Соблазнение - Лорейн Хит
Основываясь на том, что Зверь знал о словах своей собственной матери, когда она передала его Этти Тревлав, у нее тоже не было выбора. Она обещала вернуться за ним, но, возможно, это было сказано только для того, чтобы облегчить ее совесть. Ему не нравилось думать, что с ней случилось какое-то несчастье, помешавшее ее возвращению. Он предпочитал представлять ее здоровой, счастливой и в окружении заботливых людей. Он мог простить ее за то, что она не хотела его. Жизнь была нелегкой, когда у женщины на буксире был ублюдок.
— Ты научишь ее, как избежать беременности?
— Кого? Алтею?
— Нет, мою маму.
Он бросил на нее раздраженный взгляд.
— Да, Алтею. Мы ведь о ней говорили.
— Для кого-то, кто не заинтересован в плотском знакомстве ней, ты что-то сильно о ней беспокоишься.
Допив виски, он поставил стакан на стол с чуть большей силой, чем было необходимо, получив удовлетворение от громкого стука, и встал.
— Мы несем ответственность за то, чтобы она избежала всех ловушек.
Он просто не был уверен, что там, где дело касалось ее, у него были средства чтобы избежать их.
Глава 10
Алтея стояла перед зеркалом в своей спальне, изучая свое отражение, размышляя, не сменить ли ей на зеленое свое серое платье, в котором она была весь день, с момента прибытия и до ужина.
Она была поражена, появившись на ужине и обнаружив, что дамы одеты в то же, что и в библиотеке, — ни строчки больше.
Сидящий во главе стола, полностью одетый в черный пиджак, серый жилет, белую рубашку и идеально завязанный шейный платок, указывающий на то, что он считает этих ночных женщин достойными того, чтобы он должным образом одевался, ужиная с ними, Бенедикт немедленно поднялся на ноги, когда она вошла в столовую.
Сжав руки перед собой, внезапно смутившись, она сказала:
— Тебе не обязательно вставать.
— Он встает перед всеми, милая. Не думай, что ты особенная, — сказала Джуэл, сидя на другом конце стола.
И все же для него она хотела быть такой.
Затем он указал на стул сбоку, сразу слева от себя, и она почувствовала себя особенной. За весь обед они не произнесли ни слова. Не потому, что она этого не хотела, а потому, что другие дамы доминировали в разговоре, перекрывая друг друга, демонстрируя свое волнение, освещая свои успехи и неудачи других во время уроков. Хотя она была польщена их энтузиазмом, завтра она начнет обучать их правильному столовому этикету.
После этого все разошлись по своим комнатам, и она слушала, как тикают минуты. Она слышала их смех и шаги, когда они спускались вниз, чтобы начать развлекать клиентов. И все же она ждала.
Она трижды заколола и распустила волосы. Заколоть их или распустить. Она наконец-то решила заколоть их.
Она подумывала о том, чтобы записать свои впечатления об этих женщинах, что-то вроде дневника для собственного назидания или, может быть, статьи для других. День был настоящим откровением. Они так сильно отличались от тех дам, с которыми она раньше проводила время. Она больше не была уверена, что аристократии выгодно быть такой диктаторской в отношении того, с кем им следует общаться. В результате у нее сложился довольно ограниченный взгляд на мир.
Но потом то же самое сделали и эти дамы, называя ее "барыней", относясь к ней немного подозрительно, пока они не узнали ее немного лучше. В конце концов, они могут даже стать друзьями. Разве общество не посмеялось бы над этим?
Когда часы, наконец, пробили десять, она тихо прошла по коридору, оклеенному зелеными обоями, украшенными крошечными розовыми цветами, что придавало ему домашний уют. Эта резиденция представляла собой гамму от чувственной до мужской и женской, что облегчало определение назначения каждой области. Когда она приблизилась к библиотеке, то заметила, что дверь широко открыта.
Когда она заглянула внутрь, то увидела Бенедикта, сидящего перед камином в одном из двух кресел с подлокотниками, обитых бархатом сливового оттенка. Она думала, что вела себя тихо, но он либо услышал ее приход, либо почувствовал ее присутствие, потому что сразу же отложил книгу и встал.
— Ты не должен вставать ради меня, — снова сказала она.
— Так меня учили.
Женщиной, которая подарила ему драгоценный серебряный коробок для спичек. Переступив порог, она вошла внутрь, гадая, нервничали ли дамы из-за своих уроков так же, как она из-за своих. Затем она заметила бокал с хересом, стоящий на столике рядом с пустым креслом, и улыбнулась.
— Если ты предпочитаешь что-то другое… — начал он.
— Нет, херес подойдет.
Стоя перед креслом, она сложила руки перед собой.
— Поскольку у меня будет несколько часов для себя каждый день, я хотела бы потратить это время на чтение. Где-то в этой комнате должен быть по крайней мере один экземпляр "Убийства в Тен Бэллс". Ты собираешься заставить меня искать его?
Она воспользовалась возможностью, чтобы полюбоваться плавностью его широких шагов, когда он направился к книжному шкафу со стеклянными дверцами у входа в комнату. Раздался щелчок, когда он открыл одну из дверей. Приблизившись к ней, он протянул ей книгу. Она благоговейно взяла ее и провела пальцами по волнистой текстуре фиолетовой твердой обложки. Затем она перевернула ее, чтобы полюбоваться корешком, где название и его имя были выгравированы золотом. Ей хотелось приласкать этого мужчину так же, как и эту книгу. Она подняла на него взгляд.
— Ты не возражаешь, если я прочту ее?
— Можешь забрать ее себе, делай с ней, что хочешь.
— Я не хочу брать твой экземпляр…
— У меня есть еще один. На самом деле, несколько.
Он вернулся к своему креслу, но остался стоять.
Она обошла свое, опустилась на плюшевую подушку и сделала глоток шерри, ожидая, пока он устроится.
Изучая ее, он сделал большой глоток того, что, как она была уверена, было скотчем.
— Во время ужина каждая из дам поделилась своим рассказом о прошедшем дне, но ты хранила молчание. Так что теперь расскажи мне правду.
Она была благодарна, что они не собирались сразу же приступать к ее урокам.
— Все прошло довольно хорошо, даже если временами они были немного неуправляемы. Мне сказали, что ты сшил для каждой из них очень красивое
