Татьяна Ахметова - Озорные стихи (Устами народа-2) - 1997
СКАЗКА О ПОПЕ ВАВИЛЕ
Жил-был сельский поп Вавило,Уж давненько это было,Не припомню, право, где,Ну… у матери в пизде.Жил он сытно и привольно,Выпить был он не дурак,Было лишь ему то больно,Что плохой имел елдак.Так, хуишко очень скверный,Очень маленький, мизерный;Ни залупа не стоит,Как сморчок во мху торчитПопадья его Ненила,Как его ни шевелила,Чтобы он ее уеб —Ничего не может поп.Долго с ним она вожжаласьИ к знахаркам обращалась,Чтоб подняли хуй попа —Не выходит ни кляпа.Попадья была красива,Молода и похотливаИ пошла по всем давать,Словом, сделалася блядь..Кто уж, кто ее ни еб:Сельский лавочник, холоп,Целовальник толсторожий,И проезжий, и прохожий,И учитель, и батрак —Все совали свой елдакНо всего ей было мало,Все чего-то не хватало.Захотела попадьяАрхирейского хуя.Долго думала и мнила,Наконец и порешила:К Архипастырю сходитьИ Владыке доложить,Что с таким-де неуклюжимЖить она не может мужем,Что ей лучше в монастырь,А не то, так и в Сибирь.Собралась на богомолье,Захватила хлеба с сольюИ отправилась пешкомВ архирейский летний дом.Встретил там ее кутейник,Молодой еще келейник,И за три полтины ейПосулил, что АрхирейПримет сам ее отличноИ прошенье примет лично,Что хотя он и суров,Но лишь только для попов.Вот в прихожую поставилИ в компании оставилЭконома-старика,Двух просвирен и дьяка.Все со страхом стали рядом,Сам наверх пошел с докладом,И из задних из дверейВскоре вышел Архирей.Взор блестящ, движенья строги;Попадья — бух прямо в ноги:— Помоги, Владыко, мне!Но могу наединеЯ тебе поведать горе, —Говорит с тоской во взоре.И повел ее аскетВ отдаленный кабинет.Попадья довольно смелоГоворит ему, в чем дело,Что ее поп лет уж пятьНе ебет; к тому ж опятьХуй его-де не годится,А она должна томитьсяЖаждой страсти в цвете лет.Был суровый ей ответ:— Верно, муж твой сильно боленИль тобою не доволен,Может быть, твоя пиздаНе годится никуда?— Нет, помилуйте. Владыка!Она вовсе не велика,Настоящий королек…Не угодно ли разок ? —Тут тихохонько НенилаАрхирею хуй вздрочила,Кверху юбку подняла,Под него сама легла,Толстой жопой завиляла,Как артистка подъебала,И зашелся АрхирейРаз четырнадцать над ней.— Хороша пизда, не спорю;Твоему помочь я горюИ готов и очень рад, —Говорит святой прелат. —Все доподлинно узнаюИ внушу я негодяю,Что таких, как ты, не еть —Значит, вкуса не иметь,Быть глупее идиота.Мне ж когда придет охота,Уебу тебя опять,Приходи, ебена мать! —И довольная НенилаТем, что святости вкусила,Архирея уебла,Весело домой пошла.На другой день духовенствоЗвал Его ПреосвященствоДля решенья разных дел.Между прочим повелел,Чтоб дознанье учинилиО попе одном, Вавиле,Досконально: точно ль онЕть способности лишен?И об этом донесеньеСообщить без замедденья.
Так недели две прошло,И вот что произошло:Благочинный с депутатом,Тож с попом его собратом,К дому батьки подъезжалИ Вавилу вызывал.— Здравствуй! Поп Вавила, ты ли?Вот зачем к тебе прибыли:На тебя пришел донос,Уж не знаем, кто донес,Что ты хуем не владеешь,Еть совсем, вишь, не умеешь,А от этого твояМного терпит попадья!Что на это нам ты скажешь?Завтра ж утром ты покажешьИз-за ширмы нам свой кляп,Крепок оный или слаб.А теперь ты нам не нужен,Дай пока хороший ужин! —Поболтали, напились,Да и спать все улеглись.На другой день утром раноВстало солнце из тумана.Благочинный, депутатХуй попа смотреть спешат.Поп Вавила тут слукавил,Он за ширмами поставилАгафона-батрака,Ростом с сажень мужика.И когда перед отцамиХуй с огромными мудами,Словно гирю, выпер он —Из-за ширмы Агафон.— Что ж ты, мать моя, зарылась!Эта ль штука не годилась? —Благочинный возгласилИ Ненилу пригласилПосмотреть на это чудо:— Тут, наверное, полпуда!И не только попадья,Не вполне уверен я,Что любая б из княгинейХуй сей мнила благостыней!— Ах, мошенник! Ах, подлец!Хоть духовный он отец!Это хуй-то Агафона!И примета: слева, вона,Бородавка! Мне ль не знать,Что ж он врет, ебена мать! —Так воскликнула Ненила.И конец всему, что было.
ОТЕЦ ПРОХВАТИЙ
Поэма в трех частях
I
В Москве за Пресненской заставойКупчиха модная жила,Породы крупной и лягавой,Лицом румяна и бела.
