Геннадий Прашкевич - Бык в западне
— Он самый, — кивком подтвердил Валентин.
— Как он к вам попал?
Валентин, не вставая с кресла, засмеялся.
— Случайно.
И пожал плечами. Что, собственно, объяснять?
Валентин всегда воспринимал мир просто. Он никогда не искал скрытых мотивов того, что в нем происходит. Понятно, до тех пор, пока сами обстоятельства или люди не заставляли его браться за поиск этих самых скрытых мотивов. Вот тогда Валентин бросался на препятствия грубо и упрямо, с большим, даже с невероятным упорством, которое некоторые люди принимали за упрямство.
Но, конечно, не без упрямства. Куда без упрямства?.. — усмехнулся Валентин про себя. Если бы жизнь не кусалась, если бы вечно не рушилась, не проваливалась земля под ногами, я спокойно сидел бы в своем Лодыгине и обучал местных и приезжих ребят основам и хитростям греко-римской борьбы.
— Сумка попала ко мне случайно, — объяснил он. — Ее мне оставил сосед по самолету. Рядом сидели. Крепкий такой мужик с военной выправкой. Но озабоченный. Не знаю чем. Я его не расспрашивал, а сам он не говорил. Но мы с ним долго болтали, чуть не всю ночь. Он тоже, как я, оказался не любителем сна в самолете. Или не хотел спать, или чего-то боялся. Черт его знает. Я так и не понял. Он мне сказал, что за ним в аэропорт придет машина, и предложил подбросить меня до центра. Я согласился. А он в аэропорту извинился и ушел. Я, мол, на минуту. Присмотрите, мол, за сумкой. А сам ушел. То ли в туалет, то ли по каким- то своим неотложным делам. А радиотелефон заткнул в карман сумки. Я, наверное, час ждал его. А потом уехал. Решил, что номер своего телефона мужик должен помнить. Спохватится, позвонит. А он так и не позвонил.
— А кто-нибудь другой? Кто-нибудь другой звонил по этому телефону?
Валентин засмеялся.
— Он был отключен. Часа полтора назад я случайно подумал, что телефон может быть отключен. Ну вот. Достал его и включил. И тут же раздался звонок
— Кто звонил?
— Чего ты дергаешься? — удивился Валентин. — Ты же и звонил.
Куделькин кивнул. Слушая, он незаметно, но внимательно присматривался к Валентину. Присматривался, отмечал каждое движение, всякий взлет бровей, жесты. Внимательно присматривался, анализировал. Не врет, кажется, дядя Валя. Как правило, люди без вранья не обходятся, но дядя Валя, кажется, не врет. Слишком прост для вранья. Но силен, конечно, силен… Это так… Держит форму. Этого не отнимешь. Опять же, выправка. Ну прямо офицерская выправка у дяди Вали. Правда, прямолинеен. Опять же по-офицерски. Что есть, то есть… Даже не по-офицерски прямолинеен, а как-то очень уж по-сержантски. Там, где вполне можно намеком, издалека, он режет впрямую. Но не врет. Скорее всего, не врет. Вот только выправка. Откуда у бывшего спортсмена, наверное, не служившего в армии, такая выправка?
Никаких предположений Куделькин-младший строить не стал. Только отметил про себя шрам на виске Валентина. Длинный шрам. Скорее всего, пулевой. По касательной прошла пуля.
Интересно, черт возьми, устало подумал Куделькин-младший, не спуская с Валентина внимательных, изучающих глаз, где все-таки дядя Валя провел последние пять лет жизни? В зоне? В тюрьме? На Крайнем Севере? Где-нибудь на отшибе жизни? Отец намекал на такую возможность, потому и просил не лезть с расспросами к бывшему чемпиону. Но все же? Где-то провел бывший чемпион последние пять лет? Отец точно говорил, что исчезал бывший чемпион куда-то.
Чисто профессионально Куделькин-младший отметил про себя, что бывший чемпион очень четко реагирует на вопросы. Обычно человек, прошедший зону, похож на глухаря. Или прикидывается глухарем О чем его ни спроси, он про свое токует. А дядя Валя не ждет, отвечает сразу. Без задержек. Не раздумывает. Не мычит. Не придумывает. Не размазывает ответы. Все по- военному. Упал, отжался Спросили, ответил. Без никаких проблем. Без никаких комплексов.
