Амвросий Феодосий Макробий - Сатурналии
Воин, великий душой! Насколько всех превосходишь
Дерзкой доблестью ты, настолько мне подобает
Все обдумать... [12, 19], -
и так далее. (17) Другой [склад речи], противоположный этому, - зажигательный, и прямолинейный, и выражающий неприязнь. Им пользовался Антоний. И не безосновательно ты потребовал бы от Вергилия этого [склада речи]. [Вот его пример]:
...Не такие недавно
Речи ты вел! Так умри! Расставаться братьям не гоже! [10, 599 - 600].
(18) Разве ты не видишь, что красноречие различается из-за различия самих [ораторов]? Мне кажется, что его - то Вергилий с усердием [и] не без некоторой предусмотрительности сделал смешанным, благодаря чему он подготовил себя к успехам во всем, и что он предусмотрел это с помощью не человеческой, но божественной способности, и притом он подражал не кому иному, как самой природе, матери всех вещей; он приводил ее как [пример] согласия разнозвучного в музыке. (19) Ведь если бы ты стал тщательно созерцать сам мир, [то] нашел бы большое сходство того божественного и этого поэтического труда. Ибо как красноречие Марона является всеохватным в сравнении с обычаями всех [других ораторов, а именно] оно является то немногословным, то пространным, то простым, то цветистым, то всем вместе, иногда спокойным или бурным, - так [и] сама земля здесь обильна полями и лугами, там вздыблена лесами и холмами, тут иссушена песками, в другом месте напоена родниками, [а в некоторой] части омывается огромным морем. (20) Простите и не слишком порицайте меня [за то], что я сравнил Вергилия с природой. Ведь [и мне] понятно [то] самое, [что он стоит] ниже [природы], даже если бы я сказал, что он один соединил различные склады [речи] десяти витий, которые процветали в аттических Афинах".
(2 , 1) Тогда Евангел, притворно улыбаясь, говорит: "Хорошенькое дело! Ты сравниваешь с богом - творцом поэта из мантуанской деревни, о котором я сказал бы, что он вовсе не читал [тех] греческих витий, упоминание о которых ты сделал. Откуда же у венета, рожденного деревенскими родителями, воспитанного среди лесов и кустарников, столь тонкое знание греческих сочинений?"
(2) И [в ответ на это] Евстафий говорит: "Пожалуйста, не думай, Евангел, будто кто-нибудь из греков почерпнул даже у лучших сочинителей такое богатство греческой учености, какое мастерство Марона и отыскало, и внесло в его произведения. Ибо помимо того огромного богатства философии и астрономии, о чем мы рассуждали выше, {1} есть немало другого, что он взял у греков и присоединил к своим песнопениям словно прирожденное им".
{1 См.: Cameron A. Macrobius, Avienus, and Avianus // The Classical Quaterly. 1967. Vol. 17, ? 2. P. 395, где сказано, что доклад Евстафия о философии и астрологии у Вергилия исчез в лакуне.}
(3) [Тут] и Претекстат сказал: "Просьба к тебе, Евстафий, чтобы ты пожелал сообщить нам также об этом, насколько [у тебя] хватило бы [столь] внезапно востребованной памяти". [Затем и] все [остальные], поддерживая Претекстата, стали призывать Евстафия к выступлению. [И] он начал так:
(4) "Неужели вы думаете, что я намерен говорить о том, что повсюду известно, [а именно о том], что он взял себе [в качестве] примера пастушеского сочинения Феокрита, сельского - Гесиода; и [о том], что в [тех] самых Теоргиках" признаки непогоды и ясной погоды он заимствовал из "Явлений" Арата, или [о том], что он почти дословно списал у Писандра разрушение Трои вместе с его Синопом, и деревянным конем, и всем [остальным] прочим, что составляет вторую книгу ["Энеиды"]?
(5) Этот [Писандр] выделяется среди греческих поэтов [своим] сочинением потому, что, начиная с бракосочетания Юпитера и Юноны, он свел в один ряд собранные всевозможные повествования, которые через все последующие века дошли вплоть до поколения самого Писандра, и из отдельных разрозненных событий создал единый свод. В этом сочинении среди прочих повествований был также рассказ об уничтожении Трои подобным образом. Благодаря достоверному переводу этого [рассказа] Марон [и] воссоздал у себя [в поэме] падение Илионского града.
(6) Впрочем, и эти, и подобного [рода] песенки для детей я опускаю. Но далее, разве не позаимствовал [он] для себя у Гомера [даже] саму "Энеиду": во-первых, скитание - из "Одиссеи", затем из "Илиады" - сражения? [И] хотя у Гомера прежде завершилась Илионская война, [а] затем [уже] возвращающемуся из Трои Улиссу выпало скитание, у Марона, напротив, плавание Энея предшествовало боям, которые [лишь] после этого велись в Италии, потому что порядок событий изменил и строй произведения. (7) Опять [же] в первой [книге "Илиады"] Гомер, так как хотел вывести Аполлона враждебным по отношению к грекам, придумал [для этого] повод в виде обиды [его] жреца. [А] этот подготовил кучу предлогов [для того], чтобы вывести Юнону недружественной в отношении троянцев.
