Артур Гафуров - Учитель Истории
— Он что-то знает, — сообразил я. — Повторяет раз за разом про какие-то последствия. Последствия, последствия… Ему что-то известно. О чем не знаем мы.
— Естественно, — ехидно ответил мне мой соратник, который из флегматичного угрюмца за каких-то полминуты превратился в истеричку в камуфляже. — Он много чего знает, о чем не знаем мы! Например, как ловить бабочек в задний проход или как подружиться с единорогами. Или…
— Да нет же! — я перешел на шепот. — Он громобой, забыли? Все оставшиеся громобои сейчас в центре, сражаются. А сам Веня дезертировал. Бросил своих. Но, похоже, совершенно не парится по этому поводу.
— Еще бы он беспокоится… Бабу получил, теперь доволен. Да он же шизанутый, а шизанутые живут одним днем!
— Ты не прав, Боря, — вмешался Фельдшер. — Тут другое: он надеется, что всех свидетелей перебьют, и никто мстить ему не станет.
— А вот мне кажется, ни то, ни другое. Но мы сейчас проверим, — я повысил голос. — Веня, ты боишься смерти?
— Не боюсь, — после короткой паузы ответил Ремез.
— А расправы друзей, которых ты бросил на произвол судьбы?
— Я не бросал.
— А вот уцелевшие говорят, что бросил, — с нажимом произнес я. — Сливко, например.
— Им никто не поверит.
— Почему это? Где доказательства?
— Они в плену, а ты здесь. А несколько десятков свидетелей подтвердят, что видели тебя в школе вместе с той группой громобоев. Вот тебе и доказательства. Если тебя не грохнут свои же, то сядешь ты надолго. Лет на десять, это минимум.
В ответ на мои угрозы парень разразился какой-то шекспировщиной.
— Пусть болтают всё, что им угодно. Пусть готовят камеры и цепи. Это уже совершенно не важно. Час близится, и беззащитные обречены… Господи, да уходите уже, уходите! У меня так мало времени…
Впервые за все время разговора в его голосе промелькнули нотки раздражения. Фельдшер демонстративно покрутил пальцем у виска. А вот проводник больше не бесился: он думал. И я тоже. У Вени действительно мало времени. Он кого-то ждет. Кого? Последние его оставшиеся на свободе соратники сейчас далеко, и положение их безнадежно: мятеж громобоев потерпел поражение. Уж не верит ли он, что к нему придут на помощь? До монастыря по меньшей мере три километра городской застройки. И еще промзона…
И тут, сам не слыша себя, я закричал, как оглашенный:
— Я понял, я все понял! Господа, у меня очень плохие новости. Очень-очень плохие… Скоро здесь будут громобои!
Ни Фельдшер, ни проводник Боря не стали спрашивать, откуда я знаю. Они просто увидели мое лицо и сразу же смекнули, что это не шутка и не обман.
— Выкладывай, — буркнул проводник.
И я выложил.
План захватчиков не мог предусматривать массовую героическую гибель под стенами монастыря во славу… Не знаю, во славу какой-нибудь ерунды, в которую они веруют. Это глупо. Наверняка Пледом и прочими лидерами на всякий случай был заготовлен «пораженческий» сценарий, при котором оставшимся в строю бойцам придется совершить быстрое отступление из города, дабы избежать окружения и гибели. Но в какую сторону отступать? Южное направление полностью перекрыто, с запада напирают силы внутренних войск, на востоке излучина реки, а дальше за городом одни только колхозные поля… Северо-восток? Оттуда полчаса назад прорвались свежие части полиции, и они тоже рвутся в бой. Нельзя также забывать, что вместе с прибывшими силовиками на защиту Младова встали местные жители, те, в чьи дома пришла беда… Дома! Вот разгадка! Вот почему район, по которому мы только что прошли, остался совершенно невредим! Громобои изначально готовились уходить этим путем, поэтому не тронули местных, чтобы не создавать дополнительных препятствий! И вот почему так спокоен Ремез: он рассчитывает влиться в ряды соратников, когда они будут проходить через гаражный поселок — наверняка маршрут пролегает где-то поблизости! Тогда никто не сможет обвинить его в дезертирстве. Здорово, очень здорово, я всех раскусил, но…
— Но что мы теперь будем делать? — спросил Фельдшер, чья проступившая бледность была хорошо заметна даже в тусклом свете неполной луны. — Нас ведь тут, как лягушек катком…
— Надо вызвать наших… — рука проводника скользнула к карману, извлекла оттуда небольшую рацию. — Димон, Слав, идите сюда.
Через минуту мы снова были все в сборе. Отошли чуть в сторону, чтобы не греть лишний раз уши затаившемуся Ремезу.
