Ярга. Сказ о Жар-птице, девице и Сером Волке - Елена Михалёва
Не было ни боя со страшной людоедкой, которого Ярга боялась, ни выплесков пугающей магии, ничего. Девушка даже испугаться толком не успела.
Один быстрый выпад.
Див ударил ведьму кинжалом в глаз, вогнав его в глазницу по самую рукоять, крутанул, выдернул. Старуха заорала нечеловечески высоко, выронив косарь, схватилась за лицо. Кровь полилась ручьём, ведьма попятилась. Её пронзительный крик причинял боль, поэтому Ярга в растерянности зажала уши руками. Див же концом окровавленного кинжала опрокинул сальную свечу прямо на колдовские рукоделия. Огонь тотчас перекинулся на ткань и нитки.
Ярга наконец пришла в себя. Её будто холодной водой окатило. Она стрелой выскочила из избушки и остановилась только тогда, когда очутилась за забором.
Див вальяжно вышел следом. Он замкнул за собой дверь на щеколду и подпёр корытом, как раз в тот миг, когда вопящая от боли и ярости ведьма принялась биться, пытаясь выйти наружу. Но отпереть дверь она не могла, будто чужой колдовской заговор удерживал хлипкие деревяшки.
Огонь внутри избы разгорелся стремительно, охватил трухлявые доски, пожирая старое дерево всё быстрее и быстрее с каждой минутой. Пока Див тщательно вытирал лезвие ножа пучком травы возле дома с невозмутимым видом, а ведьма верещала в огне, из-под крыши повалил дым. Ярга прижала ладони к губам, чтобы самой не закричать, когда жаркое оранжевое пламя заставило лопнуть стекло в оконце и прогрызлось в нескольких местах на волю.
Див медленно подошёл к ней, вложил клинок в ножны, а после без слов перекинулся волком. Ярга вдруг поняла, что глядит на друга с ужасом, но волчья морда не выражала никаких эмоций. Может, потому он и сменил личину – не хотел, чтоб она глядела ему в лицо.
– Что смотришь, будто я в чём-то повинен? – хрипло вымолвил Серый Волк. – Не я деревню тревожил, не я людей жрал. – Его взор остановился на обглоданных черепах. – Ты сама просила помочь, поди, запамятовала? Ты кукол видела? Она всеми местными вертела, над всеми измывалась. Ей нравилось причинять горести большие и малые.
Ярга молчала, язык будто присох.
– А как, по-твоему, мы должны были избавить селян от ведьмы? – заворчал Див. – Ласково её попросить?
Девушка мотнула головой, но ничего не ответила, и тогда он повторил:
– Страшно – бей первой, – а потом добавил: – Но коль ударила, уже не жалей.
Ярге хотелось напомнить ему о раскаянии и сомнениях, но она снова смолчала. Подумала, что Диву подобные человеческие эмоции чужды.
Какое-то время они ещё постояли у горящей избы, покуда крики не затихли, а крыша с треском не провалилась внутрь, взметнув столп искр, а затем пошли дальше своей дорогой. И Ярга поклялась себе, что постарается забыть случившееся, но умом понимала, что вряд ли сможет. Кожа ещё долго горела от жара костра, на котором они сожгли лиходейку.
Глава 15. За лапоток – курочку, за курочку – гусочку
Музыка лилась чарующей рекой. Струны расписной домры то радостно звенели, то плакали, то вовсе пели столь задорно, что хотелось пуститься в пляс. Вот и прохожие, которые слышали её, останавливались. Они улыбались, утирали слёзы или притопывали в такт, когда того требовала мелодия. Оторваться было невозможно, оттого вокруг Ярги очень быстро собралась толпа.
Девушка сидела на ступенях высокого капища и знай себе пощипывала струны, ни на кого внимания не обращая. А в плошку у её ног со звоном одна за другой летели монеты. Ярга не помнила, чтобы кому-то вообще столь щедро подавали. Возможно, всё дело было в капище.
Теверск издревле считался центром веры во всей Яви. В разных царствах и княжествах предпочтение отдавали разным богам. В Скуре это был Перун, в её родной Благоде – Род и его старший сын Сварог с женой Ладой. Велиград почитал самых сильных богов – Перуна, Радегаста, Мокошь и даже Велеса, покуда граница шла с его владениями. Хорсова земля, говорят, буквально принадлежала Хорсу, оттого ему там поклонялись более всех. Южные княжества особенно любили Мокошь и Ярилу, а ещё Леля и Дидилию. Белая Персть восхваляла Рода и самых значимых его потомков вроде Лады, Мокоши и Радегаста. Старовольское княжество старалось умаслить всех понемножку. Доволь – самая восточная земля – обращала молитвы к божествам небесных сил – Перуну, Яриле, Хорсу и Дидилии. Кочевники поклонялись собственным богам. Но Теверское царство превзошло прочие земли.
Здесь не просто почитали всех богов без исключения – в столице имелись внушительные капища в честь каждого бога или богини. Оттого здесь постоянно кто-то возносил молитвы, пел песни, делился мудростью, проводил ритуалы, а жрецов и вовсе было немерено.
Чего ещё в Теверске хватало с избытком, так это мастеров и купцов. Город напомнил Ярге пёстрый развесёлый рынок, где постоянно что-то продавалось и покупалось. Множество базарных площадей соединялись широкими мощёными дорогами, мастера всякого толка населяли целые улицы, и все они стекались к центру города, где высился царский терем из камня и дерева, красивый, величественный и расписной, с яркими луковками-куполами на башнях и ало-золотыми петухами на коньках крыш. Даже издали он вызывал восхищение. Вот только за высокие крепостные стены попасть было не так-то просто, впрочем, как и к любому царю в гости.
Ярга неспроста выбрала святилище богини Лады. Во-первых, ступени здесь были широкими и удобными, а главный вход глядел прямо на царский терем и просторную ярмарочную площадь перед ним. Во-вторых, никаких ритуалов сейчас не проводилось, поэтому она никому не мешала. В-третьих, капище было бело-золотым, а деревянный идол возле него – вполне привлекательным, а не устрашающим, как большинство прочих. И, наконец, в-четвёртых, девушка подумала, что одинокий музыкант, играющий во славу богини любви и семьи, не покажется подозрительным.
Оделась Ярга в красный мужской кафтан до середины бедра с белой растительной вышивкой и чёрные штаны, заправленные в кумачовые сапожки, а подвязалась широким ярко-синим поясом с золотыми кистями. Косу уложила венком вокруг головы. Словом, выглядела нарядно.
Под стать ей был и музыкальный инструмент – тёмно-вишнёвая домра, расписанная белой и золотой краской. Сколько за неё выложил Див, Ярга и спросить боялась. Быть может, нисколько, просто украл, у него правду не узнаешь.
Она села на ступени капища, едва миновал полдень, и начала играть. Ярга старательно делала вид, что её не волнует ни собравшаяся вокруг толпа, ни звон монет в глиняной плошке, одна лишь мелодия занимала всё её внимание.
На деле же она бросала косые взгляды на людей: не наблюдает ли за ней стража? Но вокруг были лишь
