Наше восточное наследие - Уильям Джеймс Дюрант
Как он предлагает теологию без божества, так он предлагает психологию без души; он отвергает анимизм в любой форме, даже в случае с человеком. Он согласен с Гераклитом и Бергсоном в отношении мира и с Юмом в отношении разума. Все, что мы знаем, - это наши ощущения; поэтому, насколько мы можем судить, вся материя - это сила, все вещество - это движение. Жизнь - это изменение, нейтральный поток становления и исчезновения; "душа" - это миф, который, для удобства нашего слабого мозга, мы необоснованно помещаем за потоком сознательных состояний.64 Это "трансцендентальное единство апперцепции", этот "разум", сплетающий ощущения и восприятия в мысль, - призрак; все, что существует, - это сами ощущения и восприятия, автоматически распадающиеся на воспоминания и идеи.65 Даже драгоценное "я" не является сущностью, отличной от этих ментальных состояний; это просто непрерывность этих состояний, воспоминание о более ранних состояниях более поздними, вместе с умственными и моральными привычками, склонностями и наклонностями организма.66 Преемственность этих состояний обусловлена не мифической "волей", добавленной к ним, а детерминизмом наследственности, привычки, среды и обстоятельств.67 Этот изменчивый разум, который есть только ментальные состояния, эта душа или "я", которая есть только характер или предрассудки, сформированные беспомощной наследственностью и преходящим опытом, не может иметь бессмертия в любом смысле, который подразумевает непрерывность личности".68 Даже святой, даже сам Будда, как личность, не переживет смерти.69
Но если это так, то как может происходить перерождение? Если души нет, то как она может переходить в другие существования, чтобы быть наказанной за грехи этого воплощения? Здесь находится самое слабое место в философии Будды; он так и не смог преодолеть противоречие между своей рационалистической психологией и некритическим принятием реинкарнации. Эта вера настолько универсальна в Индии, что почти каждый индус принимает ее как аксиому или предположение и почти не утруждает себя доказательствами; краткость и множественность поколений там неотразимо предполагает переселение жизненной силы, или, говоря теологическим языком, души. Будда принял это понятие вместе с воздухом, которым он дышал; это единственное, в чем он, кажется, никогда не сомневался.70 Он принимал Колесо перерождений и закон кармы как должное; его единственной мыслью было, как вырваться из этого Колеса, как достичь нирваны здесь и уничтожения в будущем.
Но что такое Нирвана? Трудно найти ошибочный ответ на этот вопрос; ведь Учитель оставил этот вопрос неясным, а его последователи придали этому слову все возможные значения под солнцем. В общем санскрите оно означает "погасший" - как лампа или огонь. В буддийских писаниях оно означает: (1) состояние счастья, достижимое в этой жизни благодаря полному устранению эгоистических желаний; (2) освобождение человека от перерождений; (3) уничтожение индивидуального сознания; (4) единение человека с Богом; (5) рай счастья после смерти. В учении Будды оно, по-видимому, означало уничтожение всех индивидуальных желаний и награду за такую самоотверженность - избавление от перерождений.71 В буддийской литературе этот термин часто имеет земной смысл, поскольку архат, или святой, неоднократно описывается как достигший его в этой жизни, приобретя семь его составных частей: самообладание, исследование истины, энергию, спокойствие, радость, концентрацию и великодушие73.73 Это его содержание, но едва ли его производящая причина: причиной и источником нирваны является угасание эгоистического желания; а нирвана, в большинстве ранних контекстов, означает безболезненный покой, который вознаграждает моральное уничтожение "я".74 "Итак, - говорит Будда, - вот благородная истина о том, что боль проходит. Воистину, это уход, так что не остается ни одной страсти, отказ, избавление, освобождение от этой жажды".75-этой лихорадки самоистязающего желания. В тексте учения Мастера оно почти всегда является синонимом блаженства,76 спокойной удовлетворенности души, которая больше не беспокоится о себе. Но полная Нирвана включает в себя аннигиляцию: награда высшей святости - никогда не перерождаться.77
В конце концов, говорит Будда, мы постигаем абсурдность морального и психологического индивидуализма. Наши беспокоящиеся "я" на самом деле не отдельные существа и силы, а проходящая рябь на потоке жизни, маленькие узелки, образующиеся и распутывающиеся в раздуваемой ветром сетке судьбы. Когда мы видим себя как части целого, когда мы переосмысливаем себя и свои желания с точки зрения целого, тогда наши личные разочарования и поражения, наши разнообразные страдания и неизбежная смерть уже не печалят нас так горько, как прежде; они теряются в амплитуде бесконечности. Когда мы научимся любить не свою отдельную жизнь, а всех людей и все живые существа, тогда мы наконец обретем покой.
V. ПОСЛЕДНИЕ ДНИ БУДДЫ
Его чудеса - Он посещает дом своего отца - Буддийские монахи - Смерть
От этой возвышенной философии мы переходим к простым легендам, которые являются всем, что мы имеем о жизни и смерти Будды. Несмотря на его презрительное отношение к чудесам, его ученики сочинили тысячу историй о чудесах, которые он творил. Он в одно мгновение волшебным образом переплыл Ганг; зубочистка, которую он выпустил из рук, проросла в дерево; в конце одной из его проповедей "тысячекратная мировая система содрогнулась".80 Когда его враг Девадатта послал против него свирепого слона, Будда "пронизал его любовью", и тот был полностью усмирен.81 Аргументируя эти приятности, Сенарт и другие пришли к выводу, что легенда о Будде была сформирована на основе древних мифов о солнце.82 Это неважно; Будда означает для нас идеи, приписываемые Будде в буддийской литературе; и этот Будда существует.
Буддийские писания рисуют о нем приятную картину. Вокруг него собралось множество учеников, и слава о нем как о мудреце распространилась по городам Северной Индии. Когда его отец узнал, что Будда находится недалеко от Капилавасту, он послал к нему гонца с приглашением приехать и провести день в доме его детства. Он отправился в путь, и его отец, оплакивавший потерю принца, на
