Татьяна Ахметова - Озорные стихи (Устами народа-2) - 1997
II
В Замоскворечье на ПолянкеСтоял домишко в три окна,Принадлежал тот дом мещанкеМатрене Карповне тогда.
Жила без горя и печали,Особу эту в тех краяхЗа сваху ловкую считалиЕе в купеческих домах.
Но эта мнимая сестрица,Весьма преклонных лет девица,Прекрасной своднею была,В ее быту цвели дела:
Иной купчихе, бабе сдобной,Живущей с мужем-стариком,Устроит Карповна удобноСвиданье с юным голубком.
Иль по какой другой причине —Муж от жены начнет гулять,Та затоскует по мужчине,Велит к ней Карповну позвать.
Узнав купчиха сваху эту,Она все сделала тайком,Вдова отправила каретуИ ждет к себе Матрену в дом.
Вошедши, сводня, помолившись,На образ истово крестясь,Купчихе низко поклонившись,И так промолвила, садясь:
— Зачем просила, дорогая?Иль до меня нужда какая?Извэль, хоть душу заложу,А для тебя уж угожу!
Не надо ль, женишка спроворю,Не будет в этом мне труда,Могу помочь твоему горюНа этот раз и навсегда.
Жить в одиночестве зачахнешь,И жизнь-то будет не мила;Жених — красавец! Просто ахнешь,Я для тебя уж припасла.
— Спасибо, Карловна, на слове,Что входишь ты в мою печаль,Жених твой хоть и наготове,Но я сойдусь ли с ним едва ль.
Матрена табачку нюхнулаИ, помолчав минуты две,О чем-то тяжело вздохнулаИ тихо говорит вдове:
— Трудненько, милая, трудненькоТебе по вкусу подыскать,Но обожди еще маленько,Я постараюсь отыскать.
Есть у меня здесь на приметеЖених-красавец, ей-же-ей!Не отыскать на целом свете,Ручаюсь жизнью я своей.
Я, грешница, сама таилаЛюбовь ту пылкую к нему,Но я ему всегда постыла,Не знаю — в чем и почему.
Собою видный, благородный!Тебе, красавице, под стать,Телосложением дородный,Отец Прохватий его звать.
Да вот беда — чтоб сгинуть ей!С женой поссорился своей,Сидит все время он в шинке,Один опорок на ноге.
Вдова в молчании внимала,Потупив взор, лишь чуть краснея,И сладость брака предвкушала,Что для нее всего милее.
Не в силах побороть волненья,Она к Матрене подошлаИ со слезами умиленьяЕе в объятья приняла.
— Матрена! сваха дорогая!Будь для меня ты мать родная!Его же завтра ты найди.Я пригожуся впереди.
Дам денег, сколько ты захочешь,Сама об этом похлопочешь,Одеть его ты постарайсяИ вместе с ним ко мне являйся.
— Исполню просьбу непременно,К нему я завтра же пойду,Своим словам я неизменна,Одену, франтом приведу.
Тринадцать красненьких бумажекВдова дает ей, не жалея,И просит, чтобы без затяжекДоставить завтра же скорее.
Любезно с вдовушкой прощаясь,Матрена скрылася за дверь;
И вот купчиха уж теперь,В мечтах любовных утопая,Вся пылкой страстию сгорая,Во ожидании гостей.
III
Отец Прохватий был суровыйМужчина лет так сорока,Высокий, плотный и здоровый,Он пил запоем иногда.
С тех пор, как пьянству предавался,Он с той поры любви не знал,Да и немало поскитался,Судьбу свою все проклинал.
Настало утро дня другого,Купчиха с нетерпеньем ждетВ гостиной гостя дорогого,Но время медленно идет.
Пред вечером она пахучейПомывшись розовой водой,Парик надев на всякий случай,Теперь красавица собой.
