Артур Гафуров - Учитель Истории
— Ты пойдешь со мной? — обрадовался я.
— Пойду.
— Тогда ждать нельзя.
— И я пойду, — вызвался подоспевший пузан Фельдшер. — А то, как же! Здесь все равно делать теперь нечего.
— И я с вами, — кивнул совсем молодой парнишка, сжимавший в руках самодельную нагинату.
— И я, и я…
Глава XLI: «Мне очень жаль»
Мы выдвинулись отрядом в семь человек. Для того чтобы справиться с одним-единственным громобоем, этого было более, чем достаточно. Тем не менее, на протяжении всей дороги меня не покидало щемящее чувство беспокойства. Как все сложится? Что мы предпримем, если Ремез откажется добровольно сдаться? А ведь он наверняка откажется. Будем драться? Но тогда пострадает Татьяна. Она в любом случае пострадает, как ни крути. И мы вооружены черти чем, а вдруг у него там бомба? Или еще что-нибудь эдакое…
Шедший в ногу со мной Фельдшер, настоящего имени которого я так и не удосужился спросить, заметив мое волнение, оскалил зубы в ободряющей улыбке.
— Не дрейфь. Всемером одного как-нибудь скрутим.
— Вот как раз «как-нибудь» не хотелось бы, — ответил я, не скрывая нервозности.
А ведь скольких хлопот можно было бы избежать, если бы я своевременно догадался сделать всего один телефонный звонок!
Наш путь пролегал через северные районы. К моему немалому удивлению эта часть города выглядела совершенно не пострадавшей после разгула громобоев. Да, здесь тоже царила кромешная темнота, обусловленная отсутствием электричества, и было также безлюдно — перепуганные жители сидели по домам и боялись высунуть носы наружу. Но ни выбитых стекол, ни подожженных машин и мусорных баков, ни следов недавних схваток — ничего такого! Казалось, район просто спит, не обращая внимания на доносившиеся со стороны реки отголоски перестрелок и эхо взрывов. Словно их всё происходящее совершенно не касается.
— Странно, как странно… — бормотал себе под нос один из моих попутчиков, подозрительно осматриваясь по сторонам.
Похоже, он думал о том же, о чем и я.
Небо, до той поры затянутое тучами, понемногу очистилось, показалась половинка луны. Задул холодный северо-восточный ветер. Я поспешно натянул на уши капюшон, но чуть позже, подумав, скинул его обратно: мешает обзору. Полное отсутствие следов пребывания врага настораживало куда больше, чем его повышенная активность. Нельзя терять бдительность.
Но ничего не случилось. Мы шли дальше, и очень скоро жилые кварталы сменились пустырями с останками промышленной застройки. Как рассказывала мне библиотекарша Валерия Степановна, после распада СССР все производство в Младове очень быстро пришло в полный упадок. Предприятия закрывались одно за другим, люди повально лишались работы. Зато в городской черте сразу появилось много опустевших зданий — настоящий рай для сквотеров! Немало образовалось и свободных площадей под самовольное строительство и огородничество, чем не преминули воспользоваться местные. Таким вот нехитрым путем на окраине Младова вырос целый гаражный поселок — настоящий лабиринт из жестяных и кирпичных «ракушек». Сначала один умник решил обустроить здесь гнездо для своей «ласточки», затем к нему присоединился второй, третий — и пошло-поехало. Сейчас при взгляде на ровные ряды ржавых коробов, казалось, все так и должно быть. Но отсутствие ограды, а также номеров на воротах гаражей моментально рушило иллюзию упорядоченности. Идеальное место для досуга пенсионеров, автоугонщиков и одиночек маньяков типа Вени Ремеза.
— Вот, — дружинник, вызвавшийся нам проводником, указал пальцем на один из самых крайних гаражей, по виду практически неотличимого от десятков прочих, стоявших по соседству. — Это он.
— Спасибо, — поблагодарил я. — Ты пойдешь?
— Куда? — не понял он. — Я уже пришел.
— Парнишка вообще там? — спросил Фельдшер, замерев в нерешительности в десяти шагах от «цели похода».
— Там. Замка на двери нет.
— Отлично. И… что теперь будем делать?
— Разделимся, — предложил кто-то. — Трое идут к дверям. Двое обходят сзади — на случай, если есть запасной выход. Еще двое караулят проход между гаражами. Будет одновременно и ближний резерв, и подстраховка.
Вояка, однако.
— Заметано, — согласились остальные.
