Безумный барон – 3 - Виктор Гросов
— Что это? — спросил я, протягивая руку к одному из них.
«Мои воспоминания. Поврежденные. Заблокированные. Твой аналитический ум… он может помочь их собрать. Задавай вопросы. Направляй. Стань моим проводником».
Я кивнул, понимая, что это не просто просьба, а первое настоящее проявление доверия.
— Хорошо. Начнем с начала. Катастрофа. Кассиан твердит, что это был сбой системы.
«Ложь, — прошептала Лия, и серый мир вокруг нас дрогнул. — Не было никакого сбоя. Мы справлялись».
Перед нами возник образ: трое Стражей, спина к спине, перед ревущим разломом. Мой предшественник поглощает выброс Хаоса. Кассиан «замораживает» трещину. А третья, в сияющих золотых доспехах, окутывает их щитом из чистой Жизни.
— Вы были одним целым, — проговорил я.
«Да, — в ее голосе прозвучала боль. — До того дня».
Картинка сменилась. Та же троица, но после битвы, измотанная и ослабленная. Они стояли на вершине кристальной башни и смеялись.
— Что произошло дальше? — спросил я, чувствуя себя следователем на допросе призрака.
«Она, — в голосе Лии проступила холодная, вековая ненависть. — Элиара. Страж Жизни. Ваша… прародительница».
Я аж поперхнулся. Арина. Ее предок. Отлично. Просто великолепно. В голове тут же пронеслась мысль: «Значит, она… такая же? В ней течет та же кровь. Можно ли ей доверять?».
«Она верила не просто в Жизнь, — продолжала Лия, будто читая мои мысли. — Она верила в борьбу. В то, что страдание, хаос и сама смерть — необходимый двигатель эволюции. В нашем идеальном балансе она увидела не гармонию, а… стагнацию. Смерть духа. И испугалась, что мы решим „вылечить“ мир от этой борьбы».
На голограмме взгляд Элиары изменился. На смену усталости в ее сияющих глазах пришел холодный, расчетливый фанатизм.
«Она нанесла удар первой. Не в бою. В спину. Пока мы были беззащитны».
Видение хлынуло в мое сознание ее глазами. Глазами Лии.
Ослепительная вспышка золотого света, полного не созидания, а яростной, разрушительной силы. Удар, рвущий саму душу. Связь с ее первым носителем оборвалась. Его жизнь погасла.
«Она убила его, — голос Лии был до ужаса спокоен. — А потом ударила по Кассиану».
Второй удар врезался в Стража Порядка, но Кассиан успел выставить свой молот. Удар не убил его, однако расколол. Расколол его суть, его веру.
«Она не смогла его убить. Но она его… сломала. Заразила своим страхом, своей ненавистью к Хаосу. Превратила мудрого хранителя в сломленного, одержимого местью фанатика, который теперь видит в Жизни лишь то, что она сделала с ним».
Вся философия Кассиана, вся его логика стазиса — все это оказалось не результатом тысячелетних размышлений, а посттравматическим синдромом. Психозом, рожденным из боли и предательства.
Симуляция погасла. Я стоял в белой пустоте, переваривая увиденное. Это меняло всё. Вся конструкция, выстроенная Кассианом, — его Орден, Великий План, моя роль «Наследника» — оказалась построена на лжи. На искаженной, изуродованной версии правды, которую сломленный бог скармливал своим последователям, а теперь — и мне.
«Теперь ты знаешь», — тихо сказала Лия.
Да. Теперь я знал. И это знание давило тяжелее любого проклятия.
В давящей тишине белой пустоты симулятора гудело осознание: я только что стал свидетелем предательства, которое сломало не просто судьбы — оно раскололо саму вселенную.
— Что было дальше? — глухо спросил я. — Она просто… ушла?
«Не сразу, — ответила Лия, и серая дымка симулятора снова начала сплетаться в образы. — Она была не чудовищем, а фанатиком. И, как любой фанатик, не просчитала последствий».
На моих глазах их идеальный мир рушился. Сдерживаемый ими разлом в реальности взорвался, извергая потоки чистого, неконтролируемого Хаоса. Посреди этого апокалипсиса стояла Элиара, и на ее сияющем лице застыл ужас ученого, чей эксперимент вышел из-под контроля.
«Она поняла, что натворила, — в голосе Лии не было ни злости, ни сочувствия, лишь холодная констатация. — Поняла, что, пытаясь спасти мир от мнимой тюрьмы, обрекла его на реальную смерть».
Рядом с ней на расколотых плитах лежали двое. Мой предшественник, Страж Пустоты, был уже мертв, но в последний миг ему удалось запереть свою суть в клинке и превратиться в спящий артефакт. В Искру.
Кассиан был еще жив, однако его тело билось в агонии. Кристаллические доспехи раскололись, а из раны на груди сочилась тьма: удар Элиары не просто ранил его — он заразил его хаосом.
«Она могла бы остаться, но выбрала путь Жизни — путь выживания любой ценой», — продолжала Лия.
Бросив последний, полный ужаса взгляд на умирающего Кассиана, Элиара использовала остатки своей силы и сбежала, забрав свой Ключ и оставив их мир умирать.
Катастрофа была следствием не ошибки в коде, а человеческого, слишком человеческого страха. И предательства.
Симуляция погасла.
Выйдя из белой пустоты, я нашел Кассиана на его обсидиановом троне. Его звездные глаза, казалось, стали еще тусклее.
— Теперь ты знаешь, — его голос был ровным, но под этим спокойствием я теперь слышал отголоски той древней, незаживающей раны.
— Я знаю, что ты мне лгал, — отрезал я, подходя ближе. — Ты сказал, что Жизнь — это ошибка. Но умолчал, что эту «ошибку» совершила та, кого ты, возможно, когда-то звал сестрой.
На его пергаментном лице не дрогнул ни один мускул.
— Эмоции — слабость, Наследник. Иррациональный фактор, ведущий к катастрофам. Я извлек из этого урок и предлагаю тебе сделать то же самое.
«Да… убей ее… она заслужила… — зашептал в моей голове древний, полный боли голос Лии. — Отомсти за меня… за нас…»
— Ее потомок сейчас ходит по коридорам моей цитадели, — продолжил Кассиан, будто не слыша мой внутренний диалог. — Носительница той же силы, того же хаоса. Живое напоминание о предательстве. Она — первое, что должно быть… исправлено.
Он не приказывал. Он предлагал. Стать его палачом. Завершить его месть.
«Нет, Носитель! — вдруг раздался в голове другой, уже знакомый, синтетический голос. — Анализ! Месть — путь Хаоса! Тот же путь, что выбрала Элиара! Не повторяй ее ошибку! Нелогично!»
Два голоса в моей голове спорили, разрывая меня на части. Однако ответ пришел не от них, а из той части меня, что все еще оставалась Михаилом Котовым, аналитиком.
Я криво усмехнулся.
— Предлагаешь исправить ее «ошибку», совершив точно такую же? Предать союзника,
