Ярга. Сказ о Жар-птице, девице и Сером Волке - Елена Михалёва
Потому Ярга решилась поговорить с Хауком в Перунов день на празднике, куда он отвёл её спустя неделю.
Отмечали этот праздник шумно, всей Скурой. Славили воинов-защитников, коим выпала честь после смерти вступить в небесное Перуново воинство, и будут они защищать Явь от нечисти из Нави и пировать в светлом Ирии.
Работать в Перунов день запрещалось. Нарушение этого правила считалось неуважением и строго каралось, в том числе самим Перуном, как гласили предания.
Каерцы хорошо подготовились к празднику: все улицы стольного града украсили, а на центральной площади устроили подобие ярмарки. Там пекли пироги, разливали мёд и жарили мясо. Огонь для всех костров и жаровен добыли поутру жрецы Перуна.
Праздник начинался у капища. Там торжественно собрались все обученные воины Скуры. Они нарядились в лучшие доспехи и взяли с собой оружие. От капища под пение жрецов витязи прошли гордым маршем вокруг города, а после возвратились к священному месту. Затем последовали обряды освящения оружия Перуновым огнём и нанесения оберегающих знаков на доспехи.
Пред капищем высился идол – громадная статуя Перуна в три человеческих роста из потемневшего от времени дуба. Ярге это божество показалось мрачным и пугающим. И ничуть не похожим на того грозного мужчину, что встретился ей в Ясеневых горах. Но то был лишь идол, которому приносились различные дары: кто-то щедро насыпал монет, кто-то возложил шелом урдинского военачальника, а кто-то пожертвовал лучшую пищу со своего стола. Однако главной жертвой стал прекрасный тонкорунный баран с витыми рогами. Его кровью окропили подножие статуи. На крови жертвенного барана жрецы заговаривали оружие и мазали ею лики воинов, делая их неуязвимыми к всякой скверне на весь будущий год.
После ритуалов наступил черёд боевых состязаний. Лучшие воители Скуры сражались между собой в огороженном кругу на мечах, но силу свою они показывали не людям, а богу-громовержцу. Ярга мало удивилась, когда Хаук вышел победителем.
Затем народ наблюдал, как юношей посвящали в воины. Вот только перед этим им предстояло пройти ряд серьёзных испытаний и лишь после назваться воинами Каерского царства. Ничего подобного Ярга в Благоде не видела, да и не до праздников ей было, покуда работала.
Наконец настал черёд всеобщего пира, прямо на главной площади поставили столы с угощениями. Готовили для него все хозяйки в городе, никто не скупился. Хмельной мёд лился рекой, звучала музыка, воины проводили новые бои, но уже потехи ради. Всю ночь должен был продлиться пир, а веселье – и того дольше. Хорошей традицией для воина считалось провести ночь с женщиной, дабы подтвердить свою мужскую силу не только на ратном поле. Ярга об этом слышала прежде. Подобное проявление доблести казалось ей смешным, но то было раньше, пока в её жизни не появился Хаук, который весь пир от неё ни на шаг не отходил.
Выпил князь не слишком много, но девушка боялась, что мёд ударит в голову и позволит распустить руки до того, как она что-то решит. Однако ничего такого не происходило.
За общим столом Ярга всё больше слушала истории о ратных подвигах своего друга, словно каждый человек хотел поведать ей о том, насколько князь хорош. И она бы не удивилась, если б он сам попросил друзей о том, да только не таков был Хаук – в этом Ярга уже много раз убедилась. Он не хвастал ни перед кем. С подчинёнными вёл себя сурово, но почтительно. Проявлял заботу о ближнем. А ещё истово верил в богов и их милость.
Когда же за столом сделалось более шумно, чем празднично, князь вдруг предложил:
– Прогуляемся немного?
Ярга согласилась, хоть и предпочла бы задержаться. Потому что прогулка наверняка означала разговор, а она по-прежнему сомневалась.
Они пошли бок о бок по краю площади. Миновали торговца леденцами и засыпанный опилками загон, где мальчишки устроили петушиные бои, а затем двинулись вдоль длинного ряда прилавков.
– Скажи мне, милая Ярга, нравится ли тебе Скура? – осторожно заговорил Хаук.
«Началось», – невольно подумала она.
– Нравится, княже. – Девушка опустила очи.
– Любо ли тебе живётся под моей крышей? – продолжал вопрошать Хаук.
– Любо. – Она поплотнее запахнула на груди платок с кистями, который подарила Далия.
Вечер не был прохладным, но отчего-то ей захотелось спрятаться. А ещё занять руки, чтобы князь не вздумал взять её ладонь в свою.
– Не обижают ли тебя мои сёстры, нежную и кроткую лебёдушку? – Голос мужчины зазвучал мягче.
– Что ты, княже! – Ярга встрепенулась. – Они обе ко мне добры, обе со мной приветливы и ласковы, обе будто родные мне стали.
– И ты им родная, – князь улыбнулся в бороду, – и мне тоже.
Девушка невольно ускорила шаг. Они свернули на ту широкую улицу, где вечером витязи выставляли боевых коней, но уже стемнело, поэтому улица опустела. Почти всех коней разобрали хозяева, лишь несколько скакунов пофыркивали в стойлах. Ярга успела пожалеть, что выбрала такую безлюдную дорогу, и теперь искала, на какую бы улочку свернуть, чтобы поскорее возвратиться на праздник.
– Скажешь тоже, княже, – пробормотала она. – Я у вас вроде приблудившейся кошки: мышей ловит, и ладно.
Она попыталась рассмеяться, но смех вышел натужным и смущённым.
– Ты не права. – Хаук нахмурился. – Я не мастер красивые слова говорить, мне бы мечом помахать. Только это и умею, оттого, наверное, и изъясняюсь криво да издалека.
Они свернули на другую улицу. Здесь прилавков не было вовсе, но зато она делала крюк и выходила обратно на площадь. Здания все как одно были строгими и с большим количеством кованых элементов, из чего Ярга сделала вывод, что здешние постройки принадлежат каерскому воинству. Возможно, внутри находились казармы или оружейные.
– Но ты не думай, милая, что моё сердце совсем чёрствое и ничего не чувствует. – Большая ладонь мужчины легла на его грудь. – Ты ведь давно уж догадалась, что дорога мне стала.
Ярга отвела взгляд, чтобы только не глядеть в его лицо. Сделала вид, что рассматривает широкие сумрачные дворы за воротами. В некоторых стояли деревянные колоды с привязанными к ним соломенными мешками для тренировок. Поначалу Ярга даже приняла их за силуэты живых людей.
– Догадалась ведь? – настойчивее спросил он, потому что она упрямо молчала.
– Да, княже, – негромко ответил Ярга.
– Так что же мучишь меня, коли догадалась? –