(8) И [также] я не буду с великой тщательностью излагать то, пусть [даже оно], как я считаю, не вполне исследовано, о чем он оповестил [уже] с первой строки, [а именно то], что он намерен вести Энея от берегов Трои:
[Битвы и мужа пою], кто в Италию первым из Трои -
Роком ведомый беглец - к берегам приплыл Лавинийским [1, 1 - 3 (1 - 2)].
[Но там], где он приступает к повествованию, он ведет корабли Энея [уже] не от Трои, а от Сицилии:
Из виду скрылся едва Сицилии берег, [и море
Вспенили медью они], и радостно подняли парус [1, 34 - 35].
(9) Это все он сплел из гомеровых нитей. Ведь тот, избегая в поэме сходства с историками, правило которых - начинать с начала событий и вести непрерывное повествование вплоть до конца, сам, согласно поэтической науке, начал с середины событий и [только] потом возвратился к [их] началу.
(10) Итак, скитание Улисса он начал описывать [с отплытия] от троянского побережья, но впервые он от своего лица изображает его плывущим с острова Калипсо и приводит к феакам. Там, на пиру [у] царя Алкипоя, [Улисс уже] сам рассказывает, каким образом прибыл из Трои к Калипсо. После [посещения] феаков поэт [снова] от собственного лица описывает плавание Улисса обратно на Итаку.
(11) Подражая ему, Марон ведет Энея от Сицилии [и], описывая его плавание, приводит [затем] в Ливию. Там, на пиру Дидоны, Эней [уже] сам повествует о плавании до Сицилии из Трои и завершает одним стихом [то], что уже пространно описал поэт:
Плыл я оттуда, когда меня к вам боги пригнали [3, 715].
(12) После Африки поэт также опять от своего лица описал путь отряда кораблей вплоть до самой Италии:
В это же время Эней продолжил свой путь неуклонно [5, 1].
(13) Так что, [спросите вы], и все Вергилиево произведение устроено как бы по какому-то зеркальному отображению сочинения Гомера? И действительно, [отдельные] обстоятельства - кто захочет, [тот] пусть сравнит строки того и другого [поэта], - описаны с удивительным подражанием [так], что Венера подошла на место Навсикаи, дочери Алкиноя; сама же Дидона воспроизводит образ царя Алкиноя, оживляющего застолье. (14) Соответственно он касается также Сциллы, и Харибды, и Кирки, и для стад Солнца изображает острова Строфады. И [у того и другого] пришедший за советом обитателей преисподней направляется к ним в сопровождении жреца. Там Палинур [соответствует] Эльпенору. Впрочем, и недружественному Аяксу [соответствует] недружественная Дидона, и советам Тиресия соответствуют предостережения Анхиза. (15) [Есть у него] еще сражения [по примеру] "Илиады"; и совершенно научное описание ран; и два перечисления войск; и изготовление оружия; и разнообразные развлекательные состязания; и заключенный между царями и нарушенный [затем] договор; и ночная вылазка; и посольство, доставляющее отказ от Диомеда по примеру [отказа] Ахилла; и рыдание над Паллантом, как [над] Патрок - лом; и перебранка [между] Дранком и Турном, как [между] Ахиллом и Агамемноном (ведь и там и здесь один думал о своем благополучии, [а] другой ~ об общем); единоборство Энея и Турна, как Ахилла и Гектора; и пленники, там предназначенные для тризны Патрокла, [а] здесь - [для тризны] Палланта:
...Рожденных в Сульмоне
Юных бойцов четверых и вспоенных Уфентом столько же
В плен живыми берет, чтобы в жертву манам принесть их,
[Вражеской кровью залить костра погребальное пламя] [10, 517 - 520].
(16) Поэтому также в соответствии с гомеровским Ликаоном, который, схваченный среди отступающих, прибег, что неудивительно, к мольбам [о пощаде], и все же Ахилл не пожалел [его] из-за страдания по павшему Патроклу, сходной участью в гуще схватки был наделен Маг, [о чем сказано так]:
...[торговаться о выкупе поздно],
Выкупы Турн отменил, когда отнял он жизнь у Палланта.
.........
[Вымолвив... клинок погрузил ему в горло] [10, 532 - 533, 535 - 536].
(17) Но и глумление Ахилла над [этим] самым Ликаоном, уже убитым, переносится Мароном на Тарквита. Тот восклицает:
Там ты лежи, [между рабами]! [Ил. 21, 122], -
и так далее. И этот ваш [тоже]:
[Воин грозный], лежи отныне здесь! [10, 557], -
и так далее.
(3 , 1) И если вы хотите, чтобы я передал [вам] и сами стихи [Вергилия], почти дословно переведенные [из Гомера, то], хотя [моя] память ныне [и] не подсказывает всех [стихов], я приведу [те], которые мне вспомнились. [Итак]:
