Публий Назон - Метаморфозы

        Как он клянется и лжет, — нарастает в ней гнев запылавший.

560 Вот уж он схвачен толпой полонянок троянских; Гекуба

        Ринулась; пальцы ему в вероломные очи вдавила

        И вырывает глаза; от гнева становится сильной;

        И погружает персты, в залитые кровью преступной,

        Даже не очи — их нет! — но глазницы рукой выскребает.

565 Тут, разъярясь на урон, нанесенный владыке, фракийцы

        Копья и камни кидать, нападенье ведя на троянку,

        Начали было. Она же за кинутым камнем с ворчаньем

        Бросилась вдруг и его захватить уж старалась зубами.

        Молвить хотела, но лай раздался. Сохранилось то место —

570 Так и зовется оно. О старых несчастиях помня,

        Долго, тоскуя, она в ситонийских полях завывала.

        Участь ее — троянцев родных, и враждебных пеласгов,

        И олимпийцев самих не могла не растрогать, и боги,

        И между ними сама Громовержца сестра и супруга,

575 Все отрицали, чтоб так по заслугам свершилось с Гекубой.

        Хоть дарданийцев успех боевой поощрила Аврора,

        Тронуть ее не могли злоключенья Гекубы и Трои:

        В сердце забота своя, домашнее горе богиню

        Мучит, — Мемнонова смерть. Мать видела в поле фригийском,

580 Что поразило его копье золотое Ахилла.

        Видела бедная мать, и румянец, которым алеет

        Утренний час, побледнел, и покрылось тучами небо.

        И не могла помириться она, что его не сложили

        На погребальный костер. Какою была, распустивши

585 Волосы в горе, припасть к коленам Юпитера с просьбой

        Не погнушалась и так со слезами ему говорила:

        «Я, нижайшая всех, на златом обитающих небе, —

        Ибо лишь редкие мне воздвигаются храмы по миру, —

        Все же богиня — пришла; не затем, чтобы ты мне святыни

590 Дал иль обетные дни с алтарями, готовыми к жертвам.

        Если ты вспомнишь, — хоть здесь предстала я женщиной ныне, —

        Что с новоявленным днем охраняю я ночи пределы, —

        Дара достойной сочтешь! Но забота не та, не такое

        В сердце Авроры теперь, чтоб требовать почести должной.

595 Мемнона я своего потеряла. Напрасно за дядю

        Поднял оружие он; сраженный в возрасте раннем,

        Мертвым от мощного пал — так вы возжелали! — Ахилла.

        Честь, умоляю, ему окажи в утешение смерти,

        Высший правитель богов, облегчи материнскую рану!»

600 И согласился Отец. Едва лишь огнем был разрушен

        Мемнона гордый костер, и скопления черного дыма

        Застили день, — подобно тому как река зарождает

        И испаряет туман, лучи не пускающий солнца, —

        Черная сажа, сгустясь, полетела, сбирается в тело,

605 Приобретает лицо, от огня теплоту принимает,

        Также и душу свою, а от собственной легкости — крылья.

        С птицею схожа была изначала, — и подлинно птица

        Затрепетала крылом; такие же сестры трепещут,

        Неисчислимы; их всех одинаково происхожденье.

610 Трижды кружат над костром; широко раздается согласный

        Трижды их крик; на четвертый пролет разобщаются станы.

        Уж с супротивных сторон два разных свирепых народа

        Битву ведут меж собой, и клювы и когти кривые

        В гневе сцепив, грудь с грудью биясь, на лету притомляясь.

615 В пепле костра рождены, тела их, как дар погребальный,

        Падают. Помнят они, что из мощного созданы мужа.

        Имя создатель их дал внезапно явившимся птицам:

        Их «мемнониды» зовут; лишь солнце исполнит двенадцать

        Месяцев, бьются опять, чтоб гибнуть в войне поминальной.

620 Пусть для других огорчительно зреть, что Димантида[540] лает:

        Горем Аврора своим занята, проливает и ныне

        Слезы о сыне своем, и повсюду на свете — росится.

