Чёрные вдовы - Владимир Волкович
– Я понимаю, Саша, что у тебя множество вопросов, могут быть какие-то трудности и неожиданности, но, если ничего не делать, ничего и не будет. Давай выпьем ещё по одной, но сейчас за твоего будущего ребёнка. – Друзья сдвинули стаканы и выпили. – А сейчас иди домой думать, на завтра берёшь отгул.
Воротившись домой вечером, Александр Исаакович решил ничего пока не говорить жене. Утро вечера мудренее.
Однако утром профессор засел за книги, позвонил некоторым знакомым специалистам, отшутился от вопросов, зачем это ему понадобилось, но проблему изучил. И вечером следующего дня всё изложил жене. Директор был прав, Лия безоговорочно приняла эту идею.
* * *
Неделя на сборы, на передачу дел заместителю, и вот они уже летят к заветной цели. От Буэнос-Айреса добирались в горы на джипе, который им выделила администрация рудников. Жить предстояло в сборно-щитовом домике, правда, со всеми удобствами. Первые две недели Александр занимался организацией лаборатории, под которую отвели один из бараков, размещением оборудования, набором и обучением персонала, хотя большая часть сотрудников приехала с ним. В один из дней, когда в столице, где он бывал нередко, осталось свободное время, отважился, наконец, навестить Гюнтера. Тот принял его немедленно, когда он сказал, что от директора института и передал немцу письмо. Немецкий Александр знал прекрасно, он был схож с идишем, который был его первым родным языком, знал немецкий и Николай Иванович. А Гюнтер по-русски понимал плохо.
Прочитав письмо, он долго и внимательно разглядывал профессора, а на лице его отражалось напряжённое раздумывание.
– Ваша жена должна сдать анализы в нашей клинике, после их рассмотрения мы с вами встретимся и вместе с вашей женой наметим план лечения. Привозите жену, она должна неделю находиться в клинике. После этого я вам позвоню. Да и вы должны сдать анализ, правда, это значительно проще. Давайте обменяемся телефонами.
Через неделю Александр был у Гюнтера. Лия бросилась к нему на шею, как будто год не виделись. Она была какая-то усталая и исхудавшая. Гюнтер понимающе глядел на них.
– Анализы – дело нелёгкое, – успокоил он Александра, когда они расположились в кабинете, – но это только начало. Итак, Лия может выносить ребёнка, но с яйцеклетками беда. Есть два варианта: первый – попробовать оплодотворить яйцеклетку Лии и внедрить в её матку зародыш. Эта операция сложная, и скорей всего, придётся её проводить не раз.
Второй вариант – Лия вынашивает ребёнка, но яйцеклетка будет донорская. Мы подберём хорошего донора, вы будете знать всю её родословную до пятого колена. Выбора особого нет, если не удастся первый вариант, будем использовать второй. Второй предпочтительней ещё и потому, что, Лия сможет уехать в вашу страну и рожать там. Всё-таки не так просто скрыть рождение ребёнка другой женщиной, даже и в нашей свободной стране.
* * *
Минуло два месяца. Лия находилась в отдельной палате, и Александр её частенько навещал.
– Как питание?
– В целом нормальное. Конечно, от наших вкусов отличается, но я уже привыкла.
– А эти бесконечные пробы не утомляют?
– Да и к ним привыкла. Уход хороший, тут много немок, потому с языком проблемы нет.
– Я сейчас был у Гюнтера, беседовал с ним. По-видимому, с этим вариантом ничего не получится, мы только теряем время.
Александр замолчал, Лия не прерывала его молчания, понимая, что сейчас надо решить вопрос с чужой яйцеклеткой. Одна мысль о том, что она будет вынашивать чужого ребёнка, приводила её в смятение. В России это не было принято, брать на воспитание ребёнка из детского дома – нормально, но вынашивать чужого ребёнка… Об этом даже и думать никто не мог. Чтобы привести себя в порядок и прекратить нервничать, надо было привыкнуть к этой мысли и считать ребёнка своим. Так рекомендовал Гюнтер. А супруги ему доверяли, чувствовалось, что это высококлассный специалист. Александр узнал, что в мире такие операции почти не делали, лишь в исключительных случаях это допускалось. И руководство стран, где существовали лаборатории, пока не знали, как к этому относиться.
– Вот эта девушка, Паулина, – показывал на экране фотоснимок Гюнтер, – красивая, здоровая, с хорошей наследственностью. Почему она стала донором, я не знаю, у каждого в жизни бывают финансовые проблемы, временные или постоянные. Смотрите, прадед с материнской стороны – граф О'Рурк – потомок ирландских королей и королевы Марии Стюарт. Его дочь – графиня Мария Николаевна, по первому мужу Тарновская. Второй муж её, граф Альфред фон Виллимер, – из знатного банкирского рода в Германии, проживший всю жизнь во Франции. Их сын Мориц Виллемер женился на местной креолке, вот Паулина – их дочь.
– Значит, она по бабушке русская? – спросил Александр.
– В ней, конечно, смешалось множество кровей, но это всегда к лучшему. Такие дети часто вырастают красивыми и талантливыми.
– Сколько это будет стоить? – поинтересовался профессор.
– Девушка просит три тысячи долларов, но мы отдадим ей две.
– Она будет знать, к кому попал её генетический материал?
– Нет. Мы строго скрываем данные женщин, которые воспользовались нашими услугами.
Когда супруги вышли из кабинета доктора, Лия расплакалась.
– Ну что ты, моя хорошая? Вот увидишь, это будет наш ребёнок, мы его воспитаем, и никто никогда не узнает обо всей этой истории. Спасибо Николаю Ивановичу, золотой души человек. Денег, думаю, хватит на всё, он перед отъездом мне премию выписал и обещал поддержать финансово, если понадобится.
Операция по внедрению оплодотворённой яйцеклетки прошла успешно, Лия забеременела. Теперь она наблюдалась в больнице, беременность проходила на удивление легко. Когда она уже находилась на седьмом месяце, Гюнтер посоветовал отправить её на родину. Александр Исаакович связался с директором института и попросил замену:
– Николай Иванович, здравствуйте!
– Здравствуй, Саша, раз тебя слышать! Как у вас там дела?
– Всё хорошо, Лия беременна, скоро надо будет отправлять её в Москву. Хочу поехать вместе с ней. Прошу подыскать мне замену.
– Очень хорошо, Саша, на замену будет твой заместитель, ты дождись его прилёта и передашь ему все дела. А мы тебя будем здесь ждать.
Глава вторая. Детство и юность
Имя ребёнку сразу не придумали, говорили: плохая примета –
