Чёрные вдовы - Владимир Волкович
– Повторяй за мной: до-ре-ми-фа-соль-ля-си-до, – начала преподаватель, и Маша немедленно повторила за ней все звуки нотной азбуки.
Женщина села за пианино и нажимала клавиши, прося Машу нажать такой же звук. Девочка не ошиблась ни разу. Тогда она сыграла простую короткую мелодию.
– Сыграй, как я.
И Маша сыграла. Тогда преподаватель подошла к открытой двери и крикнула:
– Галина Петровна, зайдите сюда!
Вскоре в дверях появилась полноватая седая женщина.
– Есть вопросы? – спросила она.
– Послушайте, у девочки абсолютный слух, сыграй нам, милая, ещё раз эту мелодию. – Маша повторила.
– Замечательно, принимаем!
Марию Бергер приняли по классу фортепьяно в самую престижную музыкальную школу страны при Московской консерватории.
* * *
Теперь день у Маши был расписан между школой, иностранными языками и музыкалкой. Она не посещала никаких кружков, которые были распространены, не ездила в пионерлагерь, не ходила на школьные вечера. Постепенно Маша расцветала и превращалась из угловатого подростка в необыкновенно красивую девушку. Чёрные, слегка вьющиеся волосы сочетались со светло-серыми глазами, прекрасная фигура привлекала мальчишек, но Мария никому не давала никакого повода, а после занятий спешила домой.
Как-то после работы Александр явился с необычным блеском в глазах. Жена не стала спрашивать о причинах, знала, что сам не выдержит, скажет.
За ужином он ещё держался, но после того как посуда была вымыта, Маша ушла заниматься в свою комнату, наконец, решился:
– Лиечка, сегодня исполнилась моя мечта! У нас будет свой автомобиль, и мы сможем поехать куда захотим. Я всю жизнь мечтал о машине, представлял себя за рулём, и вот свершилось. Сегодня нам дали разнарядку – четыре авто на институт, и как раз подошла моя очередь.
Александр ожидал увидеть в глазах жены такой же восторг, какой испытывал сам, но Лия настороженно приняла это известие.
– Вот скажи, зачем нам машина, что, мы не можем по-другому добраться туда, куда нам нужно? В крайнем случае служебную машину можешь взять.
Александр нахмурился:
– Ты же знаешь, что я стараюсь не использовать служебный транспорт для личных целей без крайней необходимости.
– Знаю… но не забывай, что тебе уже не двадцать лет, да и сердце…
– Что сердце, что сердце, – перебил жену Александр, – я здоров как бык. Ну, бывает там кольнёт слегка, так кто в наше время идеальным здоровьем может похвастать?
– Знаешь, Саша, что-то не лежит у меня душа к этому автомобилю. Ну разве плохо нам было без него жить? – Лия прижалась к мужу. – Тревожно мне отчего-то.
– Я мечтал об этом много лет, представь, как мы выезжаем всей семьёй в лес, на озеро, в незнакомый город на экскурсию, – Александр погладил жену по волосам, – успокойся, дорогая, всё будет прекрасно.
Лия покачала головой, но спорить больше не стала.
* * *
– В воскресенье поедем за грибами, – объявил глава семьи, – я помню место ещё с молодости.
– Я не поеду, – сразу заявила Маша, чтобы её не имели в виду, – у меня много заданий не выполнено, я планировала посвятить всё воскресенье, чтобы подтянуть необходимое.
Дочке уже исполнилось четырнадцать, формы её начали округляться, походка изменилась – стала плавной, женственной. Появилось то, что у каждой женщины бывает ежемесячно. В то же время наступающая женственность сочеталась в ней с твёрдостью, решительностью, даже отвагой, теми качествами, которые помогали преодолевать детские ещё в основном трудности. Родители, видя характер дочки, уважали её решения и ответственность, которую она несла за их выполнение.
– Мне тоже не хочется, – протянула Лия, не надеясь на то, что муж не станет настаивать.
– Ты уже, наверное, забыла вкус лесных грибов, Лиечка, – мягко начал Александр, – у тебя, мне кажется, в воскресенье никаких домашних заданий нет.
– Ну, дома всегда найдутся дела, Саша, ты же знаешь.
– Давай оставим все дела домработнице, а сами оторвёмся, как когда-то в юности.
На это Лия ничего возразить не смогла.
Место, куда приехали, действительно оказалось чудесным. Походили, грибы пособирали, нашли небольшую, укрытую от посторонних глаз полянку. Лия достала кусок брезента, расстелила его вместо скатерти и выложила нехитрые закуски. А Саша извлёк из рюкзака бутылку сухого вина.
– Отпразднуем, моя хорошая, наш выезд и то, что мы здесь, в такой близости к природе, что хочется слиться с ней, как я сейчас хочу слиться с тобой!
Александр разлил вино в стаканы и произнёс:
– За тебя, моя любимая! А давай на брудершафт!
Они выпили, и Лия подставила губы для поцелуя. Поцелуй затянулся, руки мужа уже порхали по её телу, забираясь под одежду…
– Сашка, ты что, с ума сошёл, здесь же всё открыто, любой может подойти!
– Здесь лес густой и никого, кроме нас, нет. И я хочу тебя!
– Прямо здесь?
– Да, здесь и сейчас, слышишь, как шумят сосны, как рвётся сок любви к набухшим соскам, как трепещет твоё лоно, ожидая меня…
– Ты стал поэтом?
– Я и был им всегда. Ну, иди же ко мне!
Саша сунул руку под платье жены, и она застонала от его прикосновений.
– Лиечка, Лиечка, любимая моя!
– О-о-о! Как хорошо!
Теперь им уже стало всё равно, увидит кто-нибудь или нет, они погрузились друг в друга… Лия давно не видела мужа таким возбуждённым, он был силён и неутомим. Потом они лежали рядом, слегка утомлённые, Саша держал её руку в своей, приподнимаясь иногда, чтобы ласкать губами её обнажённое тело.
Возвращались уже в сумерках, Александр напевал что то, с восторгом надавливая на газ. Лия всматривалась в мелькающие за окном машины деревья. Вдруг почувствовала что-то тревожное. Повернулась к мужу и обмерла, он сидел с побледневшим лицом, схватившись за сердце.
– Сашенька, Сашенька, что с тобой!
– Сейчас, Лиечка, сейчас, что-то с сердцем… – Он попытался улыбнуться, и голова его упала на руль. Скорость была большая, машина вильнула на пустынной дороге. Лия попыталась выхватить у мужа руль, он был без сознания. Она оттолкнула обмякшее тело, но было уже поздно, руль крутнулся, машина резко свернула вправо, выскочила с дороги, перевернулась и полетела с высокой насыпи, крутясь и ломая кустарник. Резкий удар, взрыв и пламя…
* * *
– Маша, сколько ты будешь так сидеть? Два дня уже, словно разум потеряла.
Тётя Клара, младшая сестра матери, тормошила племянницу, которая сидела в своей комнате, тупо глядя в стену. После того как узнала о смерти родителей, сначала кричала, плакала, царапала себя ногтями, а потом впала в ступор.
– Отстань! Пошла на… – выругалась Маша, когда
