О милосердии - Луций Анней Сенека
7
«Но тоска по близким есть нечто вполне естественное». Кто станет отрицать это, пока она находится в границах? Ибо даже отсутствие, а не только потеря дорогих людей причиняет нам боль и сжимает самые мужественные сердца. Но воображение вносит в горе больше того, что вызывает природа. Посмотри, как сильна тоска о погибших у неразумных животных и как она коротка. Мы слышим лишь день-два мычание коровы, и не дольше продолжается беспокойный и бесцельный топот кобылицы. Дикий зверь, поискав следы детеныша, проблуждав по лесу, вернувшись много раз к разоренному логовищу, все же в короткое время усмиряет свое неистовство. Птицы с отчаянным криком окружают опустевшие гнезда; но, успокоившись в одно мгновенье, они возобновляют свои обычные полеты. Ни у одного из живых существ тоска о потерянных детенышах не сохраняется так долго, как у человека, привязывающегося к своему страданию и охваченного им все это время не постольку, поскольку чувствует, но — поскольку решил чувствовать. Чтобы убедиться, что вовсе не естественно предаваться печали, обрати внимание, что та же самая потеря тяжелее задевает женщин, чем мужчин, варваров — нежели людей спокойной и образованной нации, ученых — нежели неучей. Но то, что получает свою силу от природы, сохраняет ее единой для всех случаев. Значит, испытываемое различно не соответствует природе. Огонь одинаково сожжет людей всякого возраста, граждан всех городов, как мужчин, так и женщин. Железо на каждом теле сохранит свою способность резать. Почему? Потому что ему его силы даны от природы, которая не обращает внимания на лица. Бедность, скорбь, презрение испытывается одними людьми так, а другими иначе, смотря по их привычкам; и преждевременная боязнь вещей, которых нечего бояться, делает человека слабым и неспособным их переносить.
8
Природное не слабеет от длительности. Скорбь же с ходом дней постепенно исчезает. Как бы она ни была упорна, как бы ни возобновлялась и ни противилась исцелению, все же она уничтожается временем, этим верным средством победить неистовое упрямство. Правда, Марция, у тебя и теперь еще держится сильная скорбь, отвердевшая быть может, не такая возбужденная, как у той, кого я называл выше, но все же упорная и своенравная. Однако и ее понемногу уничтожит время. Твое чувство будет отдыхать, как только ты займешься чем-нибудь другим; теперь ты думаешь только о себе; но есть уже большая разница в том, позволяешь ли ты себе печалиться или приказываешь. Насколько к красоте твоего характера больше подходит самой положить своему горю конец, чем его дожидаться и уповать на день, когда боль прекратится против твоей воли. Откажи ей сама.
9
«Откуда же упорство в нашей скорби о себе, если не от веления природы?» Причина в том, что мы не представляем себе несчастья раньше, чем оно явится; чужие несчастья не напоминают нам о том, что они общи для всех, как будто мы идем по своему пути вернее и спокойнее, чем другие. Столько похоронных процессий проходят мимо нашего дома, а мы не думаем о смерти; случается столько несчастий со смертельным исходом, а мы думаем о тоге для наших детей, об их военной службе, о наследовании ими отцовского имущества; нам бросается в глаза так много внезапных разорений, но никогда не приходит в голову, что и наше состояние стоит на столь же шаткой почве. Чем неожиданнее полученный удар, тем сильнее будет падение. Предвиденные задолго несчастья поражают слабее. Хочешь ли убедиться, что ты предоставлена всем ударам судьбы и что ты всегда была окружена стрелами, которые попадали в других? Можно предположить, что ты приближаешься к стене или занятому врагами и трудно достижимому месту: жди раны и представляй себе, что все стрелы и дротики, а также летящие сверху камни направлены против твоего тела. Когда они упадут рядом с тобою или за твоей спиной, воскликни: «Ты меня не обманешь, судьба, и не захватишь меня беззаботной и невнимательной; я знаю, что ты злоумышляешь; ты попала в другого, но метила в меня». Кто, глядя на свое состояние, думал, что оно должно пропасть? Кто из вас отваживался помышлять об изгнании, бедности, смертях? Кто, если попросить его вспомнить хорошенько, не отклонял от себя страшного предзнаменования и не призывал его перейти на голову своих врагов и надоедливого заимодавца? «Я не думал, что случится». Но разве можно думать, что не произойдет то, что — как ты знаешь — вполне может произойти и что — как ты видишь — со многими действительно случилось? Прекрасен и достоин большего, чем быть произнесенным с подмостков, стих:
Что с кем-то может стать, то может стать с любым.
Тот потерял детей — и ты можешь их потерять. Тот был приговорен — и твоя невиновность под угрозой. Нас смущает и расслабляет этот ужас, когда приходится претерпеть то, о чем мы никогда не предполагали, что можем это претерпеть. Тот, кто увидел зло в будущем, лишает его силы в настоящем.
10
Все эти привходящие вещи, Марция, всего, что блестит вокруг нас, дети, почетное положение, богатство, обширные обеденные залы, передние, кишащие толпою не допущенных к обеду клиентов, высокородная красавица-жена и все остальное, зависящее от переменчивого и неверного счастья, все это — чужой, одолженный нам блеск. Ничто не дается нам в дар. Жизненная сцена украшается лишь взятой на время и возвращаемой собственникам бутафорией. Одно будет унесено в первый, другое во второй день, лишь немногое останется до конца. Поэтому у нас нет никакого основания чваниться, как будто мы сидим посреди своего имущества. Мы имеем право пользования, можем получать дивиденды. Долго ли — это определяет тот, кто властен над своими милостями; мы обязаны держать наготове то, что получили взаймы до неизвестного срока, и, как только потребуют, вернуть без жалобы. Только наихудший должник говорит грубости своему заимодавцу. Поэтому мы всех своих близких — как тех, относительно которых на основании закона рождения желаем, чтобы они нас пережили, так и тех, которые с полным правом желают уйти раньше нас, — должны любить, понимая, что нам не обещано ни постоянного, ни даже длительного общения с ними. Мы должны постоянно напоминать нашему сердцу, что оно любит такие вещи, которые от него уйдут, которые уже