        Но, чтобы с гибелью стен надежды покончились Трои,

        Рок не сулил. Святыни несет и — другую святыню —

625 Старца-отца на плечах, груз чтимый, герой Кифереин.[541]

        Выбрал из стольких богатств благочестный лишь эту добычу,

        С милым Асканием. Он через море с изгнанником флотом

        Вдаль, от Антандра, плывет. Минует он берег проклятый

        Фракии, гнусный предел, где кровь пролилась Полидора.

630 И при попутных ветрах и волнении благоприятном

        Он и товарищи с ним Аполлонова града[542] достигли.

        Аний в том граде, как царь — людей, как жрец — Аполлона

        Блюл благочестно. Гостей и в храме он принял и дома.

        Город он им показал и святыни — дары посвященья:

635 Два показал им ствола, что Латона при родах держала.

        Ладан в огонь положив и вина возлиявши на ладан,

        В жертву закланных быков, по обычаю, мясо изжарив,

        Входят они во дворец. К коврам прислонившись высоким,

        Стали Цереры дары принимать со струящимся Вакхом.

640 Рек благочестный Анхиз: «О избранный Феба служитель,

        Иль ошибаюсь? Когда эти стены я видел впервые,

        Сын — мне помнится — был у тебя с четырьмя дочерями?»

        Аний, главой покачав, окаймленною белой тесьмою,

        Молвил печально в ответ: «Ты, великий герой, не ошибся!

645 Верно: детей пятерых ты меня обладателем видел.

        Ныне же — так-то с людьми судьбы превратность играет! —

        Видишь бездетным почти. Ибо помощь какая от сына,

        Если отсутствует он? В земле, по нему нареченной,

        В Андре, он вместо отца владеет престолом и царством.

650 Делий ему даровал предсказания дар, но иное

        Либер дал сестрам его, превыше желаний и веры,

        Качество дивное: все от моих дочерей прикасанья

        В хлеб, иль во влагу лозы, или в ягоды девы Минервы[543]

        Преобращалось; тот дар приносил нам великую пользу.

655 Слух лишь об этом дошел до рушителя Трои, Атрида, —

        О, не подумай, что мы стороной не почуяли тоже

        Бури, прошедшей у вас! — он силой оружья насильно

        С лона отца их увлек и дал приказание девам,

        Чтобы аргивян суда дарованьем небесным питали.

660 Кто куда мог, разбежались они. На Эвбею укрылись

        Две из моих дочерей, две приняты братниным Андром.

        Воин пришел и войною грозил, если их он не выдаст.

        Братское чувство сломил воздаяния страх, и сестер он

        Выдал: ты мог бы найти извинение робкому брату, —

665 Не было там ведь Энея при нем, чтоб за Андр заступиться,

        Гектора не было, с кем продержались вы два пятилетья!

        И для плененных уже приготовили поручней цепи, —

        Но, протянув к небесам до времени вольные руки, —

        «Вакх-отец, помоги!» — возопили. И дара виновник

670 Девам помог, если помощью мы назовем, что он чудом

        Преобразил их. Но как потеряли они человечий

        Облик, не мог я узнать, и сейчас объяснить не сумел бы.

        Знаю про горе — и все. Поднялись на крылах, обратились

        В птиц супруги твоей, белоснежными став голубями!»

675 Так о том, о другом разговоры ведя, завершили

        Пир свой, убран и стол, и все расходятся вскоре

        Спать. На заре поднялись и пошли к прорицалищу Феба,

        И приказал он им плыть к их матери древней, к прибрежьям

        Родственным. Царь их пришел проводить и дары предлагает:

680 Скипетр Анхизу поднес; Асканию — лук и хламиду;

        Дал он Энею — кратер, что был ему прислан когда-то

        От Аонийских брегов побратимом, исменцем Ферсеем.

        Прислан Ферсеем он был; изготовлен же был он гилейцем

        Алконом; вырезал тот на кратере предметов немало.

685 Град там виделся; врат показать ты мог бы седмицу

        Имени града взамен: он был по вратам узнаваем.

        А перед градом — обряд погребальный, костры и надгробья,

        Волосы жен по плечам, обнаженные груди — все явно

        Обозначало печаль, и плачут, как некие нимфы

690 Возле сухих родников. Торчит одиноко нагое