Лев Тихомиров - Критика демократии
* Гольст Р. Всеобщая стачка и социал-демократия. ** Каутский К. Социальный переворот... СПб., 1905.
Нельзя более цинично сознаться в том, что диктатура пролетариата должна быть насилием меньшинства над большинством, захватом в распоряжение одного класса всего, что создано всем народом — “трудящимся населением” и “интеллигенцией”, всеми теми, о которых говорил Лассаль: “Мы все работники, если только имеем желание быть... полезны человеческому обществу”.
Как монголы не рассуждали о справедливости, а просто захватывали более слабую страну, так теперь на это двигают пролетариат его вожаки.
Маркс думал, что в лице пролетариата целый народ захватит достояние небольшой кучки эксплуататоров. Теперь оказывается обратное: пролетариат должен захватить власть над большинством народа, состоящим из “трудящихся” людей.
Понятно становится, что победа “одного класса” над “большинством народа” не может быть произведена честным восстанием, как было возможно при прежних революциях, которые низвергали господство меньшинства. Теперь в открытой битве пролетариат потерпел бы, по выражению г-жи Роланд Гольст, “страшное поражение”. Поэтому для победы пролетариата начинают прибегать ко всему, что подрывает процветание государства. Так и Каутский называет благоприятным моментом для социализма “внешнюю войну” и проповедует для захвата власти “политическую забастовку”, способность которой разрушать общество во всех его экономических и социальных устоях столь красноречиво описывает Роланд Гольст... Страшно за человека, который идет на такое извращение мысли и чувства и говорит, что для диктатуры пролетариата требуется нарочно испортить общество, сделать его насильственно никуда не годным, а потом уничтожить за то якобы, что оно никуда не годно!..
Но если такие планы составляют единственное средство для достижения диктатуры пролетариата, то как же к этой безнравственной системе разрушения общества и деморализации людей могут присоединяться те, которые стремятся к государству свободному, построенному на праве, защищающему права и свободу всех граждан?
Как могут такие люди поддерживать действия, в которых меньшинство попирает права большинства, преднамеренно разлагает все общественные функции и захватывает общественные средства к жизни и труду для того, чтобы изморить всех граждан, все общество? Неужели же люди, ценящие свободу и право, не понимают, что нельзя основать свободного строя на “коллективном преступлении”, на презрении и попрании свободы и права?
Наши рабочие должны сознать, какую язву дозволили они прививать себе во времена “всеобщей забастовки”, и приложить старания, чтобы пресечь ее дальнейшее развращающее действие.
VIII
Забастовки и профессиональная этика
Деморализацию, прививаемую “пролетарской” идеей, можно видеть из глубокого противоречия, в которое политическая забастовка ставит рабочих с профессиональной этикой.
Что такое профессиональная этика? Вся жизнь и деятельность человека представляет в себе два элемента: личный интерес и нравственный долг. Нет ни одного нашего действия, в котором бы дозволительно было забывать наш нравственный долг. Приведу наиболее понятный пример. Возьмем профессию медика. Медику, как всякому трудящемуся, нужно питаться и, следовательно, вполне естественно иметь личные интересы в своей профессии. Но в ней есть также этический элемент, который требует, например, действительно знать свою профессию, внимательно исследовать больного, ни в каком случае не оставлять его без добросовестной помощи, не делать никаких различий между больными, кроме разве того, кто из них наиболее неотложно нуждается в помощи, и т. д.
Когда медик забывает эту этику своей профессии, мы говорим, что он человек безнравственный, не заслуживающий уважения.
Но не у одних врачей есть нравственный профессиональный долг, а решительно у людей всех занятий. И этот этический элемент так важен, что нет такой выгоды, достижение которой способно бы было покрыть вред, проистекающий для человечества от потери трудящимися сознания профессиональной этики.
