Наше восточное наследие - Уильям Джеймс Дюрант
На рубеже веков его назначили главным магистратом города Чанг-Ту. Согласно китайской традиции, по городу прокатилась настоящая эпидемия честности; ценные вещи, брошенные на улице, оставались нетронутыми или возвращались владельцу.85 Получив от герцога Тинга из Лу должность исполняющего обязанности начальника общественных работ, Конфуций руководил обследованием земель государства и ввел множество улучшений в сельском хозяйстве. Его снова повысили до министра по борьбе с преступностью, и, как нам говорят, его назначение само по себе было достаточным, чтобы покончить с преступностью. "Нечестность и распущенность, - говорится в китайских записях, - были пристыжены и спрятали свои головы. Преданность и добросовестность стали характеристиками мужчин, а целомудрие и покорность - женщин. Чужестранцы толпами приходили из других государств. Конфуций стал кумиром народа".86
Это слишком хорошо, чтобы быть правдой, и в любом случае оказалось слишком хорошо, чтобы выдержать. Преступники, несомненно, собрали свои потаенные головы и расставили силки для ног Мастера. Соседние государства, говорит историк, завидовали Лу и боялись его растущего могущества. Хитрый министр Цзи предложил хитрость, чтобы отвратить герцога Лу от Конфуция. Цинский герцог отправил в Тинь целую толпу прекрасных девушек "певучих песен" и сто двадцать еще более прекрасных лошадей. Герцог Лу был очарован, проигнорировал неодобрение Конфуция (который учил его, что первый принцип хорошего управления - это хороший пример) и со скандалом пренебрег своими министрами и делами государства. "Господин, - сказал Цзе-лу, - вам пора уходить". С неохотой Конфуций подал в отставку, покинул Лу и начал тринадцатилетнее бездомное скитание. Позже он заметил, что никогда "не видел того, кто любил бы добродетель так же, как красоту".87 И действительно, с некоторых точек зрения, это одно из самых преступных упущений природы, что добродетель и красота так часто поставляются в отдельных упаковках.
Мастер и несколько верных учеников, которым больше не были рады в его родном государстве, переходили из провинции в провинцию, принимая любезности в одних, подвергаясь опасностям и лишениям в других. Дважды на них нападали разбойники, а один раз они были доведены почти до голодной смерти, так что даже Цзе-лу начал роптать, что такая участь вряд ли подобает "высшему человеку". Герцог Вэй предложил Конфуцию возглавить его правительство, но Конфуций, не одобряя принципов герцога, отказался.88 Однажды, когда маленькая группа путешествовала по Цзи, она натолкнулась на двух стариков, которые в отвращении к развращенности эпохи отошли, подобно Лао-цзы, от государственных дел и уединились в сельском хозяйстве. Один из них узнал Конфуция и упрекнул Цзе-лу за то, что тот последовал за ним. "Беспорядок, подобно бурному потоку, - сказал отшельник, - распространяется по всей империи; и кто тот, кто изменит его ради тебя? Чем следовать за тем, кто удаляется от этого государства и от того государства, не лучше ли следовать за тем, кто вообще удаляется от мира?"89 Конфуций долго размышлял над этим упреком, но продолжал надеяться, что какое-нибудь государство вновь предоставит ему возможность возглавить путь к реформам и миру.
Наконец, на шестьдесят девятом году жизни Конфуция, на престол Лу вступил герцог Гэ, который отправил к философу трех офицеров с соответствующими подарками и приглашением вернуться в родное государство. В течение пяти оставшихся ему лет жизни Конфуций жил в простоте и почете, часто советовался с правителями Лу, но мудро удалился в литературное уединение и посвятил себя благодатной работе по редактированию классики и написанию истории своего народа. Когда князь Ши спросил Цзе-лу о своем господине, а Цзе-лу не ответил ему, Конфуций, услышав об этом, сказал: "Почему ты не сказал ему? Он просто человек, который в стремлении к знаниям забывает о еде; который в радости (от их достижения) забывает о своих печалях; и который не замечает, что приближается старость".90 Он утешал свое одиночество поэзией и философией и радовался, что его инстинкты теперь согласуются с разумом. "В пятнадцать лет, - говорил он, - мой ум был склонен к учебе. В тридцать я был тверд. В сорок я был свободен от сомнений. В пятьдесят я знал постановления Небес. В шестьдесят лет мое ухо было послушным органом для восприятия истины. В семьдесят лет я мог следовать тому, чего желало мое сердце, не преступая при этом закон".91
Он умер в возрасте семидесяти двух лет. Однажды рано утром он услышал заунывную песню:
Великая гора должна рухнуть,
Прочная балка должна сломаться,
А мудрец увядает, как растение.
Когда к нему пришел его ученик Цзе-кун, он сказал: "Нет ни одного разумного монарха; нет ни одного в империи, который сделал бы меня своим господином. Пришло мое время умереть".92 Он лег на свою кушетку и через семь дней скончался. Ученики похоронили его с пышностью и церемонией, подобающими их привязанности к нему; построив хижины у его могилы, они жили там три года, оплакивая его как отца. Когда все остальные ушли, Цзе-кун, любивший его больше остальных, еще три года в одиночестве оплакивал гробницу мастера.93
2. Девять классиков
Он оставил после себя пять томов, написанных или отредактированных, по-видимому, его собственной рукой, и поэтому известных в Китае как "Пять Цзин", или Канонические книги. Во-первых, он отредактировал "Ли-цзи", или "Записи обрядов", полагая, что эти древние правила приличия являются тонким помощником в формировании и смягчении характера, а также в поддержании социального порядка и мира. Во-вторых, он написал приложения и комментарии к И-Цзин, или Книге о) Перемен", видя в ней глубочайший вклад Китая в ту неясную область метафизики, которую он сам старательно избегал в своей философии. В-третьих, он отобрал и упорядочил "Ши-Цзин", или "Книгу од", чтобы проиллюстрировать природу человеческой жизни и принципы морали. В-четвертых, он написал "Чжун-цю", или "Летопись весны и осени", чтобы с неприукрашенной краткостью описать основные события истории своего государства Лу. В-пятых, и это самое главное, он стремился вдохновить своих учеников, собрав в "Шу-цзин", или Книгу истории, наиболее важные и возвышенные события или легенды ранних царствований, когда Китай
