Татьяна Ахметова - Озорные стихи (Устами народа-2) - 1997
Васта
Падите все пред ним — и в удивленья многомПочтите вы сего героя полубогом!Готовьтесь для него, готовьтесь на труды —Мущины, женщины, и жопы, и пизды!!!
Конец третьего, и последнего, действия
ОЗОРНЫЕ НАРОДНЫЕ ПОЭМЫ
ЛУКА МУДИЩЕВ
1
Дом двухэтажный занимая,У нас в Москве жила-былаВдова — купчиха молодая,Лицом румяна и бела.
Покойный муж ее мужчинаЕще не старой был поры,Но приключилася кончинаЕму от жениной дыры.
На передок все бабы слабы,Скажу, соврать тут не боясь,Но уж такой ебливой бабыНикто не видел отродясь.
Покойный муж моей купчихиБыл парень безответный, тихийИ, слушая жены приказ,В день еб ее по десять раз.
Порой он ноги чуть волочит,Кляп не встает, хоть отруби,Она же знать того не хочет:Хоть плачь, а все-таки еби.
В подобной каторге едва лиПротянешь долго. Год прошел —И бедный муж в тот мир сошел,Где нет ни ебли, ни печали.
О жены, верные супругам,Желая быть вам также другом,Скажу я: мужниным мудямДавайте отдых вы, mesdames.
Вдова, не в силах пылкость нраваИ ярость страсти обуздать,Пошла налево и направоИ всем и каждому давать.
Ебли ее и молодые,И старые, и пожилые —Все, кому ебля по нутру,Во вдовью лазили дыру.
О вы, замужние и вдовы,Одевы (целки тут не в счет!),Позвольте мне вам напередСказать о ебле два-три слова.
Употребляйтесь на здоровье,Откинув глупый, ложный стыд,Но надо вам одно условьеПоставить все-таки на вид:
Ебитесь с толком, аккуратней,Чем реже еться, тем приятней,Но Боже вас всегда храниОт беспорядочной ебни.
От необузданной той страстиВы ждите горя и напасти:Вас не насытит уж тогдаОбыкновенная елда.
2
Три года жизни бесшабашной,Как сон, для вдовушки прошли,И вот в томленьи скуки страшнойНа сердце грусть, тоска легли.
Ее совсем не забавляло,Чем раньше жизнь была полна,Чего-то тщетно все искалаИ не могла найти она.
Всех ебарей знакомы лица,Их ординарные хуиПриелись ей, — и вот вдовицаГрустит и точит слез струи.
И уже еблею обычнойЕй угодить никто не мог:У одного хуи неприличный,А у другого короток,
У третьего уж тонок очень,А у четвертого мудеПохожи на капустный коченьИ бьют пребольно по манде.
То сетует она, что яйцаНе видны, словно у скопца,То кляп не больше, чем у зайца, —Капризам, словом, нет конца.
И вот, по зрелом размышленьиО тяжком жребии своем,Вдова, раскинувши умом,Пришла к такому заключенью:
Мелки пошли в наш век людишки,Хуев уж нет, одни хуишки,Но мне же надо, так иль сяк,Найти себе большой елдак.
Мужчина нужен мне с килою,Чтобы когда меня он еб,Под ним вертелась я юлоюИ чтоб глаза ушли под лоб,
Чтоб мне дыханье захватило,Чтоб я на свете все забыла,Чтоб зуб на зуб не попадал,Чтоб хуй до сердца мне достал.
Такой охвачена тоскою,Вдова решилась сводню звать:Она сумеет подыскатьМужчину с длинною елдою.
3
В Замоскворечье на ПолянкеСтоял домишка в три окна,Принадлежал тот дом мещанкеМатрене Марковне. Она
Жила без горя, без печали,И эту даму в тех краяхЗа сваху ловкую считалиВо всех купеческих домах.
Но эта Гименея жрица,Преклонных лет уже девица,Свершая брачные дела,И сводней ловкою была.
Иной купчихе, бабе сдобной,Живущей с мужем-стариком,Устроит Марковна удобноСвиданье с еблею тайком.
Иль по какой другой причинеСвою жену муж не ебет,Та затоскует по мужчине —И ей Матрена хуй найдет.