К дверям пошли я, Фельдшер и «проводник». Огнестрельного оружия у нас с собой не было — все отобрали омоновцы. Так что пришлось вооружаться тем, что осталось после схватки с громобоями. Я раздобыл себе кустарный мачете с подарочной гравировкой на имя какого-то Соляна и пневматическую винтовку. Винтовка была дорогая, компрессионная — с такой на зверя охотиться можно. Не то, что на людей. Ох, и нелепо я выглядел с заточенной железякой в ножнах у пояса и с ружьем наперевес. Совсем как в детстве, когда, начитавшись книжек Дюма и Сабатини, ходил осенью в поле рубить засохший борщевик, представляя себя великим воином. Только тогда всё снаряжение мое было деревянным.
А сейчас — из стали.
— Ремез, открывай! — проводник громко забарабанил обрезком трубы в железную дверь. — Мы знаем, что ты там.
— Или просто отпусти девушку, — добавил я, а в ответ на неодобрительный взгляд проводника простодушно пожал плечами: мало ли, вдруг он согласится?
— Уходите, — отозвался из-за двери глухой усталый голос. — Или умрёте. Все до одного.
Хорошее начало беседы. Такое конструктивное.
— Можешь нас не пугать, — парировал дружинник. — Ты здесь один. Долго не просидишь.
— Я просижу достаточно, чтобы, когда я выйду наружу, вас здесь уже не было.
— Каким же образом?
— Таким. У вас нет автогена, чтобы срезать дверь. Нет инструментов, чтобы ее вскрыть. У вас даже нормального оружия нет. Я сам слышал, как вы шушукались, и один жаловался очень громко.
— Вот дебилы, — беззвучно ругнулся проводник, но тут же нашел, что предложить в качестве альтернативной угрозы. — Мы выкурим тебя.
Тут уже настала моя очередь безмолвно возмущаться и тыкать пальцем: каким образом он собирается осуществить задуманное, не навредив заложнице? Ремезу пришла в голову та же мысль.
— Не думаю, что вы рискнете. Но попробуйте, если есть желание. Я здесь неуязвим.
— Черта с два, — снова влез я, чувствуя, что с трудом сдерживаюсь в рамках цензурного лексикона. — Хватит этой театральщины! Достал, ей-богу! Тебя обложили, тебе некуда идти. Помощи тоже не будет. Соверши хоть один мужской поступок в жизни: выходи и сдавайся!
— Как я мог тебя достать, если мы даже не знакомы? — последовал удивленный вопрос. — Ты вообще кто?
— Агния Барто. Татьяна с тобой?
— Таня? Ах вот оно что… Да, она здесь. И не волнуйтесь, Агния Львовна, у нее все в порядке. В отличие от вас.
— Тогда мы тем более никуда не уйдем, — заупрямился я. — Раз она с тобой. И я хочу её услышать.
— Не услышишь, — голос школьника звучал все глуше и тише, словно он говорил с нами сквозь сон. — А раз вы отказываетесь уходить… То у нас в наличии неразрешимое противоречие.
— Патовая ситуация?
— Ну, кому патовая, а кому и очень даже выигрышная. Оставьте меня, пожалуйста. Говорю на полном серьезе, так будет лучше для вас.
— Нет.
— Тогда берегитесь.
— Обычно в таких случаях, — шепнул мне на ухо Фельдшер. — Антогонисты в кино начинают палить через дверь. Ты бы отошел в сторонку…
— Ты это сейчас серьезно? — я посмотрел на него, как на умалишенного: все происходящее вдруг стало напоминать какой-то кислотный фарс. — Ты ведь пошутил сейчас, правда? Потому что, если нет, мне придется сдать тебя в лечебницу.
Пузан как-то неестественно дернулся и отступил на шаг. Я же снова повернулся к двери.
— Уходите, — повторил Ремез.
— Без Татьяны не уйдем.
— Таня моя. Она досталась мне по праву сильнейшего. И я ее не отдам.
— А она хотела доставаться тебе? Что-то я сомневаюсь.
— Сомневайся. Это твое дело. Она останется со мной.
— Мы так до утра можем препираться, — проводник брезгливо сплюнул на грязный снег. — А этот глист как сидел там, так и будет сидеть.
— Псих… — пробормотал Фельдшер.
— Мы все здесь психи, — больших усилий воли стоила мне моя сдержанность, но нужно сохранять остатки здравого смысла. — Я за эту ночь уже повидал такого, чего не думал увидеть и за всю жизнь. И не скоро это переварю.
— А ведь ночь еще не закончилась, — напомнил из-за двери сухой голос Ремеза. — И в связи с этим я еще раз настоятельно прошу вас покинуть территорию гаражного поселка. Иначе я не ручаюсь за последствия.
— За какие еще последствия?! — теперь уже проводник дал волю накопившимся словам. — Ты долбаный дегенерат! Подстилка громобойская! Ради бабы продался этим тварям! Подставил родной город! Ты видел, что там творилось сегодня?! Так я тебе покажу! Думаешь, мы не сможем взломать дверь? Да мы сейчас…
