала программу музыкальной школы. Учителя и одноклассницы старались как-то более бережно к ней относиться, зная о её горе, но Маша не позволяла другим сочувствовать себе, а держалась независимо.
– Машенька, сегодня вечером у нас артистическая тусовка, будет много интересных людей. Как у тебя с уроками?
– Я успею сделать. Во сколько начало?
– В восемь.
Кафе под одиозным названием «Театральное» предполагало спуск в полуподвал. Клара открыла тяжёлую арочную входную дверь, повторяющую проём. В большом помещении было полно народу и сигаретного дыма, из которого вдруг возникали чьи-то лица.
– О, Кларисса! – подкатил к ним какой-то весёлый тип с белыми волосами и такими же белёсыми глазами. – А мы гадаем, почему тебя давно не видно.
– На гастроли выезжали, – соврала Клара.
– А это кто с тобой? Какой бутончик! – белобрысый приблизился к Маше, выглядывающей из-за плеча тёти. – Разрешите вашу ручку, мадемуазель?
Девочка посмотрела на Клару, как бы спрашивая разрешения. Тётя кивнула. Маша протянула руку и удостоилась прикосновения губ к тыльной стороне ладони.
– Дамы могу перекусить, пока начнутся танцы, – предложил высокий красивый молодой человек, – садитесь за тот столик, – показал он.
– Это известный актёр, ты его, наверное, узнала, – вполголоса прокомментировала Клара, – Юрий Герасимов.
Маша кивнула, хотя фамилия ей ни о чём не говорила, и она её благополучно забыла под натиском новых впечатлений. Подходили какие-то люди, раскланиваясь с тётей и целуя ей ручку. Отпускали комплименты Маше, пристально на неё смотрели, как будто раздевая взглядом. Клара закурила и протянула пачку Маше:
– Будешь?
Маша кивнула:
– Попробую, я ещё никогда…
– Давай бери, это успокаивает нервы и придаёт уверенности.
Клара щёлкнула зажигалкой, и Мария затянулась и сразу закашлялась.
– Не тяни дым глубоко, пока привыкнешь, бери дыма немного и сразу выдыхай, – наставляла тётя.
Когда выпили уже по третьему бокалу, Маша наклонилась к уху Клары:
– Хочу в туалет.
– Вон на той стороне пройдёшь в коридор, увидишь две двери, заходи в ту, где написано «Ж».
Маша встала, голова слегка кружилась, словно в мозгу слышался какой-то неясный шум. Она выпрямилась и пошла прямо через зал, гордо подняв голову. Все оборачивались ей вслед, мужчины восхищённо качали головами. Она действительно была хороша той нежной красотой, когда наступает время девочке превращаться в девушку. Чёрные локоны, блестевшие чистотой и свежестью юности, окаймляли бледное правильное лицо с пронзительными светло-серыми глазами. Тонкая гибкая фигура с высокой уже грудью как магнитом притягивала взгляды. Она надела модное платье «мини», обтягивающее её аппетитные формы и открывающее на грани доступного точёные ножки, которые совместно с выпитым алкоголем вводили мужчин в столбняк, а некоторых заставляли следовать за ней.
– Кто это, кто это? – слышалось со