Иная в праздности тоскуя,Захочет для забавы хуя —Моя Матрена тут как тут,Глядишь, бабенку уж ебут.
Порой с мужчиной входит в сделкуИной захочет гастрономСвой хуй полакомить — и целкуК нему ведет Матрена в дом.
И вот за этой, всему светуИзвестной сводней, вечеркомВдова отправила каретуИ ждет Матрену за чайком.
4
Вошедши, сводня помолилась,На образ истово крестясь,Хозяйке чинно поклониласьИ так промолвила, садясь:
— Зачем прислала, дорогая?Иль до меня нужда какая?Изволь: хоть душу заложу,А для тебя уж удружу.
Не надо ль женишка? — спроворю.Аль просто чешется манда —И в этом разе я всегдаМогу помочь такому горю.
Без ебли, милая, зачахнешь,И жизнь-то будет не мила!А для тебя я припаслаТакого ебаря, что ахнешь!
— Спасибо, Марковна, на слове.Хоть ебарь твой и наготове,Но пригодится он едва ль,Трудов твоих мне только жаль!
Мне нужен крепкий хуй, здоровый,Не меньше как восьмивершковый,Я малому не дам хуюПосуду пакостить мою.
Матрена табачку нюхнула,О чем-то тяжело вздохнулаИ, помолчав минуты две,На это молвила вдове:
— Трудненько, милая, трудненько,Такую подыскать елду;С восьми вершоков ты сбавь маленько,Поменьше, может, и найду.
Есть у меня тут на приметеОдин мужчина, ей-же-ей,Не отыскать на целом светеТакого хуя и мудей.
Я, грешница, сама смотрелаНамедни хуй исподтишкаИ, увидавши, обомлела:Как есть пожарная кишка.
У жеребца и то короче.Такой елдой не баб тешить,А — будь то сказано не к ночи! —Лишь впору ей чертей глушить.
Собою видный и дородный,Тебе, красавица, под стать,Происхожденьем благородный,Лука Мудищев — его звать.
Но вот беда: теперь ЛукашкаСидит без брюк и без сапог;Все пропил в кабаке, бедняжка,Как есть до самых до порток.
Вдова в томлении внималаРассказам сводни о ЛукеИ сладость ебли предвкушалаВ мечтах о длинном елдаке.
Не в силах побороть волненья,Она к Матрене подошлаИ со слезами умиленьяЕе в объятья приняла.
— Матрена, сваха дорогая,Будь для меня ты мать родная,Луку Мудищева найдиИ поскорее приведи.
Дам денег, сколько ты захочешь,А ты сама уж похлопочешьОдеть приличнее ЛукуИ быть с ним завтра ввечеру.
— Изволь, голубка, непременноК нему я завтра же пойдуИ, нарядивши преотменно,К тебе немедля приведу.
И вот две радужных бумажкиВдова выносит ей в рукеИ просит сводню без оттяжкиСходить немедленно к Луке.
Походкой быстрой, семенящейМатрена скрылася за дверь,И вот вдова моя теперьВ мечтах о ебле предстоящей.
5
Лука Мудищев был дородныйМужчина лет так сорока.Жил вечно пьяный и голодныйВ каморке возле кабака.
В придачу к бедности мизернойЕще имел он, на беду,Величины неимовернойСемивершковую елду.
Ни молодая, ни старуха,Ни блядь, ни девка-потаскуха,Узрев такую благодать,Ему не соглашалась дать.
Хотите — нет, хотите — верьте,А про него носился слух,Что он елдой своей до смертиЗаеб каких-то барынь двух.
И вот, совсем любви не зная,Он одинок на свете жилИ, хуй свой длинный проклиная,Тоску-печаль в вине топил.
Но тут позвольте отступленьеМне сделать с этой же строки,Чтоб дать вам вкратце поясненьеО роде-племени Луки.
Тот род Мудищевых был древний,И предки бедного ЛукиИмели вотчины, деревниИ пребольшие елдаки.
Из поколенья в поколеньеПередавались те хуи,Как бы отцов благословенье*Как бы наследие семьи.
Один Мудищев был Порфирий,При Грозном службу свою несИ, поднимая хуем гири,Смешил царя порой до слез.
Покорный Грозного веленью,Елдой своей без затрудненьяОн убивал с размаху вдругВ опале бывших царских слуг.