Покойный муж ее купчинаИмел громадный капитал,Он тоже был хорош детина,С живого шкуру чуть не драл.
Его постиг пралич нежданный,В могилу скоро он сошел,И капитал давно желанныйКупчихе в руки отошел.
Он был лукав, но тих и скромен,Жену боялся как огня,Но лишь в одном был недоволен,Ревнуя сильно иногда.
Как голубь сизый под застрехой,Над ней покойный ворковал,Жена ему была потехой,Ее до смерти он ласкал.
Покоя думы не давали.Любовью пылкой к ней сгорал,В подобной каторге едва лиКто так измученно страдал.
Лишь только после все узнали,Когда сума купец сошелИ бедный муж в тот мир ушел,Где нет ни горя, ни печали.
Поминки справив по уставу,Жена, не изменяя нраву,Не в силах страсти обуздать,Вновь начала опять гулять.
По смерти мужа дорогого,Кажись, неделя не прошла,Как вновь купчиха ПироговаСебе второго завела.
В любви три года бесшабашной,Как сон, для вдовушки прошлиИ пеленою скуки страшнойНа сердце пылкое легли.
Ее теперь не занимало,Чем прежде жизнь была красна,Чего-то тщетно все искалаИ не могла найти она.
Грустит все бедная, тоскует,По целым дням сидит одна,Ее тревожит и волнует.Как сумасшедшая она.
Порой бывало, в час обычныйЕй угодить никто не мог;Все ищет, был чтоб симпатичный,Так чтоб не жирен и не плох.
Бывало, в полночь возвращаласьОна задумчива домой,Со злостью в дверь она стучаласьДрожащей, судоржной рукой.
Не знаю, долго ли томленьеКупчихи длилось, но потомПришла к такому заключенью,Как пораскинула умом.
И вот она свою каретуЗа некой сводней шлет скорей,Чтоб за чайком на тему этуПоговорить интимно с ней.
II
В Замоскворечье на ПолянкеСтоял домишко в три окна,Принадлежал тот дом мещанкеМатрене Карповне тогда.
Жила без горя и печали,Особу эту в тех краяхЗа сваху ловкую считалиЕе в купеческих домах.
Но эта мнимая сестрица,Весьма преклонных лет девица,Прекрасной своднею была,В ее быту цвели дела:
Иной купчихе, бабе сдобной,Живущей с мужем-стариком,Устроит Карповна удобноСвиданье с юным голубком.
Иль по какой другой причине —Муж от жены начнет гулять,Та затоскует по мужчине,Велит к ней Карповну позвать.
Узнав купчиха сваху эту,Она все сделала тайком,Вдова отправила каретуИ ждет к себе Матрену в дом.
Вошедши, сводня, помолившись,На образ истово крестясь,Купчихе низко поклонившись,И так промолвила, садясь:
— Зачем просила, дорогая?Иль до меня нужда какая?Извэль, хоть душу заложу,А для тебя уж угожу!
Не надо ль, женишка спроворю,Не будет в этом мне труда,Могу помочь твоему горюНа этот раз и навсегда.
Жить в одиночестве зачахнешь,И жизнь-то будет не мила;Жених — красавец! Просто ахнешь,Я для тебя уж припасла.
— Спасибо, Карловна, на слове,Что входишь ты в мою печаль,Жених твой хоть и наготове,Но я сойдусь ли с ним едва ль.
Матрена табачку нюхнулаИ, помолчав минуты две,О чем-то тяжело вздохнулаИ тихо говорит вдове:
— Трудненько, милая, трудненькоТебе по вкусу подыскать,Но обожди еще маленько,Я постараюсь отыскать.
Есть у меня здесь на приметеЖених-красавец, ей-же-ей!Не отыскать на целом свете,Ручаюсь жизнью я своей.
Я, грешница, сама таилаЛюбовь ту пылкую к нему,Но я ему всегда постыла,Не знаю — в чем и почему.
Собою видный, благородный!Тебе, красавице, под стать,Телосложением дородный,Отец Прохватий его звать.
Да вот беда — чтоб сгинуть ей!С женой поссорился своей,Сидит все время он в шинке,Один опорок на ноге.
Вдова в молчании внимала,Потупив взор, лишь чуть краснея,И сладость брака предвкушала,Что для нее всего милее.
Не в силах побороть волненья,Она к Матрене подошлаИ со слезами умиленьяЕе в объятья приняла.
— Матрена! сваха дорогая!Будь для меня ты мать родная!Его же завтра ты найди.Я пригожуся впереди.
Дам денег, сколько ты захочешь,Сама об этом похлопочешь,Одеть его ты постарайсяИ вместе с ним ко мне являйся.
— Исполню просьбу непременно,К нему я завтра же пойду,Своим словам я неизменна,Одену, франтом приведу.
Тринадцать красненьких бумажекВдова дает ей, не жалея,И просит, чтобы без затяжекДоставить завтра же скорее.
Любезно с вдовушкой прощаясь,Матрена скрылася за дверь;
И вот купчиха уж теперь,В мечтах любовных утопая,Вся пылкой страстию сгорая,Во ожидании гостей.
III
