Между небом и землей. Через Дух Андрэ Луиса - Франсиско Кандидо Хавьер
Объяснение было как нельзя более удовлетворительным и простым.
Министр продолжал оказывать помощь нашей подруге, как если бы ей не надо было продвигаться вперёд по пути воспоминаний.
Восприняв её призывы, Леонардо ощутил словно охлаждение в своей начальной страсти отчаяния.
Теперь он смотрел на неё почти благоговейно. Однако, далёкий от проявления малейшего положительного чувства высшего порядка, он вырвал из глубины своего существа новую волну гнева, которая окрасила маску его лица.
Сжав кулаки, в полной беспамятстве, он взвыл:
— Да, да, я понимаю тебя!… Ты была достаточно несчастной. Но почему же во мне сидит «его» призрак? Не превратился ли он в неосязаемого демона, чтобы разрушить моё существование? Не привязаны ли мы друг к другу в аду, сами того не ведая? Неужели я буду жить в нём, как и он во мне? Почему мне не дают истинного покоя? Стараясь заснуть, я в жестокости просыпаюсь; ища забвения, я нахожу его в своих мыслях!…
Расстроенный, Пирее воздел к небу сжатые кулаки, сделал несколько шагов по узкой комнате и стал взывать:
— Эстевес, будь ты дьяволом, где бы ты ни был, во мне или вне меня, обрети форму и приди!… Я готов!… Уладим наши разногласия!… Жертва или палач, появись! Да найдёт и приведёт тебя моя мысль!… Да объединят нас силы судьбы, наконец, лицом к лицу!…
Прошло несколько мгновений прежде, чем мы были удивлены появлением в зале нового персонажа. Это был мужчина лет тридцати пяти, который подошёл к нам, находясь также вне своего физического тела.
Он обвёл комнату суровым взглядом, оставляя впечатление, что не ощущает нашего присутствия, и едва переводя дух, раздосадованный, словно был принуждён кем-то прийти сюда, он застыл в созерцании Леонардо и Антонины, узнав их, напуганный и встревоженный.
Предупредительный Кларенсио объяснил нам:
— При положительном призыве Леонардо Эстевес, частично освобождённый от своего физического тела, является на зов. Ночной отдых делает возможным подобные понимания в силу магнетического, более лёгкого притяжения, когда оболочка плотной материи требует отдыха.
Мы отметили, что три наших героя импровизированной сцены внезапно оказались загипнотизированными вибрациями оцепенения и отчаяния. Но сделав шаг назад, Леонардо зарычал:
— Теперь, теперь, да!… Ты пришёл! Я вижу тебя вне своей головы, вижу тебя таким, какой ты есть!… Уладим наши счёты… Вычеркни меня из живых, и я также вычеркну тебя!…
— Сжалься! Сжалься!… - умоляла в слезах Антонина.
Но Пирее, казалось, не слышал её, под взглядом Эстевеса, который следил за ним с очевидным отвращением.
Оживлённый растущим ужасом и оставаясь в защитной позе, потрясённый своими собственными воспоминаниями, наш новый герой агрессивно ответил ему:
— Я знаю тебя и ненавижу!… Убийца, убийца!…
Они бы, возможно, вцепились друг другу в горло, словно разъярённые звери, но ту вмешался наш ориентер, быстро обездвижив их. Когда министр коснулся его, Эстевес стал видеть нас и, удивлённый, успокоился. Кларенсио отдал его под наше наблюдение и уверенным голосом, обращаясь к Леонардо, ободрил его:
— Друг мой, выбрось из головы мысль о преступлении. Ты устал, ты болен. Ты получишь то лечение, в котором нуждаешься.
На мгновение он исчез в пространстве и вернулся, ведя с собой двух друзей нашего плана, которые перенесли Леонардо в полубессознательном состоянии в восстановительный центр, где позже он получит нашу помощь. Затем наставник усадил Эстевеса в скромное кресло, посоветовав ему подождать нас.
Напуганный, наш новый спутник автоматически подчинился.
Немногим позже, поддерживая Антонину, мы отвели её в свою комнату, раздумывая над фактом, что если бы шанс для бедной женщины был велик накануне, она бы более не походила этим вечером на лоскут страдания.
Мы встретились с большими трудностями по её реорганизации в духе и в восстановлении её снова в её почти недвижимое физическое тело.
Она проявляла большую печаль и вынуждена была снова пользоваться нашим специфическим вниманием в течение двух часов. Она восстановилась лишь после значительных усилий со стороны Кларенсио. Мы увидели, как она просыпается, утомлённая и ошеломлённая.
В некотором облегчении Антонина почувствовала себя свободной от странного кошмара. Но даже теперь, не будучи в состоянии объяснить себе причину, измученная и встревоженная, она продолжала всхлипывать.
15
ПО ТУ СТОРОНУ СНА
Вернувшись к Эстевесу, Кларенсио предложил ему свою руку друга, но молодой человек взмолился:
— Не бросайте меня в тюрьму! Не бросайте меня в тюрьму! Я жертва!…
Министр воздержался от преследования его чувственных проявлений. Медленным шагом, как человек, несущий груз печали, враг Леонардо пошёл по направлению к дороге, возвращаясь домой. Мы пошли за ним на коротком расстоянии. Занимался день.
Прохожие спешили на работу. Скрипели сонные трамваи, и по улицам там и сям начинали сновать машины.
Парень, преследуемый нашей группой, скоро остановился перед какой-то группой жилых домой.
Находящиеся неподалёку большие настенные часы показывали половину шестого.
Растерянный, молодой человек повернулся в направлении нас, перед тем как исчезнуть внутри дома.
Мы тоже вошли.
Спустя мгновение мы оказались лицом к лицу с ним, когда он пытался вновь овладеть своим физическим телом.
Стараясь не ранить его, Министр с любовью помог ему, и Эстевес понемногу обрёл своё естественное спокойствие. Он находился в мягкой апатии, когда будильник прозвенел без четверти шесть.
С замкнутым лицом он потирал глаза, сохраняя впечатление плохого сновидения. Когда он поспешно стал одеваться, мы увидели, как крохотная визитная карточка выпала у него из кармана, позволив нам прочесть имя: «Марио Сильва, Санитар».
И наш наставник подтвердил:
— Вчера нашего друга звали Эстевес. Сегодня его зовут Марио Сильва, и он работает по своему призванию санитаром. Послушаем его несколько мгновений.
Молодой человек занялся своей гигиеной, и немногим позже был принят в маленькой комнатке симпатичной пожилой женщиной, во взгляде которой мы определили нежность матери.
После чувственных приветствий дама спросила его жизнерадостным тоном:
— Ты где был последнюю ночь, сын мой? Твоё мрачное лицо не обманет меня.
— Просто ужасный сон, мама.
И с выразительными жестами между глотками кофе он объяснил:
— Мне приснилось, что кто-то зовёт меня, далеко отсюда, громким голосом, и, думая, что речь идёт о каком-либо больном в тяжёлом состоянии, я не колебался. Я побежал в направлении зова, но вместо того, чтобы оказаться в комнате больного,
