Приключения десяти принцев - Дандин
И, вне себя от радости, она принялась ухаживать за мной, дала мне умыться и покормила меня. Когда наступила ночь, я выбрал себе местечко в той же обители, устроил себе ложе из циновок и лег спать.
Ночью мне в голову пришли такие мысли: «Без хитрости и обмана тут дело не обойдется. Источником же всяких обманов обыкновенно бывают женщины! Поэтому постараюсь-ка я узнать от этой старухи все, что происходит на женской половине дворца. Затем нужно будет использовать ее как орудие и постараться привести в исполнение один сложный план!»
Вся ночь прошла у меня в обдумывании подробностей. Тьма стала рассеиваться. Ее как бы уносило мощное дыхание божественных коней, которые влекли из океана на гору востока колесницу с восседавшим на ней светилом. Показалось солнце, и с ним почувствовалась легкая прохлада. Охлажденное во время ночного пребывания в воде океана, солнце стало как бы распространять кругом свою свежесть. Я встал и принялся сначала за совершение всех обрядов, которые полагается исполнять каждое утро. Покончив с ними, я обратился к старухе как к матери со следующими словами: «Матушка моя! Хорошо ли ты знаешь все, что происходит на женской половине дворца нашего злодея, царя Викатавармана?»
Не успел я задать этот вопрос, как показалась какая-то молодая женщина. Увидев ее, моя кормилица, с трудом удерживая в горле слезы радости, сказала: «Пушкарика, дочь моя! Смотри, вот сын нашего господина! Это тот самый, которого я безжалостно тогда бросила в лесу. Он все-гаки, как видишь, вернулся сюда!» Поток радостного чувства охватил Пушкарику, и она разрыдалась. Долго она проплакала, но наконец успокоилась, и тогда мать велела ей рассказать о том, в каких обстоятельствах протекает жизнь на женской половине дворца.
Та сейчас же начала: «Царевич! (Госпожа наша) Кальпасундари — дочь царя Ассамского по имени Калиндавармана. Она во всех отношениях выше своего мужа. По своей ловкости в разных искусствах и по красоте она превосходит небесных нимф. При этом у нее только один возлюбленный — муж Викатаварман, а у того, наоборот, целая масса любовниц». На это я ей сказал: «Сходи к ней и снеси от меня духи и цветы, (которые я тебе дам). Затем постарайся возбудить в ней отвращение к ее мужу, например, указывая и порицая его совершенно исключительные пороки, а также и другими способами. Расскажи ей роман царевны Васавадатты и других (женщин[74], которые сами) нашли себе достойных мужей. Заставь ее таким путем почувствовать зависть и недовольство своею судьбой. Старайся в то же время разжечь ее ревность, старательно разузнавай и сообщай ей про самые секретные любовные истории царя с другими женщинами!»
И матери ее я также дал поручение, сказав ей следующее: «И ты точно так же брось всякие другие занятия, находись постоянно вблизи ее, на царском дворе, и сообщай каждый день мне непосредственно все, что бы там ни случилось. А дочь твоя, как я уже сказал, пусть неотлучно находится при Кальпасундари, как неотделимая от нее тень. Это необходимо для успеха нашего плана, который в таком случае может дать хороший результат». Тогда обе они принялись исполнять свое дело в точности, согласно данным мною им указаниям.
Прошло несколько дней. Приходит ко мне моя нянька и говорит: «Дорогой мой! Я достигла уже того, что она считает себя достойной сострадания. (Ей все кажется, что она нуждается в поддержке), как весенняя лиана, вьющаяся вокруг кораллового дерева. Что же мы будем делать далее?» Тогда я тут же написал собственный свой портрет и сказал: «Вот, снеси ей это! Наверное, она, рассмотрев хорошенько этот портрет, скажет: «Неужели есть на земле человек такой красоты?» Ты отвечай: «А если есть, что тогда?» А какой она на это даст ответ, об этом ты со своей стороны извести меня».
Она сказала: «Хорошо!» — сходила во дворец, и, когда вернулась оттуда, мы удалились в уединенное местечко, где она стала мне рассказывать следующее: «Дитя мое! Я показала твое произведение очаровательной нашей царице. Она была поражена и сказала: «Даже цветочнострелый бог любви[75] не обладает такой красотой! Это поистине какой-то новый бог, властелин нашего мира! Удивительно! Чрезвычайно удивительно! И того я не понимаю, кто из здешних художников мог создать такой портрет. Кем же написан этот портрет?» Вот ее слова, и вот какое это на нее произвело впечатление! Тогда я улыбнулась и сказала: «Царица, ты говоришь правду! Я не могу себе представить, чтобы даже сам дельфиноносный бог любви[76] был так красив! Однако земля велика! Быть может, по воле судеб и такая красота где-нибудь да существует! И вот если бы нашелся здесь молодой человек такой именно красоты, к тому же очень высокого происхождения и соответственно красоте одаренный хорошим нравом, научными познаниями, а также и ловкостью, то что мог бы он получить от тебя в награду за все это?» Царица отвечала: «Матушка моя дорогая! Нужно ли это говорить: мое тело, мое сердце, моя жизнь — все это слишком ничтожно и недостойно такого человека. Значит, от меня он ничего не мог бы получить. Если это не обман, то сделай милость, устрой так, чтобы я могла его увидеть и чтобы таким путем (если не я), то хоть глаза мои достигли этой цели!»
Тогда я для того, чтобы еще более укрепить в ней решение добиться свидания с тобой, сделала такой намек: «Здесь тайно проживает сын одного царя; он случайно тебя видел, когда ты, воплощенная богиня красоты, разгуливала на празднике весны с подругами в городском парке. Он сразу воспылал к тебе любовью; казалось, все стрелы бога любви посыпались на него и он сделался их единственною целью. Тогда он бросился ко мне. Я же, видя, что вы оба так подходите друг к другу, что кроме вас обоих нигде нельзя найти такого совершенства красоты и такого блеска других достоинств, видя все это, я принялась стараться, и вот те букеты, те венки, те душистые помады и прочие подарки,