— Как вы думаете, дядя Валя, почему сосед оставил вам сумку? Тем более радиотелефон? Уж телефон- то можно было заткнуть в карман.
— Понятия не имею.
— А потом?
— Что потом? — не понял Валентин.
— Что потом было?
— А-а-а… Ты про аэропорт, — пожал плечами Валентин. — Да ничего потом не было. Подождал сколько мог и взял машину. Не сидеть же в порту до вечера. Вот водила и дотряс меня до мутантов.
— До мутантов? — удивился Куделькин-младший.
— А-а-а… Вы уже бывали в Новосибирске?
— Никогда.
— А откуда вы знаете, как у нас называют этих?.. — кивнул Куделькин в сторону невидимой ночной площади.
— Водила выдал.
— В милицию аэропорта не обращались?
— Зачем?
— Ну как?.. Вещи чужие…
— А ты бы обратился?
— Нет, — честно ответил Куделькин.
— Вот и я не стал, — понимающе усмехнулся Валентин. — Телефон в сумке, хозяин не похож на шиза. Раззява, конечно, но номер собственного телефона должен помнить.
— А почему вы не сдали сумку в бюро находок?'
Валентин снова пожал плечами.
— А черт его знает. Представления не имею почему. Может, как раз потому, что видел, как мой сосед сунул в карман сумки телефон. Озабоченный он был. Сильно озабоченный.
— А как его звали? Он вам как-то представился?
— Евгений. Так и представился по имени. Евгений.
Куделькин мрачно покачал головой.
— Ты что, знаешь этого человека? — удивился Валентин.
— Знаю, дядя Валя, — мрачно покачал головой Куделькин. — К сожалению, знаю…
— Ну так что же он не звонит? Почему не заберет сумку? — И предложил: — Позвони ему. Прямо сейчас и позвони. Ты, наверное, знаешь его номер?
— Ему уже не позвонишь, дядя Валя.
Куделькин устало принес из прихожей синюю спортивную сумку Зимина, поставил ее на диван и раздернул молнии. Уже роясь в вещах Зимина, не поднимая головы, повторил:
— Ему уже не позвонишь, дядя Валя.
— Почему?
— Убили вашего соседа.
— В аэропорту?
Хорошая реакция, отметил про себя Куделькин. Никакой паники. Никакой растерянности. Держит удар.
Куделькин-младший ни в чем не подозревал бывшего чемпиона, случай есть случай, но само по себе сработало чисто профессиональное — проверить насторожившего тебя человека. Тем более что бывший чемпион, как это ни странно, действительно никакого такого особого удивления не проявил, даже никаких лишних вопросов не задал, будто на его глазах каждый день вот так вот убивают соседей по самолету.
— Нет, не в порту, — ответил Куделькин. — Его увезли из аэропорта. Он даже не успел добраться до машины, которая была прислана за ним. Перехватили где-нибудь у выхода. К тому же машина опоздала. Это я должен был встретить вашего соседа по самолету, дядя Валя, — признался Куделькин, — но машина попала в аварию. О том, что вы летите тем же бортом, я не знал. Вы ведь не предупредили, и отец не позвонил. А вашего соседа, наверное, попросту перехватили. Может, у туалета, может, у выхода Трудно ли вывести человека сквозь толпу и усадить в машину?
— Ну, — возразил Валентин. — Не походил он на слабака.
— Есть много приемов, которые позволяют смирить самого крепкого человека. Ну, а убили его уже на другой стороне города.
Они помолчали.
Куделькин неторопливо выкладывал на диван вещи. Пара мятых рубашек. Целлофановый пакет с грязными носками. Две пачки сигарет «Мальборо» Кожаный дорожный бювар. Пара московских газет. Электробритва в футляре. Видеокассета.
Что могло интересовать людей, убивших Зимина? Не мятые же рубашки. Не грязные носки. Не электробритва. Не сигареты. Раз Зимина убили, значит, того, что искали, при нем не оказалось Или, наоборот, оказалось. Потому и убили. И бросили полуживого. Сработали, суки, непрофессионально, зло подумал Куделькин. Посчитали Зимина мертвым. Бросили. А он еще жил. Не один час жил. И ничего не мог сделать, окликнуть никого не мог. По нему муравьи ползали, комарьё, его бомж грабил.
