Сбежать от зверя

— Прости? — прохрипел он недоуменно. — Ты серьезно?

— Ну, я не умею ничего, даже поцеловать тебя не могу.

— А как бы это выглядело, если бы ты смогла? — недобро щурился он.

— Не знаю, — загоняла я себя снова в шелковые петли, не иначе. — С огнем?

— Ну, подпали меня в следующий раз, — недовольно заметил он и, снова взяв за руку, повел к корпусу.

— Мне стыдно, что я не умею ничего, — возмутилась я. — Что непонятного?

— А почему ты думаешь, что только тебе доступно умение чувствовать? Думаешь, мне правда важно, как ты целуешься?

— Мне важно. Я бы хотела что-то дать тебе взамен.

— Нет, умение целоваться не подходит, — глянул он на меня удивленно.

— А что бы ты хотел?

— Чтобы ты жила со мной. — Тахир замедлил шаг, и показалось, что мы замерли вообще, хоть это было не так. — Спала каждую ночь в моей постели, сидела по утрам у меня в кухне, и мы бы просто обсуждали планы на день, месяц, год, как обычные люди.

— Звучит серьезно, — тихо вздохнула я, неосознанно сбегая взглядом в другую сторону. В груди неприятно заныло, когда в поле зрения попал высокий забор. — Но довольно привлекательно. Лучше, чем это заключение.

Тахир сжал мою руку крепче:

— Это ненадолго, — пообещал.

— Как только отпустят, я сразу же к тебе? — поинтересовалась осторожно.

— Да, — кивнул он, коротко взглянув на меня.

— Тахир, а если мы не подойдем друг другу? — На его вопросительный взгляд я продолжила. — Вдруг тебя будет бесить, что я — бытовая катастрофа? Я ни готовить не умею, ни хозяйство вести…

Он усмехнулся в своей манере:

— Ну-ну.

— Ну что? Оборотней не бесят грязные чашки по всему дому?

— Бесят, конечно, но все решаемо. Только если будешь мне назло выделываться — буду воспитывать.

— Снова связывать? — тихо предположила я.

— Нет. Оставлю одну чашку.

— Подло, — усмехнулась.

Но представлять эту бытовую возню стало неожиданно приятно. Для меня все эти фантазии означали конец бегству, страхам, нужде и угрозам. Это ведь... шанс начать какую-то другую жизнь?

— А где твой дом, кстати?

— У меня два дом. В Москве квартира, другой за городом. — Голос Тахира потеплел.

Мы вошли в холл и направились к лифту.

— А я чем буду заниматься?

— А чем хочешь?

— Не знаю.

— А почему не рисовать?

— Да это ерунда все, — отмахнулась я.

— Почему? — подобрался он. — Ты же говоришь, твои работы хорошо продавались.

— Мне тоже так казалось, — пожала я плечами. — Но Иосиф как-то сказал, что платил мне из своих денег, взращивая талантливого репликатора. А картины мои на самом деле никому не нужны.

И я сказала почти правду. По крайней мере, чувства мои не были поддельными. Иосиф был прекрасным знатоком человеческих слабостей. Меня как творческую личность он просто раздавил. Я три месяца не прикасалась к краскам. Черкала только время от времени в скетчбуке и все.

— Почему ты ему поверила? — спросил Тахир.

Я подняла на него взгляд, стоя напротив в просторной кабинке лифта.

— Не знаю. Мне казалось, что это правда.

Тахир только стиснул зубы и отвел взгляд.

До номера мы дошли молча. Он подхватил пакет с вином и пропустил меня в темную комнату. Когда за ним хлопнула дверь, я изобразила бурную деятельность — прошлепала в гостиную и взялась листать меню из ресторана. Тахир был привычно на своей волне — извлекал из пакета вино, а сам думал о чем-то, стискивая зубы. И мне это не нравилось. Мы заказали ужин, и я устроилась на диване, поджав под себя ноги, по сути забиваясь в уголок.

— Можно? — подцепил Тахир мой скетчбук с подоконника.

— Можно.

— А у тебя есть фотографии твоих картин? — принялся он листать тетрадь.

Я закусила губу от волнения. Вся тетрадь была изрисована им.

— Нескольких. Вальдман следил, чтобы я не оставляла себе фото, его служба перетряхивала мобильный после сдачи каждой работы, но я все равно умудрилась отправить несколько себе на почту и запрятать.

— Покажешь?

— Ладно, — пожала я плечами и вытащила мобильный из кармана штанов.

Ужин уже принесли, когда я показывала Тахиру последнюю картину. Он разглядывал внимательно каждую, будто что-то в этом понимал. Хотя после сегодняшнего дня я уже ни в чем не буду уверена на его счет.

— Можно переслать их себе?

— Зачем? — поежилась я.

— Буду разматывать, — объяснил он. — Куда он их дел, так ли ты никому не интересна... Ну и вообще — угрозы надо изучать. Если тебе есть что мне еще рассказать — я бы послушал.