Трудовая этика восходит в своем источнике к сознанию общечеловеческого братства. Все люди — братья, все члены одного великого целого, все каждой былинкой своей работы служат другим людям. Вот мысль, придающая труду нравственную ценность и делающая звание “работника” высоким и благородным. Как бы ни был скромен его труд — но он нужен людям. Если бы не было этого труда, то кто-то где-то ощутил бы некоторое лишение. И рабочий, даже не зная, кому именно послужит его труд, знает хорошо, что людям вообще он необходим. С этой точки зрения рабочий самого скромного, “чернорабочего” звания чувствует себя по нравственному достоинству равным наиболее искусному деятелю сложного производства, ибо все роды труда необходимы и нельзя людям обойтись без какого бы то ни было.
Всякий трудящийся исполняет, таким образом, долг в общечеловеческой взаимности услуг. Без этого сознания его жизнь лишена важного нравственного элемента. Наоборот — когда он трудится, он чувствует себя честно расплачивающимся за все, что имеет в жизни.
Это сознание общечеловеческого братства в нашем ежедневном труде создает ряд частных правил профессиональной этики. Она
требует от нас: хорошо исполнять работу, помнить, что плохо исполненная работа непременно кому-то повредит, может быть, погубит кого-нибудь. Наоборот — добросовестно исполненная работа принесет пользу ряду людей, иного, быть может, спасет от смерти или выручит из опасности. С таким чувством человек начинает любить свою работу. Он старается ее изучить и дойти в ней до совершенства... Все это входит в область профессиональной этики.
Рабочий при этом вправе заботиться о своем интересе. Если он честно трудится на благо других, исполняет свой общечеловеческий долг, он имеет право на то, чтобы и люди давали ему все необходимое для его блага. Он может и защищать это свое право, если оно нарушается. Отсюда понятны те стачки и забастовки, которые происходят на экономической почве — как способ защиты рабочего от эксплуатации хозяина, как способ повысить справедливую долю рабочего в продукте производства. Но при этом профессиональная этика не дозволяет рабочему забывать общественный интерес. Если забастовка обрушивается своими карами уже не на эксплуататора, а вообще на людей — это означает, что рабочий в погоне за своим интересом перешел дозволительную границу и нарушает свой общественный долг.
Отсюда видно, что для сохранения нравственной законности забастовок обязательны та рассудительность, знание положения дел и хладнокровие, которые вообще возможны только при организации рабочих. Эта организация нужна не только как средство для победы, но также как средство сохранить обдуманность в средствах борьбы и не допустить в себе забвения интересов прочего, в борьбе не участвующего населения, то есть вообще всех сограждан, всей нации.
Очевидно также, как велика разница между предприятиями, имеющими частный промышленный интерес, и предприятиями общественно необходимыми, где профессиональная этика делает уже недозволительной забастовку, а для охраны рабочих требует иных средств общественно-государственного характера, которых рабочие имеют полное право требовать.
Если рабочий не хочет уничтожить в себе человека и гражданина, если он хочет, чтобы его забота о своем благе была источником не подрыва, а возрастания блага человеческого общества, — он не может нарушать требований профессиональной этики. При памятований их его социальная миссия и сама экономическая борьба окажутся высоки и благородны. При забвении же требований нравственности он становится ничем не выше того эксплуататора, на притеснения которого сам жалуется.
Эта профессиональная этика совершенно несогласима с политическими забастовками. В них рабочий требует реформ от правительства, а обрушивается на всю нацию теми лишениями и несчастьями, которые способна создать забастовка. Тут полное несоответствие целей и средств.
Политическое устройство составляет совершенно особую область жизни, не экономическую, а гражданскую. Тут имеются всегда различные мнения, различные партии, которых борьба дозволительна лишь под условием, чтобы ни одна партия не смела делаться насильником всего общества. Обрушиться на все общество для того, чтобы победить противную партию, — это уже дозволительно не гражданину. Это есть действия неприятеля, врага всего общества.
А между тем, становясь на такую почву, делаясь врагом общества, политический забастовщик не отказывается ни от чего, доставляемого ему коллективным трудом общества. Он продолжает есть, пить, проживает в квартире и т. д. Сам же он не только не исполняет своей доли работы, но еще хуже: пользуется своей бездеятельностью для насилия над обществом.
