Масонская касса - Андрей Воронин
Пока телевизор болтал и музицировал, расхваливая заведомую дрянь, Геннадий Иванович успел снять с себя большую часть охотничьего снаряжения и поставить на плиту чайник. Переступив через грудой валявшиеся на полу маскировочный балахон и зимнее ватное обмундирование, которое позволяет сидеть в сугробе, как в мягком кресле, и спокойно попивать водочку даже в трескучий мороз, он вернулся в комнату как раз в тот момент, когда закончилась реклама.
— Повторяем экстренный выпуск новостей, — с забавным, слегка шепелявым местным выговором сообщила молоденькая и оттого, наверное, очень строгая дикторша. — Вчера…
Краем уха слушая подробный пересказ того, что ему только что говорил во дворе Бойцов, Семашко открыл шкаф и, порывшись на верхней полке, выудил оттуда открытую пачку сигарет, купленную месяца полтора назад. Дикторша излагала версию Бойцова почти слово в слово, из чего следовало, что версия эта уже перестала быть просто официальной, а сделалась — ну, или в ближайшее время сделается — общепринятой. Да, вылетел на вертолете медицинской службы по какой-то своей чиновничьей необходимости; да, летчик то ли ошибся с выбором высоты, то ли не заметил ЛЭП из-за внезапно налетевшего снежного заряда; да, вертолет зацепился за провода, упал, вспыхнул и взорвался ко всем чертям вместе со всеми, кто в нем находился. Выживших нет, проводится опознание; немногочисленные свидетели…
«Земля им пухом», — подумал полковник Семашко, имея в виду, разумеется, настоящих свидетелей гибели мэра, а не тех подсадных уток, с которыми беседовали менты и журналисты.
Настоящие свидетели опять, как живые, встали у него перед глазами — два низкорослых, кривозубых и испитых местных мужичка с двустволочками за плечами, явные браконьеры, промышляющие не забавы ради, а чтоб хоть как-то прокормить семьи. Увидев вооруженных людей в маскхалатах, они буквально кинулись им навстречу, тыча пальцами туда, где над верхушками сосен поднимался в низкое серое небо столб густого черного дыма, и торопливо, взволнованно лопоча что-то про взорвавшийся в воздухе вертолет «скорой помощи». С минуту Семашко вникал в их шепелявое сбивчивое бормотанье, а когда вник до конца, когда убедился, что это действительно свидетели, сделал знак Косареву, и тот ленивым движением ветерана полутора десятков локальных вооруженных конфликтов и парочки малых войн позволил ремню автомата соскользнуть с плеча…
Сигарета пересохла и воняла сушеным навозом пополам с конским волосом, но Геннадий Иванович выкурил ее до конца. Это было что-то вроде ритуала, совершаемого либо по случаю очень плохого настроения, либо по причине очень хорошего. Сейчас, откровенно говоря, Семашко и сам затруднился бы ответить, хорошее у него настроение или плохое. Работу они сделали большую, и сделали чисто, как всегда, вот только был ли в этом повод для радости? Полковнику, который был отставником только по документам, а на самом деле продолжал выполнять свой воинский долг, очень не нравилась усилившаяся в последнее время возня вокруг квадрата Б-7. Этак, того и гляди, придется просить подкрепления, как на настоящей войне! А заодно искать еще одну заброшенную шахту, чтобы сбрасывать туда тела, щедро пересыпая их негашеной известью…
Да, дальше — больше. Вот уже и господин мэр попытался сунуть свой любопытный нос в эту наглухо, казалось бы, законопаченную щелку. Бойцов, хоть и пьяница, правильно про него сказал: как есть уголовная рожа. Однако уголовная или нет, а с ним пришлось повозиться: не сбрасывать же его, мэра, в известковую яму, да еще и вместе с вертолетом! Ведь начнут же искать, в том числе и с воздуха, весь лес вверх тормашками перевернут, и, что тогда будет, даже представить невозможно…
Дослушав завуалированный профессиональным жаргоном беспомощный лепет начальника милиции Журавлева, комендант секретного объекта под кодовым названием «Барсучья нора» полковник Семашко выключил телевизор и отправился на кухню заваривать чай.
Глава 12
— Пистолет верни, — едва переступив порог, угрюмо потребовал Якушев.
— На, — сказал Глеб и протянул ему «беретту», держа ее за ствол.
Майор придирчиво осмотрел пистолет со всех сторон, как будто в кармане у Сиверова с этой железкой могла произойти какая-нибудь неприятность. Впрочем, одна неприятность с пистолетом все-таки произошла, и Якушев, хоть и с большим опозданием, обнаружил это, выщелкнув из рукоятки пустую обойму.
— Патроны где? — спросил он зловещим голосом кинематографического злодея.
— Думаю, уже в Казани, — сообщил ему Глеб и в доказательство своих слов вывернул карманы куртки.
— Слушай, ты, клоун…
— Нет, это ты меня послушай, — перебил позеленевшего от ярости майора Слепой. — Операция поручена мне. Это моя работа, понял? Тебя послали за мной присматривать — присматривай на здоровье, будь на подхвате, отрабатывай свою миску с похлебкой. Но если ты, урод, еще раз без моего разрешения вмешаешься в ход операции, да еще так тупо, как ты это попытался сделать сегодня, я тебе башку голыми руками оторву и скажу, что так и было. А еще лучше настучу на тебя Прохорову. Пускай задумается, на кого ты в самом деле работаешь…
— Тоже мне, руководитель операции, — все еще продолжая ерепениться, но уже без видимого энтузиазма, проворчал Якушев. — Каждый уголовник тут будет…
— Я тебя предупредил, — сдержанно сказал Глеб и, сняв куртку, подошел к окну.
Из окна гостиничного номера открывался довольно унылый вид на обширный, заметенный снегом пустырь, посреди которого ни к селу ни к городу торчал короткий навесной мост, выглядевший неумелой пародией на Крымский мост в Москве или Золотые Ворота в заливе Сан-Франциско. Данный архитектурный нонсенс был единственным ориентиром, указывавшим на то, что где-то посреди заснеженного пустыря — не где-нибудь вообще, а, надо полагать, непосредственно под мостом — протекает река Большая Кокшага. Судя по длине моста, Малая Кокшага должна была представлять собой просто ручей. Прочие градостроительные изыски, попадавшие в поле зрения Глеба Сиверова, привлекали к себе еще меньше внимания, чем мост.
После непродолжительного, сопровождавшегося злобным ворчанием копошения за спиной у Глеба послышался характерный щелчок, а за ним — скользящий лязг передернутого затвора. Это, по идее, означало, что Якушев выкопал со дна дорожной сумки запасную обойму и зарядил пистолет. «Не пальнул бы в затылок», — подумал Глеб, продолжая с видом пресыщенного туриста обозревать окрестности. После неоправданно длинной, явно сделанной умышленно паузы он услышал щелчок предохранителя. Разумеется, на самом деле Якушев и не думал нарушать приказ генерала Прохорова, тем более что в этом случае всю работу пришлось бы делать ему одному. А сделанная им пауза была, несомненно,
