Рейнские легенды - Екатерина Вячеславовна Балобанова
— Кончайте ваше славное дело, вы, лучшие граждане города Страсбурга, а то я не ручаюсь, что часы мои переживут меня. — Но не успел он проговорить этих слов, как зашатался и упал мертвый.
В тот же момент часы как-то точно застонали... пробили девять раз... внутри у них зазвенело, как будто струна... зазвенело словно от боли... гири упали сами собой, маятник замер; и все замолкло... Часы остановились...
* * *
Но дело механика не погибло.
Подмастерье его знал больше, чем полагали почтенные отцы города Страсбурга. Он бежал в Базель и там на свободе продолжал дело, начатое его учителем.
Лет через сто часы вошли во всеобщее употребление.
Но никто не брался чинить часов ратгауза, и оставались они памятником злого дела, совершенного отцами города Страсбурга, лучшими из его граждан.
Только в 1842 г. часы эти были починены французским мастером.
Ибургские черти
Рассказывают, будто раз в старые-старые времена налетало в Баден такое множество всякого рода чертей и больших, и малых, и сильных, и слабых, и такие стали они строить штуки добрым баденским жителям, что хоть собирай пожитки да уезжай из родного города.
Чего-чего ни предпринимали отцы города — и выкуривали-то чертей, и колокольными звоном их выгоняли — нет, ничего не берет! Расхаживают по Бадену да штуки строят: то вдруг бургомистра, почтенного г. бургомистра заведут в кабак и напоят чертовым зельем до того, что на соблазн всему народу выползет почтенный муж оттуда на четвереньках; то госпожу бургомистершу, стыдно даже сказать, затолкают, подумайте, в свиной хлев! Каково это?
Старый профессор, самый известный гражданин Бадена, уважаемый отец семейства, привел вдруг в свой дом босоногую пастушку и женился на ней. Все это по наущению черта! Дочь же богатейшего в Бадене кожевника убежала с проезжим рыцарем; ну отец и послал ее за это ко всем чертям! Теперь они с ней и нянчайся.
Как бы то ни было, но проделки нечистых духов так надоели баденцам, и особенно монахам соседнего монастыря, что решились они избавиться от чертей хитростью: три дня и три ночи вязали сети и капканы все городские жители, от мала до велика, и навязали их столько, сколько только хватило крепких ниток и бечевок в Бадене.
Монахи расставили эти ловушки по всему городу, на всех дорожках, на всех дорогах и у всех ворот. Наутро пошли собирать добычу: немало попалось в капканы ко всеобщему удивлению и почтенных городских жителей, и жительниц. Напр., булочница попалась ночью у ворот сапожника — совсем на другом конце города от своего дома. Как, например, занесло бургомистра на мельницу? Но все это вспоминали и разбирали уже потом, а тут очень радовались, что попалось в капканы и множество разных чертей.
Монахи забрали чертей в мешки и свалили свой черный товар в развалинах Ибурга. Ибург был старинный замок, давно обратившийся в развалины. Развалины эти были страшные, черные, совсем под стать чертям. Тут-то монахи развязали мешки и повытряхли свою добычу.
— Живите, мол, милые, в этих камнях да впадинах!
Не посмели черти ослушаться монахов, тут и остались.
В Ибургском замке уцелела одна башня, в которой жила вдова старого привратника, тетушка Кеппен, как все звали ее, со своею дочкой, красавицей Ритой.
Тетушка Кеппен и Рита обе были очень набожны и трудолюбивы. Целые дни проводили они за пряжей льна, который сеяли сами в старом саду замка, сами обрабатывали его, сами дергали и мочили.
На всем побережье Рейна не было таких искусных прях, как тетушка Кеппен и Рита!
Прежде всего черти пытались было проделывать свои штуки над этими женщинами, да не тут-то было: ни одна штука не удавалась. Хотели было они повыдергать их лен, но женщины сеяли его с молитвой, и не пришлось и тут чертям поживиться. Молоко собрались выпить — горшок поставила тетушка Кеппен опять-таки с молитвой; на тетушкином венике покататься — и то не удалось: Рита вязала его и пела псалмы.
В башню к женщинам и не суйся — везде по углам изображения святых, а во всех нишах св. Мадонна.
Подкарауливали они было Риту, когда она гуляла по развалинам со своим женихом, Карлом, да тоже ничего из этого не вышло: у Карла была прескверная привычка на ходу размахивать палкой, приговаривая: «вот тебе, вот тебе!», и всякий раз угодит кому-нибудь из чертей то по затылку, то по носу.
Очень не нравились эти люди новым обитателям замка!
Стали уходить черти гулять по окрестностям, но и там нечего было им делать: какие были в те времена окрестности у Ибурга? — Поля да луга, луга да пашни да Рейн великий!
Наконец, от скуки подружились они со злыми речными пряхами. Были то ведьмы, и жили они в великом Рейне и из человеческих волос пряли нитки и вязали крепкие сети, а потом продавали свой товар в аду: в эти сети отлично ловились слабые люди. Всячески добывали себе пряхи эту пряжу: заманивали неопытных купальщиков в Рейн, стаскивали в воду пьяных рыбаков и матросов; но особенно ценили они женские волосы, да только редко попадались они ведьмам: известно, что женщины осторожнее и — что греха таить? — трезвее мужчин.
Давно злились пряхи на тетушку Кеппен и зарились на прекрасные волосы Риты, а потому взялись помогать чертям в войне их с этими двумя женщинами.
Девушки и юноши соседних деревень любили по вечерам зимой собираться в башню, как называли они жилище привратницы. Девушки приходили с прялками, те же, насторожив подлиннее уши. Пока дружно вертелись колеса прялок женщин, мужчины слушали тетушкины рассказы. А и мастерица же была она говорить! Чего-чего только ни рассказывала она молодежи, причем немало доставалось в этих рассказах и соседям, как называла она чертей.
Ну вот в один прекрасный вечер вошла в зал башни очень нарядная и красивая городская дама с прялкой из черного дерева. Вежливо обратилась она к хозяйке и попросила у нее позволения провести вечер в компании.
С удивлением взглянули на нее все, но делать было нечего — вежливость требует вежливости, приветливость вызывает приветливость: Рита встала и подала ей лучший стул, какой только нашелся в их хозяйстве.
Сконфуженное общество понемногу оправилось. Начались снова шутки, смех и рассказы. Когда дама простилась и ушла, начались, как водится, толки и о ней: все недоумевали, откуда взялась она; одни, шутя, уверяли, что
