Геннадий Прашкевич - Бык в западне
Стемнело еще сильнее. Куделькин почти не видел Зимина.
— Я, Зимин, больше ничего не могу для тебя сделать, — сказал он вслух с какой-то ему самому непонятной злобой. — Ты меня прости, Зимин. Я, кажется, и на этот раз оглянулся с опозданием.
Потом он вытащил из кармана радиотелефон. Он не знал, зачем он это делает. Глядя на неподвижные бесформенные очертания огрузшего по стволу дерева полковника Зимина, Куделькин неторопливо набрал номер его радиотелефона. Того самого радиотелефона, который не откликался ни на какие вызовы уже почти сутки.
Куделькин понимал, что то, что он сейчас делает, просто глупо, бессмысленно, наконец, но рука сама набрала нужный номер. Куделькин понимал, что никакого ответа не будет. Он, собственно, и не ожидал никакого ответа. Если телефон украден, у вора хватит ума не пользоваться им.
Дым сигареты попал Куделькину в ноздри, он резко чихнул, и в этот момент пошли долгие гудки. Куделькин курил, смотрел на мертво о Зимина и бессмысленно прислушивался к долгим неживым гудкам.
И вдруг в трубке прорезался голос:
— Слушаю.
Куделькин бросил сигарету.
Голос показался ему знакомым. Что за черт? Знакомый же голос! Что за черт? Какой немыслимо, невыразимо знакомый голос!
Нет, решил Куделькин, так не бывает! Он ничего не мог понять.
— Алло, — сказал он на всякий случай. И тут же быстро повторил; — Алло! Вы меня слышите?
— Конечно слышу, Юра… Откуда ты звонишь?..
— Дядя Валя?..
— Ну а кто же?.. Ты ведь домой звонишь..
Куделькин действительно ничего не понимал.
Неужели я машинально набрал номер своего домашнего телефона? — подумал он. И если бы я даже набрал свой домашний номер… Я же звоню на радиотелефон Зимина!
И сказал негромко, оглядываясь на спрятанную в кустах машину.
— Дядя Валя, я скоро буду дома. Ну, скажем, минут через сорок… Вы никуда не уходите?..
— Вообще-то собирался прогуляться.
— Дядя Валя, дождитесь меня. Я скоро буду. Минут через сорок. Никуда не уходите без меня.
— Что так?
— Так надо. Пожалуйста, никуда не уходите. — Ошеломляющая догадка вдруг пронзила Куделькина: —Дядя Валя, вы разговариваете сейчас со мной по городскому телефону?
Он понимал, что это нелепо, но спросил именно так.
— Да нет, Юра… По радиотелефону…
— Откуда у вас радиотелефон?
— Случайно
— Радиотелефон попал к вам случайно?
— Вот именно…
— Дядя Валя, я отключаюсь. Пожалуйста, никуда не уходите. Минут через сорок буду. Непременно меня дождитесь!
Куделькин закрыл пульт радиотелефона и, нервно спотыкаясь и матерясь, побрел к невидимой за кустами дороге, на тусклый свет включенных сержантом Лапшиным фар служебной «Волги».
Глава VII. ЧУЖОЙ БИЗНЕС
3–4 июля, Новосибирск
Лифт уже не работал. Чертыхаясь, Куделькин поднялся на четвертый этаж и устало взглянул на часы.
Без четверти двенадцать. Не мало. Он покачал головой. Не мало, не мало… Но вот удивительно, по летней полуночной улице все еще гуляли люди…
Какие к черту прогулки, удивленно подумал Куделькин, когда можно принять душ и броситься в постель? Можно даже не принимать душ, можно просто броситься в постель…
При этом Куделькин был абсолютно уверен, что бывший чемпион дядя Валя, например, еще не спит и не ушел гулять, что бывший чемпион не бродит сейчас по полупустым полуночным улицам, а терпеливо ожидает его. И не только потому, что Куделькин просил об этом, а в силу своей собственной внутренней дисциплинированности.
Вот тоже странно, подумал Куделькин. Если человека не приучать к дисциплине, сама по себе она не возникнет и не разовьется Ну, разве в каких-то исключительных случаях…
Собственно, что я знаю о Валентине Борисыче? — подумал Куделькин. О дяде Вале, о бывшем знаменитом чемпионе Кудиме? Да ничего, кроме того, что рассказывал отец. Ну, был Кудима неоднократным чемпионом СССР, чемпионом мира. Что с того? Мало ли было у нас чемпионов? Имена некоторых до сих пор на слуху. Только многие ли хорошо кончили?
Кстати, вспомнил он, с дядей Валей тоже случилась какая-то темная история. То ли он сам до времени покинул спорт, то ли его попросту выставили из спорта. Было что-то такое. Но отца не поймешь. Отец запросто может напридумывать с три короба. Что-нибудь такое, во что даже сам поверит. Уж отца-то, усмехнулся Куделькин-младший, точно поперли из спорта. Не сам ушел. Поперли. За нарушение режима, что бы он там ни сочинял. Ну, а с дядей Валей посложней… Была, была там какая-то заварушка… Темная… Неясная… Как-то эту заварушку замяли, но была заварушка, была…
Странные люди заселяли в свое время территорию СССР, хмыкнул Куделькин. Все у них делалось как-то через жопу. Если бы не восторженное отношение отца к дяде Вале… Да ладно, хрен с ним. В чем-то отцу все- таки можно верить. Этот Кудима, кажется, неплохой мужик.
Но почему, черт возьми, радиотелефон полковника Зимина, убитого в лесополосе рядом с Большой городской свалкой, вдруг оказался у бывшего чемпиона?
— Привет, дядя Валя!
— Что у тебя за вид? — поразился Валентин. Он курил, сидя перед телевизором в кресле. Все двери и окна квартиры были открыты настежь. — Что за идиотская у тебя фирма? Почему на эту фирму надо пахать круглые сутки?
— У каждого пса своя блоха, — пробормотал Куделькин.
Он уже увидел радиотелефон.
Трубка торчала из бокового кармана большой синей спортивной сумки, брошенной в прихожей.
А ведь эта сумка валяется у меня на полу уже почти сутки, с печалью подумал Куделькин. Я несколько раз перешагивал через нее. Я считал, что это всего лишь ручной багаж бывшего чемпиона. Вон и бирка болтается. В этом есть какая-то бессмысленность, подумал Куделькин. Почти сутки опытные и знающие люди, в том числе и я сам, разыскивают спортивную сумку и радиотелефон полковника Зимина, а все вещи спокойненько лежат у меня в квартире. Бред. Он покачал головой и содрал с себя потную рубашку.
— В душ? — спросил Валентин.
— Пожалуй… — ответил Куделькин, не спуская зачарованного взгляда с трубки радиотелефона, торчащей из кармана сумки.
— Это он?
— Он самый, — кивком подтвердил Валентин.
— Как он к вам попал?
Валентин, не вставая с кресла, засмеялся.
— Случайно.
И пожал плечами. Что, собственно, объяснять?
Валентин всегда воспринимал мир просто. Он никогда не искал скрытых мотивов того, что в нем происходит. Понятно, до тех пор, пока сами обстоятельства или люди не заставляли его браться за поиск этих самых скрытых мотивов. Вот тогда Валентин бросался на препятствия грубо и упрямо, с большим, даже с невероятным упорством, которое некоторые люди принимали за упрямство.
