Творения. Том третий. «Афанасиана»: ТВОРЕНИЯ ДОГМАТИКО-ПОЛЕМИЧЕСКИЕ, АСКЕТИЧЕСКИЕ, ЭКЗЕГЕТИЧЕСКИЕ, СЛОВА И БЕСЕДЫ, АГИОГРАФИЧЕСКИЕ - Джафаров

а именно же когда Он – Сын, уничтожает Отца, а когда Отец – Сына. Если же два суть одно, то необходимо быть, с одной стороны, как двум, так и одному по божеству, а поскольку Сын единосущен Отцу, то необходимо Слову быть от Самого Отца, посему хотя суть два, потому что есть Отец и Сын, то есть Слово, но Они – одно, потому что Бог один. А если не так, то надлежало сказать: «Я есмь Отец» или: «Я и Отец есмь». Теперь же местоимением «Я» обозначается Сын, а выражением «и Отец» – Родивший, словом же «одно» – единое божество и Его единосущие. Ибо не один и тот же есть и Премудрый, и Премудрость, как говорят эллины; или не один и тот же есть Отец и Слово, потому что неприлично быть Ему Отцом Себя Самого. Божественное же учение знает Отца и Сына, Премудрого и Премудрость, Бога и Слово, хотя совершенно сохраняет во всем нераздельность, неразрывность и неразлагемость на части.

10. Если же кто, слыша, что Отец и Сын суть двое, станет клеветать, будто бы проповедуются два Бога (иные действительно воображают себе подобное и не медлят насмехаться, говоря: «Вы говорите о двух Богах»), то дόлжно таковым отвечать: если признающий Отца и Сына говорит о двух Богах, то говорящий об одном уничтожает Сына и проповедует савеллианство. Ибо если говорящий о двух эллинствует,[109] то следует, что говорящий об одном савеллианствует.[110] Но дело не таково. Да не будет сего! Напротив того, как говорящий, что Отец и Сын суть двое, говорит о едином Боге, так и говорящий, что Бог един, имеет в виду [при этом] двух – Отца и Сына, Которые суть одно по божеству, потому что Слово, сущее от Отца, от Него неразделяемо, неотделимо, неотлучно. Возьми человеческий пример: огонь и сияние от него; по бытию и по видимости здесь два, но в то же время и одно, потому что сияние [происходит] от огня и с ним нераздельно. [Col. 481]

11. Савеллиане впадают в одинаковое неразумие с арианами. И эти говорят, что Сын сотворен ради нас, чтобы мы были сотворены, как будто Бог выжидал нашего сотворения, чтобы, по словам одних, проявить или, по словам других, сотворить Сына. Посему ариане уступают более нам, нежели Сыну. Ибо говорят, что не мы ради Него, а Он ради нас получил бытие, так как для того Он и сотворен и существует, чтобы чрез Него Бог и нас сотворил. Савеллиане же, в равной мере и даже еще более впадая в нечестие, приписывают Богу менее, нежели нам. Ибо мы нередко и молча одним помышлением действуем, так что мыслимое облекается в образы; они же хотят, чтобы Бог, пока молчит, был бездействен и тогда только имел бы силу, когда изрекает Слово, потому что [якобы] молча не мог Он творить, а начал же созидать, изрекши [Свое Слово].

Справедливо будет спросить у них: Слово, будучи в Боге, было ли совершенно, так что могло и творить? Если, будучи в Боге, Оно было несовершенно, родившись же, стало совершенным, то мы становимся причиной Его совершенства, потому что Оно рождено ради нас. Ибо ради нас получило возможность творить. А если Оно было в Боге совершенным, так что могло и творить, то излишним было бы Его рождение, потому что, и будучи в Отце, могло Оно созидать. А посему не рождается ли Оно или рождается – это не для нас, но потому, что всегда Оно от Отца. Рождением Его показывается не наше создание, но бытие Его от Бога, потому что было Оно и еще прежде нашего создания.

12. Умствования еретиков окажутся столько же дерзкими и в отношении Отца. Если Отец не мог творить молча, то необходимо заключить, что, родив, то есть высказав, воспринял Он силу. Но откуда же воспринял и для чего? Если же мог творить, в Себе еще имея Слово, то напрасно рождает, имея возможность творить и молча. Притом если Слово до рождения было в Боге, то следует, что рождено Оно вовне и стало вне Бога. А если допустить это, то почему же говорит ныне: Я в Отце, и Отец во Мне (Ин. 14:10)? Если ныне Оно в Отце, то следует, что всегда было в Отце, как и ныне, и напрасно говорят, что для нас Оно рождается, после же нас возвращается, чтобы Ему быть, чем и было; потому что и прежде не было тем, что не есть теперь, и теперь не есть то, чем не было прежде. Напротив того, Слово так и есть, как всегда было, имея все то же и в той же мере, иначе окажется несовершенным и изменяемым. Ибо если чем было, [Col. 484] тем после будет как не являющееся этим теперь, то явно, что теперь Оно не то, чем было и будет, то есть если прежде было в Боге и после опять будет в Боге же, то явно, что теперь нет в Боге Слова. Но их изобличает Господь, говоря: Я в Отце, и Отец во Мне (Ин. 14:10). Так Он и теперь, как был всегда. А если так и ныне, как был всегда, то явно невозможно, чтобы иногда Он рождался, а иногда нет, чтобы иногда было в Боге безмолвие, иногда же Бог говорил. Напротив того, всегда есть Отец и Сын, Отчее Слово, не по имени только Слово, Слово не по примышлению (κατ’ ἐπίνοιαν), но действительно есть Сын, единосущный Отцу и не ради нас рожденный, потому что мы ради Него получили бытие. А если Он ради нас рожден, и благодаря рождению Его мы созданы, и Его рождением состоялась тварь, возвратится же, чтобы Ему быть тем, чем был прежде, то, во-первых, Родившийся опять будет нерожденным. Ибо если происхождение Его есть рождение, то возвращение есть прекращение рождения. Как скоро будет Он в Боге – Бог снова умолкнет. Если же умолкнет, снова будет то же, что было при Его молчании, – безмолвие, а не тварь; следовательно, тварь получит конец. Как с происхождением Слова тварь получила бытие и осуществилась, так с возвращением Слова тварь перестанет существовать. Какая же была нужда приходить в бытие, если прекратится? Или почему и глаголал Бог, чтобы после умолкнуть? Для чего и рождал Того, Чье рождение хотел прекратить? Что же будет опять? Неизвестно. Или навсегда умолкнет, или снова родит и измыслит новую тварь, потому что не будет