Приключения десяти принцев - Дандин
Простирая к тебе руки в мольбе,
Я, вот этот верный твой раб,
Прошу тебя:
Спи, дорогая, но не так, как теперь!
Спи, отдыхая в объятьях моих,
Спи, отдыхая от ласки любви!
Затем из золотой шкатулочки я взял надушенный бетелевый пакетик, кусочек камфары и немного душистого экстракта катеху; пожевав все это, я воспользовался красной слюной и нарисовал на белой стене утку и селезня, (за ней ухаживающего). После того я обменялся с нею кольцами и едва-едва мог заставить себя удалиться. Вернувшись подземным ходом в тюрьму, я нашел там сотоварища по заключению, одного из выдающихся граждан города, по имени Синхагоша, с которым в последние дни подружился, и, рассказав ему все обстоятельства, при которых я убил начальника тюрьмы Кантака, я прибавил: «Итак, ты можешь выдать всю тайну (о том, как Кантака вознамерился овладеть сердцем и рукой царской дочери), и этим путем можешь получить освобождение». Затем вместе с Шрингаликой я вышел оттуда. Но на главной улице мы наткнулись опять на отряд городской стражи, и она меня хотела схватить. Я подумал: «Конечно, я в состоянии убежать достаточно быстро, чтобы они меня не смогли поймать. Но тогда они схватят несчастную эту старуху. Поэтому вот мой план». Быстро бросившись прямо им навстречу, я остановился перед ними, повернулся к ним спиной, заломил за спину руки и сказал: «Если я вор, то вяжите меня, дорогие мои! Это ваше дело, а не дело этой старухи!»
Этих слов моих было достаточно, чтобы Шрингалика разгадала мой план. Она подошла к стражникам с поклонами и сказала: «Дорогие мои! Это мой сын, он сошел с ума, долго я его лечила, только вчера ум его как будто прояснился и он стал совершенно здоров. У меня появилась надежда (на полное выздоровление), я взяла его из тюрьмы, дала ему вымыться, умастить тело душистой мазью, надела на него пару новой одежды, накормила его молоком и выпустила на волю, так что он мог спать и проводить день, где хочет. Но ночью с ним опять случился припадок сумасшествия. Он вдруг стал кричать: «Я убью Кантака и буду наслаждаться любовью дочери царя!» Вырвавшись со страшною поспешностью, он бросился бежать по главной улице. Увидав, что сын мой в таком состоянии, я теперь, в такое время, бегу за ним. Будьте милостивы, свяжите его и отдайте мне».
Не успела она произнести с рыданиями эти слова, как я воскликнул: «Старуха! Разве бог ветра[66] был когда-либо связан! Разве эти вороны могут схватить меня — ястреба? Простите мне мой грех!» — и побежал. Тогда стражники принялись ругать старуху, говоря: «Сама ты с ума сошла, если выпустила на волю такого человека, думая, что он уже здоров! Кто теперь его поймает?» Сопровождаемая насмешками стражников, она, рыдая, побежала за мной. Я же вернулся домой к Рагаманьджари и провел там остальную часть ночи, утешая ее всякими способами, так как, удрученная долгим моим отсутствием, она находилась в страшном волнении. Наутро же я нашел своего великодушного друга Данамитра.
Заключение
(После всех этих приключений я опять вернулся к старцу Маричи.) Он тем временем совершенно избавился от тяжелых последствий своей несчастной любви к гетере. С увлечением занялся он вновь религиозными подвигами, приобрел вновь прежние свои силы и, между прочим, божественную силу зрения. Я обратился к нему и от него узнал, что наше с тобой свидание, о царь, состоится в ближайшее время таким именно образом, как оно и произошло.
(Во дворце же происходило следующее.) Синхагош, (мой товарищ по тюрьме), выдал царю замыслы убитого Кантака (по отношению к его дочери), и в благодарность за это царь назначил его на освободившуюся должность начальника тюрьмы. Он неоднократно давал мне возможность проникнуть по тому же самому подземному ходу в комнату царевны. Она уже заочно была в меня влюблена на основании тех известий, которые ей обо мне сообщила Шрингалика, и я сделался ее любовником.
Как раз в это время Чандаварман, разгневанный тем, что Синхаварман, царь Бенгальский, отверг его сватовство к царевне Амбалике, его дочери, пошел на него войной и осадил город. Царь Бенгальский был нетерпелив и, не дожидаясь, пока враг окончит все свои приготовления к нападению на город, сам вышел из городских стен ему навстречу и сразу вступил в бой с превосходящими силами неприятеля, не выждав прибытия близкой помощи. Произошло большое сражение, царь был ранен и взят в плен. Амбалика же была насильно схвачена. Чандаварман привез ее к себе домой, чтобы против ее воли жениться на ней. Самое совершение обряда венчания он назначил, сказав: «Как только минует эта ночь, то и свадьба!» Но я на дому у Данамитра надел на руку венчальную повязку, также намереваясь обвенчаться с Амбаликой. Я сказал Данамитру: «Друг мой! Как раз теперь подошли все цари, состоящие в союзе с царем Бенгальским. Ты вместе с представителями города соединись с ними, но так, чтобы этого решительно никто не заметил, и находись при них наготове. Когда ты вернешься, то увидишь обезглавленный труп нашего врага». Он сказал: «Хорошо!» — и удалился. Я же отправился ко дворцу царя Чандавармана, который не подозревал, что ему уже немного осталось жить. Там я застал предпраздничную суматоху, доставлялись всякие принадлежности для предстоящего торжества, народ массами входил, выходил и шнырял во все стороны. Вместе с ними вошел и я, имея скрытый при себе кинжал.
Обряд совершался согласно ритуалу Атарваведы[67]. Духовенство нараспев декламировало священные гимны. Амбалика стояла перед священным огнем, и, когда она, согласно обряда, должна была подать руку жениху, а тот собирался уже ее взять, я подошел, схватил его за толстую, как бревно, руку и ударил кинжалом в грудь. Несколько приближенных бросились к нему на помощь, но я также отправил их на тот свет. Затем я стал в этом дворце, который я усыпал трупами, разыскивать мою Амбалику и нашел ее, дрожавшую от волнения всем своим нежным телом. Я посмотрел прямо в ее прелестные большие глаза и, желая насладиться ее объятиями, вместе с нею пошел в спальню. В этот самый момент мне выпало на долю счастье, о царь, услышать голос твой, густой, как гром
