Чёрные вдовы - Владимир Волкович
«Дочка! Ну и прекрасно, что дочка, буду любить не меньше, чем сына, а может, и поболе, – размышлял Александр, – столько лет мы с Лией мечтали о ребёнке, и вот наконец сбылось. Если бы мы ждали какого-то чуда в России, так бы до сих пор и жили надеждами. И надо же было так случиться, что все случайности совпали. Кабы верил в Бога, заказал бы в храме молебен благодарственный».
Профессор шёл, не спеша по улице и вспоминал:
– Саша, уж сколько лет тебя знаю и вижу, как ты страдаешь от того, что нет детей. Это всегда проблема для двоих, особенно когда первый восторженно-романтический период проходит.
– Благодарю, Николай Иванович, за сочувствие! Но что можно сделать? Врачи говорят, что ничем помочь не могут, сколько мы всяких анализов сдавали, сколько комиссий с Лией проходили, всё бесполезно.
Два опытных научных сослуживца, прошедшие через огненное кольцо смертельной критики, два генетика неторопливо беседовали в кабинете директора института за бутылкой коньяка. Николай Иванович, сохранивший свою научную карьеру, а возможно, и жизнь, во время торжества лженауки – лысенковщины – сменил профиль своей деятельности, чем и сохранился.
Александр значительно моложе, но если бы занимался генетикой открыто в гражданском НИИ, ему бы тоже наверняка не сносить головы. Однако у него была надёжная крыша в виде Министерства обороны, которому тема отдела профессора Бергера была чрезвычайно важна.
– Вот скажи, Саша, твой заместитель потянет отдел, если тебя долго не будет? – неожиданно сменил тему Николай Иванович.
Профессор задумался, но не только над непосредственным вопросом начальника, но и над причиной такого вопроса.
– Меня на Северный полюс планируете командировать? – шутливо спросил он.
– Планирую командировать, но в другом направлении, – так же шутливо ответил Николай Иванович. – Но ты оставил мой вопрос без ответа.
– Думаю, что в течение нескольких месяцев сможет меня заменить, но лучше, чтобы я с ним хоть изредка общался.
Директор института помолчал, как бы решая, пора ли уже приступить к тому главному, ради чего и организовал эту вечерю для двоих.
– Ты же понимаешь, Саша, что я пригласил тебя распить бутылочку коньяка не просто так. О делах мы могли бы поговорить и в рабочее время.
– Понимаю, Николай Иванович, хотя и от беседы с вами «просто так» не отказался бы.
– Ну, это мы с тобой наверстаем опосля, а сейчас слушай меня внимательно. В Аргентине открыли крупное месторождение урановых руд, ну, наши, конечно, заинтересовались. Сейчас там начинается разработка с участием русских инженеров. Вот я и хочу тебе предложить командировку на годик. Как раз интересная практика по твоей теме – действие радиационного фактора на организм человека. Тебе предстоит организовать лабораторию и произвести исследования. Основные работники – местные, важно предупредить вредный фактор, обеспечить противодействие. В работе будет оказана всевозможная помощь, как со стороны местной власти, так и – нашей.
Директор закончил и теперь выжидательно смотрел на собеседника. «Но об этом можно было поговорить и в рабочее время, – подумал Александр. – В словах Николая Ивановича осталась какая-то недосказанность».
– Я понял, – повторил, как и десять минут назад, профессор, – если это всё, тогда надо будет обсудить детали и время отъезда.
– Время отъезда – через неделю, но это ещё не всё, – как бы подхватывая его вопрос, продолжил директор. – Я не зря начал разговор с детей, ты, конечно, обратил на это внимание. Давай-ка по стаканчику благородного напитка, прежде чем продолжу.
Учёные выпили коньяк, не чокаясь.
– У меня есть знакомый в Аргентине, вообще-то он немец, но уехал из Германии вовремя, он занимается искусственным оплодотворением женщин.
Александр слегка зажмурил глаза и нахмурил брови, что не укрылось от внимательного взгляда хозяина кабинета.
– Тебе не понравилось то, что он немец, или то, чем он занимается?
– Я хоть и еврей, но к немцам поголовно ненависти не питаю, тем более к тем, кто уехал от Гитлера. Меня смутило ваше выражение насчёт оплодотворения женщин.
Николай Иванович слегка улыбнулся:
– Это наиболее точное выражение, но ты можешь его заменить, если оно тебе не нравится. Я с Гюнтером работал ещё до войны, в начале тридцатых годов, он и тогда этим занимался, но не с людьми. Возможно, останься он в Германии, его бы заставили заниматься этими опытами с военнопленными и узниками концлагерей, как занимался Менгеле, но он оказался дальновиднее. Сейчас, когда прошло уже более десятка лет, он продвинулся в этом направлении, и у него есть хорошие результаты. Мы с ним переписываемся иногда, по чисто научным, теоретическим вопросам, но о твоей проблеме я писать не стал, поостерегся, поскольку совсем не уверен, что письма не подвергаются перлюстрации. Поэтому передам с тобой. Ты же знаешь, что в мире не всегда одобрительно относятся к этой зарождающейся отрасли медицины. Но я думаю, что тебе стоит попробовать.
Директор замолчал, и Александр сидел в задумчивости, это было неожиданно для него и совсем не привычно.
– Я должен поговорить с женой, Николай Иванович.
– Несомненно, Саша, но я чувствую, что твоя Лия согласится. Здесь есть деликатная линия, я не могу не сказать о ней. Мы мужчины и должны всё обговорить честно. Если Лия не может выносить ребёнка, придётся воспользоваться услугой суррогатной матери.
Александр покачал головой и решительно отрубил:
– Я не могу на это согласиться.
– Понимаю тебя, Саша, но считаю, что ты изменишь своё мнение. Ребёнок будет ваш – твой и Лии, все гены и ДНК ваши, только выносит его другая женщина, вот и всё. Ты прекрасно знаешь, как это происходит. В нашей стране, даже если бы и была подобная лаборатория, такие действия ни за что бы не разрешили. Поэтому ты и Лия должны скрыть всё происходящее от сотрудников. Если она не забеременеет, то должна будет имитировать беременность, чтобы не было кривотолков. Ты понимаешь?
Александр лишь кивнул, он был ошарашен и потрясён. «Так вот, значит, почему Николай