— Вы можете вызвать остальных? — спросил я. — Нужно перекрыть громобоям путь к отступлению. Или, хотя бы предупредить тех, кому это по силам.
— Почему ты думаешь, что они пойдут именно здесь? — спросил быкоподобный Слава, а я вдруг подумал: не Сонечкин ли это бывший?
Но сейчас было не до Сонечки: от меня ждали ответа.
— Потому что все указывает, на то, что северо-западное направление специально заготовлено для отступления. Больших дорог и федеральных трасс рядом нет — это раз. Районы здешние не тронуты громобоями — это два. Сразу за городом лес — это три. Тут, в двух шагах от нас сидит их подельник и совсем не тревожится, что мы его типа накрыли — это четыре. Мне продолжить?
— Да им просто некуда больше отступать, — рубанул Борис. — Это пять, и другого не надо. Занимаем позиции и ждем. Лёха, ты раненый, от тебя в бою пользы немного: дуй к нашим, попытайся найти Старшого. Рация не берет его частоту — дома мешаются.
— Понял, — без охоты ответил Лёха (тот самый с которым я разговаривал на школьном крыльце). — Сделаю.
И исчез. Мы же остались вшестером.
— Вы двое, — палец проводника уткнулся в нас с толстяком. — Займите позицию так, чтобы держать в поле зрения гараж. Для меня теперь дело принципа, чтобы эта крыса не свинтила под шумок. Также будете пасти правый фланг. В бой не вступать без острой необходимости. Слава и я отойдем левее. Еще левее будут Димон и… Как тебя звать?
— Филипп, — ответил щупленький невысокий пацаненок едва ли старше шестнадцати. — Мы будем их сдерживать, да?
— Постараемся, — подтвердил проводник и вдруг передумал. — Нет, ты лучше будешь с новеньким, а с Димоном отправим толстого.
— У меня имя есть, — буркнул Фельдшер.
— Да, потом расскажешь… Все, по местам! Выбираем позиции и закрепляемся.
Мне показалось, или звуки стрельбы и вправду стали как будто бы громче? Если так, времени у нас в обрез.
— Тебя как зовут? — спросил меня мой новый напарник, когда мы с ним остались наедине.
— Так же, как и тебя.
Мне сейчас было не до задушевных бесед.
— Ух ты! — обрадовался тезка, который, похоже, не совсем отдавал себе отчет, в каком непростом положении мы с ним находимся. — Я раньше не встречал других Филиппов! Так классно! А тебя тоже в школе Киркоровым дразнили?
— Бывало, — я осмотрелся по сторонам, но первоначальный вывод лишь подтвердился: кроме как за сами гаражи прятаться больше некуда. — Слушай, Филипп, давай об этом чуть позже поговорим, ладно? Нам бы сейчас какую-нибудь норку найти…
Но очень скоро стало совсем не до поиска норок. В полусотне метров от нас что-то громко хлопнуло — словно взорвалась автомобильная покрышка, — а когда мы оба синхронно повернули головы в направлении хлопка, то увидели облако густого черного дыма, расползающегося над землей. Следом раздалось еще несколько аналогичных «бабахов», и оттуда тоже начинал валить дым. Темная ночь с каждой секундой становилась все темнее.
— Это тот же газ, что использовали в Бесовскую субботу! — догадался я. — Сейчас он поднимется в воздух.
Но плотное, бездонно-черное, как кусок антрацита, облако подниматься не спешило: оно ширилось расползалось — и упорно стелилось по земле. Как туман. Видимо, для данной смеси использовался несколько иной состав, тяжелее воздуха. В отдалении гремели всё новые и новые взрывы, и каждый последующий был вдвое тише предыдущего. А всё стихло. Вообще всё. Стрельба, хлопки, людские крики. Словно кто-то выключил звуковые эффекты. Была только надвигающаяся на нас непроницаемая черная стена. А мы стояли, как дураки, и глазели, хотя из облака в любой момент могли показаться враги…
— Смотри назад! — тезка рванул меня за плечо и указал, на новый язык черноты, ползущий с тыла: он уже поглотил добрую половину гаражного поселка и продолжал надвигаться. Видимость упала практически до нуля.
— На крышу, — коротко скомандовал я, и, не дожидаясь ответа, подбежал к ближайшему гаражу и стал карабкаться на него, используя старые щербатые кирпичи (вторсырье!) в качестве ступенек.
Младший Филипп не отставал, и скоро мы оказались наверху. Первым делом я перебрался на гараж Ремеза — не потерять бы ориентацию в пространстве! — после чего уже обратил взор в сторону монастыря. Только на этот раз я ничего не увидел. Одну лишь непроницаемую пелену до самых ближайших домов, белые стены которых торчали из черноты, словно сами дома парили в воздухе, не касаясь земли. Постройки ниже двух этажей скрыло совсем.
