Артур Гафуров - Учитель Истории
— Мой мальчик… Пустите меня, скоты! Сыночек мой…
— Что ж ты не орала, пока народ не разошелся? Мы бы на видео сняли, как ты болтаться будешь, ножками дрыгать.
— Сейчас дождется… Вон со двора уже идут.
Я остановился, задержал на ней взгляд. Женщина была хорошо одета: в пальто с меховым воротником, на голове дорогая шапка с небольшой брошью. И выглядела она отнюдь не побитой или запуганной, как большинство жителей Младова. По всему выходило, что ночное лихо обошло её стороной. Что же ты такого сделала со своим сыном, что он подался в громобои? Не смогла ему объяснить очевидных истин? Теперь уже поздно: радуйся, что он внутри, в спортзале, а не лежит в общей куче на соседней улице.
Женщина, между тем, не унималась:
— Вы у меня попляшете… Вот вернется муж, тогда все попляшете… Он у меня депутат… Городского собрания… Пусти… Вы все сядете у меня!
— Уведите кто-нибудь эту дуру, — бросил проходивший мимо командир, после чего обратил внимание на меня: — Тебе чего, гражданский?
— Я учитель, — ответил я.
— Да? — удивился командир. — Я школу два года назад закончил, а тебя не помню.
— Я месяц только работаю. Ты не знаешь, что случилось с завучем? С Еленой Ильиничной?
— Знаю, — ухмыльнулся он. — Но тебе не скажу.
— Почему это? — начал закипать я.
— Ладно, ладно, шучу. Она в монастыре.
— В монастыре? — несмотря на совсем не однозначную новость, я почувствовал, что в груди чуть-чуть отпустило. — Что она там делает?
— То же, что и все вип-персоны нашего города: сидит в осаде.
— Не понял…
— И не поймешь, — командир хлопнул меня по плечу, сам же поморщился от боли и отошел.
Кричащую женщину тем временем силой уволокли за угол того самого дома, под стенами которого я получил пулю в бок. Точнее, пулей по боку. Рядом с крыльцом терлись еще две женщины, по-видимому, тоже родительницы временных обитателей спортзала: увидев судьбу своей предшественницы, они пошушукались немножко и поковыляли восвояси. Я же отправился за информацией.
И кое-что выяснил прямо на месте.
На самом деле выступление громобоев, хоть и стало сюрпризом для многих, в том числе и для меня, но отнюдь не всех оно застало врасплох. За час до начала атаки на город в полицию позвонил неизвестный доброжелатель и сообщил много полезной информации. В первую очередь, о том, что таки да, нападение состоится уже сегодня. Во-вторых — убедил слушавшего его начальника отделения, что это не розыгрыш, и действовать нужно незамедлительно (как мне показалось, это и была самая сложная задача, практически невыполнимая). В-третьих, незнакомец проинформировал о приоритетных целях громобоев. Целями этими, как я уже знал от Бабушкина, были ликвидация руководства города, начиная от мэра и заканчивая старшими воспитателями детских садов, и повальный грабеж. Ну и в-четвертых, доброжелатель подсказал, как можно поступить в условиях катастрофической нехватки времени и ресурсов, предоставив подробный план операции. Которая была проведена в кратчайшие сроки и с результатом, твердо претендующим на определение «блестящий». Мало-мальски значимых чиновников и бюджетников буквально силой вытаскивали из их квартир и под охраной переправляли в монастырь. Туда же были переброшены солдаты срочники из районной воинской части. Переправить в безопасное место, конечно, успели далеко не всех, а только самых важных. В их число попала и Елена, которой, скорее всего, просто не позволили позвонить дочери, чтобы неподтвержденная информация не вызвала панику среди населения. А потом связь перестала работать. Тонкий момент: в результате решения «не распространяться» для простых жителей нападение на город стало полнейшей неожиданностью. Интересно, за это кто-нибудь ответит? Громобои поняли, что к чему, но помешать не сумели: время начала акции было спланировано заранее, а нарушать субординацию без приказа свыше никто не рискнул. Зато теперь, благодаря двум сотням зеленых необстрелянных срочников, старая крепость вот уже четвертый час успешно отбивалась от непрекращающихся атак лучших боевиков громобойского движения.
— Но им недолго осталось держаться, — заявил мне молодой дружинник, с которым мы разговорились, пока я дожидался результатов «допроса» Сливко. — Ребята с юга докладывают, что смоляне уже подошли к мосту и вот-вот вышибут оттуда громобоев. С запада прорвалась вторая наша группа, она обойдет их и ударит в тыл. А тверские… О, да вот же они! Долго мы вас ждали!