Благодаря своей машинеПри матушке ЕкатеринеБыл в случае Мудищев Лев,Красавец генерал-аншеф.
Сказать по правде, дуракамиВсегда Мудищевы слыли,Зато большими елдакамиОни похвастаться могли.
Свои именья, капиталыСпустил Луки распутный дед,И мой Мудищев, бедный малый,Был нищим с самых юных лет.
Судьбою не был он балуем,И про Луку сказал бы я:Судьба его снабдила хуем,Не давши больше ни хуя.
Настал и вечер дня другого,Купчиха гостя дорогогоВ гостиной с нетерпеньем ждет,А время медленно идет.
Под вечерок она в пахучейПодмылась розовой водеИ смазала на всякий случайГубной помадою в пизде.
Хоть всякий хуй ей не был страшен,Но тем не менее в видуТакого хуя, как Лукашин,Она боялась за пизду.
Но — чу! — звонок. Она вздрогнула,Прошло еще минуты две —И вот является к вдовеЖеланный гость. Она взглянула:
Пред ней стоял, склоняся фасом,Дородный, видный господинИ произнес пропойным басом:— Лука Мудищев, дворянин.
Одет в сюртук щеголеватый,Причесан, тщательно обрит,Он вид имел молодцеватый —Не пьян, но водкою разит.
— Весьма приятно; я так многоО вашем слышала… — ВдоваКак бы смутилася немногоСказать последние слова.
— Да-с, это точно-с, похвалитьсяМогу моим… Но, впрочем, вамСамим бы лучше убедиться,Чем доверять чужим словам.
И, продолжая в том же смысле,Уселись рядышком болтать,Но лишь одной держались мысли —Скорей бы еблю начинать.
Чтоб не мешать беседе томной,Нашла Матрена уголок,Уселась там тихонько, скромноИ принялась вязать чулок.
Так, находясь вдвоем с Лукою,Не в силах снесть Тантала мук,Полезла вдовушка рукоюВ прорез его суконных брюк.
И от ее прикосновеньяХуй у Луки воспрянул вмиг,Как храбрый воин пред сраженьем,Могуч, и грозен, и велик.
Нащупавши елдак, купчихаМгновенно вспыхнула огнемИ прошептала нежно, тихо,К нему склонясь: — Лука, пойдем!
И вот уже вдвоем с ЛукоюОна и млеет и дрожит,И страсть огнем ее палит,И в жилах кровь бурлит рекою.
Снимает башмаки и платья,Рвет в нетерпеньи пышный лифИ, обе сиськи обнажив,Зовет Луку в свои объятья.
Мудищев страшно разъярился,Тряся огромною елдой,Как смертоносной булавой,Он на купчиху устремился.
Ее схватил он поперекИ бросил на кровать, с размаху,Заворотил он ей рубахуИ хуй всадил промежду ног.
Но тут игра плохая вышла:Как будто кто всадил ей дышло,Купчиха начала кричатьИ всех святых на помощь звать.
Она кричит — Лука не слышит,Она сильней еще орет,Лука как мех кузнечный дышитИ знай себе вдову ебет.
Услышав крики эти, свахаСпустила петли у чулкаИ шепчет, вся дрожа от страха:— Ну, заебет ее Лука!
Но через миг, собравшись с духом,С чулком и спицами в руках,Летит на помощь легким пухомИ к ним вбегает впопыхах.
И что же зрит? Вдова стенает,От боли выбившись из сил;Лука же жопу заголилИ жертву еть все продолжает.
Матрена, сжалясь над вдовицей,Спешит помочь в такой бедеИ ну колоть вязальной спицейЛуку то в жопу, то в муде.
Лука, воспрянув львом свирепым,Матрену на пол повалилИ длинным хуем, словно цепом,Ей по башке замолотил.
Но тут Матрена изловчилась,В муде Мудищеву вцепилась,Остаток сил понапряглаИ два яйца оторвала.
Взревев, Лука успел старухуСвоей елдой убить, как муху,В одно мгновенье наповал,И сам безжизненно упал.
Наутро там нашли три тела:Лежал Мудищев без яиц,Матрена, распростершись ниц,И труп вдовы окоченелый.
КАТЕНЬКА
