Легенды европейских народов - Александр Васильевич Швыров
Но каковы бы ни были варианты легенды Фауста, все они преследуют поучительную цель — устрашить слушателя или читателя и отвлечь его от сношения с нечистым духом. Не то мы видим в кукольных народных комедиях, взявших Фауста в свои излюбленные герои. Здесь в большинстве случаев как Фауст, так и сопровождающий его черт изображаются в комическом виде.
Происхождение кукольных комедий о Фаусте до сих пор точно не исследовано. Есть предположение, что они были занесены в Германию из Англии английскими бродячими актерами, которые в свою очередь заимствовали этот сюжет из трагедии «Фауст» Марло, написанной в середине XVI века.
Эти кукольные комедии впервые были изданы по рукописным материалам Зимроком в начале XIX века, а некоторые из них, между прочим, описаны Генрихом Гейне.
«Мне вспоминается, — пишет Гейне, — как я сам дважды видел жизнь Фауста, разыгранную этими бродячими артистами, и видел не в обработке новейших поэтов, но, по всей вероятности, разыгранную по старым рукописным отрывкам. Первый раз я видел эту пьесу лет двадцать пять тому назад в одном из захолустных театров на так называемой Гамбургской горе между Гамбургом и Альтоной. Я помню, как вызванные черти появились, все закутанные в серые простыни. На вопрос Фауста: “Мужчины они или женщины?” — они ответили: “Мы не имеем пола”. Фауст дальше спрашивает, какой они имеют вид, а они говорят: “У нас нет никакого внешнего вида, который был бы нам присущ, мы можем появиться в том образе, в каком ты пожелаешь нас увидеть; мы всегда будем такими, какими представляют нас твои мысли”.
После заключения договора, во время которого ему обещают все знания и все наслаждения, Фауст осведомляется о свойствах неба и ада, а после того, как любопытство его удовлетворено, философски замечает, что на небе слишком прохладно, а в аду слишком жарко, самым сносным климатом поэтому является наша милая Земля. Красивейших женщин этой милой Земли он приобретает посредством магического кольца, которое сообщает ему цветущую юность, красоту и грацию, а также блестящее рыцарское одеяние. После долгих лет, проведенных в праздности и разврате, он вступает в любовную связь с синьорой Лукрецией, знаменитой венецианской куртизанкой, но потом тайно ее оставляет и отправляется на корабле в Афины, где в него влюбляется дочь герцога и хочет выйти за него замуж.
Доведенная до отчаяния Лукреция жаждет мести и обращается за помощью к адским силам, и черт открывает ей, что все великолепие Фауста зависит от кольца, которое он носит на указательном пальце. Синьора Лукреция в одежде пилигрима отправляется в Афины и приходит ко дворцу как раз в то время, когда одетый в свадебное платье Фауст собирается подать руку прекрасной герцогской дочери, чтобы вести ее к алтарю. Но таинственный пилигрим (жаждущая мести женщина) срывает поспешно с пальца жениха кольцо, и вдруг юношеские черты лица Фауста превращаются в морщинистую старческую рожу с беззубым ртом; вместо золотистых локонов на бедном черепе появляются жиденькие космы седых волос; блестящее пурпурное одеяние спадает, как осенняя листва, с согбенного вялого тела, покрытого грязным тряпьем.
Но уличенный волшебник не замечает, что он так изменился или, вернее, что тело и платье приняли теперь свой настоящий вид, который он благодаря адскому искусству в продолжение двадцати лет скрывал от людских глаз под ложным великолепием; он не понимает, почему придворные с ужасом сторонятся от него, почему кричит принцесса: “Прогоните долой с глаз моих этого старого нищего!” Но вот замаскированная Лукреция злорадно подносит ему зеркало, он со стыдом видит свою настоящую фигуру, и дерзкая прислуга гонит его за ворота, как шелудивую собаку.
Другую драму о Фаусте я видел во время конной ярмарки в одном Ганноверском местечке. На свободной лужайке был сколочен маленький театр, и, несмотря на то что представление давалось днем, сцена заклинания произвела жуткое впечатление. Появляющийся демон называется не Мефистофелем, а Астаротом, имя, которое в прежние времена было тождественно с именем Астарты, хотя в тайных рукописях магов она считается супругой Астарота. Эта Астарта изображается с двумя рогами на лбу, образующими полумесяц, и у финикийцев она действительно почиталась как богиня луны, вследствие чего евреи вместе с другими божествами своих соседей считали ее за черта. Тем не менее Байрон воспел ее в своем “Манфреде”. В кукольных комедиях, изданных Зимроком, книга, которой Фауст был искушен, называется “Claris Astarti de magica”.
В пьесе, о которой я собираюсь говорить, перед произнесением заклинания Фауст жалуется, что он должен всегда бегать пешком и его ни разу не поцеловала даже коровница. Он хочет продать свою душу черту, чтобы получить лошадь и прекрасную принцессу. Вызванный черт появляется сначала в образе различных животных: свиньи, быка, обезьяны, но Фауст прогоняет его со словами: “Ты должен появиться в таком виде, чтобы внушить мне страх”. Тогда черт появляется в виде рыкающего льва, ищущего, кого бы пожрать, quaerens quem devorat. Но и теперь он не страшен отважному некроманту, поэтому тот с поджатым хвостом удаляется за кулисы и возвращается в виде гигантской змеи. “Ты все еще недостаточно противен и страшен”, — говорит Фауст. Черт, снова посрамленный, удаляется, и теперь мы его видим в образе красивого человека, закутанного в красный плащ. Фауст высказывает по этому поводу свое удивление, и красный плащ отвечает: “Нет ничего ужаснее и страшнее человека — в нем хрюкает, и рычит, и блеет, и шипит натура всех других животных; он такой же отвратительный, как свинья, такой же грубый, как бык, такой же смешной, как обезьяна, такой же гневный, как лев, такой же ядовитый, как змея, — он совмещает в себе всех животных”.
Странное совпадение этой тирады с одним из главных учений новейшей натурфилософии, особенно как ее развивает Окен, немало поразило меня. После заключения договора Астарот предлагает ему на выбор несколько женщин, которых расхваливает перед Фаустом, например, Юдифь. “Я не хочу эту головорезку”, — отвечает тот. “Хочешь Клеопатру?” — спрашивает тогда дух. “Эту также нет, — отвечает Фауст, — она расточительна и даже разорила богатого Антония; она пьет жемчуг”. — “Тогда я предлагаю тебе Прекрасную Елену из Спарты, — говорит, смеясь, дух и прибавляет иронически: — С этой дамой ты можешь говорить по-гречески”. Ученый доктор приятно очарован таким предложением и требует теперь,