На площадку перед школой вырулило несколько военных автомобилей, с одного из них тут же высадился взвод ОМОНа и взял нас под ружье. Под дула автоматов, то есть.
— Свои, — рапортовал подошедший к ним командир. — Младовские дружинники. Докладываем, что в спортзале школы содержится тридцать два задержанных преступника, еще сорок девять — в здании детского сада. Многие тяжело ранены. Потери на вверенной мне территории…
— Потом, — перебил его возглавлявший омоновцев майор. — Где мост?
По школьному крыльцу пробежал нервный смешок.
— Вдоль по Семеновской, до конца, — ответил командир. — Потом направо, тоже до упора. Там бой идет…
— Знаю. Четвертый взвод остается, остальные за мной.
Они уехали, а место дружинников заняли другие люди в камуфляже — более подтянутые, лучше подготовленные, а главное, куда качественнее вооруженные. Всех «штатских», в число которых тут же попали сами дружинники, выгнали из здания школы. У некоторых отбирали оружие, даже биты. Я отошел в сторонку и зачем-то посмотрел на часы. Еще только начало третьего. Какая же долгая ночь…
Татьяна. Добрая девушка Татьяна, которая много лет назад зачем-то обратила внимание на мальчика, едущего вместе с ней в поезде. Обычный мальчик, каких полно вокруг — почему именно он? Ты не могла просто лечь спать? Тебе обязательно нужен был собеседник? Зачем? Зачем ты подошла к нему, зачем была так добра с ним? Зачем пленила его сердце? Могла ли ты представить, что все сложится именно так, как сложилось? Теперь твой жених умирает в разгромленной квартире, кашляет кровью из пробитых легких — и зовет тебя. Но ты не придешь. В свое время ты пленила мальчика. А теперь он вырос и пленил тебя. Воспользовался моментом и взял свое. Теперь ты — его собственность. И никто не придет тебе на помощь.
Если я не приду.
— Эй, Филипп Анатольевич! — ко мне спешил хромавший Хасамеев, вдогонку которому возмущенно махал боец в камуфляже из оставленного майором взвода. Я вынырнул из своих дум и пошел навстречу.
— Что там?
— Он раскололся, — смуглое лицо пришлого озарилось ликующей улыбкой. — За минуту до того, как вошли омоновцы и взяли их под охрану. Видели бы вы его лицо, когда он понял, что нужно было еще чуть-чуть потерпеть…
— Короче, — прервал его я. — Что он сказал?
— Он сказал, что Ремез всегда был не от мира сего. Чокнутый, короче. Но умный, поэтому к его советам прислушивались. И идеи он иногда генерировал здравые, башка варила у чувака. Насчет башки подтверждаю лично: он со мной в параллели учится. Правда, лидерство ему все равно не светило, но не о том речь. Когда громобои захватили школу и стали шерстить район, он пришел к старшему и попросил людей, чтобы проникнуть в квартиру к Татьяне Антоновне. Их старший велел дать. Они вломились к ней в дом, измордовали ее бойфренда, а ее саму повязали и увели. Возле школы Ремез отпустил подельников, а сам исчез на целый час. Где он был, Сливко не знает, но потом, по его словам, Веня вернулся и был с громобоями до конца. До прорыва. Когда же начался прорыв, несколько громобоев, видимо, заранее смекнули, чем дело пахнет, и почесали не на нас, а в обратном направлении. И Венька — в первых рядах. Рванул к своей ненаглядной.
— Где он может ее держать? — я скосил глаза и заметил, что помимо меня рассказ Хасамеева внимательно слушают еще с полдюжины дружинников, которые после появления ОМОНа сразу же остались не у дел.
— Не знаю, — Хасамеев опустил голову, разглядывая лохмотья, в которые превратилась его одежда. — Я что услышал, то передал. Может, домой? Куда ему еще идти…
— Ага, с родителями невесту знакомить, — язвительно откомментировал кто-то.
— Да в городе сейчас столько пустых квартир — веди в любую. Когда еще тебя хватятся…
— Ну да, он тот еще отморозок: шлепнет хозяев и заживет сам вместо них. А Таньку рабыней сделает…
— Я знаю Ремеза, — подал голос еще один дружинник. — Он на класс старше учится. Редкостный дебил. У него гараж есть на окраине города. Может, он там?
— Гараж… — я словно впервые в жизни произнес это слово: оно вдруг показалось чужим, совершенно незнакомым. — Гараж — это то, что надо. Ты знаешь, какой именно гараж?
— Ну, номер по памяти не назову, — последовал ответ. — Но если вместе пойдем, найду без проблем.
— Ты пойдешь со мной? — обрадовался я.