Но вот звонок. Она вздрогнула,Прошло еще минуты две,И вдруг является к вдовеЖеланный гость. Она взглянула:
Солидный с виду господин,Склонясь пред ней, стоит он МарсомИ говорит пропившим басом:— Отец Прохватий, дворянин!
Он вид имел молодцеватый,Причесан тщательно, подбрит,Одет в сюртук щеголеватый,Не пьян, сивухой не разит.
— Весьма… при-я-тно… я так много…Про вас… слыхала…—И вдоваВся в упоительном томленьиЛепечет с радостью слова.
— Да-с!.. Это точно… Уверяю,Что я природный дворянин.Расстрига, дьякон-неудачник,Полгода, как живу один.
Влюбившись по уши, купчихаБолтала, что сказать могла,А сводня, вмиг прокравшись тихо,За дверью встала у окна.
В желанном смысле продолжая,Усевшись рядышком, болтать,Вдова, мечтая, в неге тая,Была готова целовать.
В груди ее так сердце билось,Не в силах снесть любовных мук;Она сказать ему решилась:— Вы расстегните свой сюртук.
Купчиха в сильном упоеньиЕго так крепко обнялаИ уж без всяких замедленийВ покои гостя повела.
ЭПИЛОГ
И, безмятежна и тиха,Над спящим мраком ночь витала,И только страстная вдоваВ покоях гостя услаждала.
СКАЗАНИЕ
О ПРЕОБРАЖЕНСКОЙ СТОРОНЕ
Издавна край ПреображенскийСлывет ебливой стороной,Там много есть породы женской,Но только целки ни одной.
Они везде хоть ныне сталиДовольно редки, и в МосквеВ кругу значительных едва лиОсталось только целки две.
И девы скромной, непорочнойЕдва ль найдешь ты в той глуши,Там все раскольники нарочноЕбут для спасенья души.
И тех не любят, проклинают,Кто целомудренно живет,Лишь тех святыми почитают,Кто по три раза в день ебет.
Там нет блядей таких эфирных —В салонах, шляпках не найдешь,Но вместо их ты встретишь жирныхВ коротких шубах толстых рож.
А пизды, пизды там какие,В Москве таких уж не найдешь,Большие, жирные, густые,Хоть как еби, не проебешь!
А против цен уже столичных,Дешевле втрое там цена:Две пары чаю от фабричныхИль в кабаке полштоф вина!
Страна ебливых староверов,Блядей раскольничьих притон,Я буду близ твоих пределовЗа еблю праведным почтен!
Издавна всех блядей жилищеИ пизд раскольничьих приют,Там их находится кладбище,Где все раскольники ебут.
Его известный защищитель,Илья, их нынешний святой,Великий целок был любительИ ебарь в задницу лихой.
Почуяв смерти приближенье,Он всех созвал перед собойИ, за пизду держась рукой,Такое дал им наставленье:
«Травы проклятой не курите,Стригите маковки, друзья,Как можно более ебите —И святы будете, как я!
И вы, читалочки, держитеВсегда в опрятности пизду,Но если в жопу еть дадите,То век промучитесь в аду!
Вы мой усопший хуй обмойтеВ святом Хапиловском пруде,А грешный труп вы мой заройтеВ святой кладбищенской земле».
Илья умолк, затем скончался,А хуй его стоял, как рог…Илья хоть умер, но держалсяЕще за пиздин хохолок.
Тут все раскольники взрыдалиИ у святого своегоТо хуй, то гашник целовалиИ перьеблись после того.
Когда усопший хуй обмылиВ святом Хапиловском пруде,Часовню там соорудилиИ в ней повесили муде.
Теперь ебливые купчихиВ обитель ходят на моленьяОт шанкеров и невстанихиПросить Илью об исцеленье.
От одного прикосновеньяК святому гашнику ИльиТам получают исцеленьеБолящи пизды и хуй.
Он всех болезней исцелительИ лечит весь ебливый род,Им только держится обительВсегда ебущихся сирот.
ПИСЬМО К СЕСТРЕ
