Воспоминания старого шамана. Путь волка - Александр Хамархан
– Да, нынче молодежь пошла, – не чета нам! – отозвался другой охотник.
– Молодежь потому такая пошла, что нечем ей заняться. Воспитывать её надо, культуру прививать, уважение к промыслам народным, к традициям. На праздники, в клубе нашем, деревенском собираться, песни петь танцевать, поощрять молодых к развитию.
– Дядя Милхай, а вы нам про места святые расскажите.
– Священные места для бурят: – там, где люди раньше останавливались и капали. Где граница тонкая между мирами. Там Духи переходят в нашу сторону, заяны (хозяева местности) появляются. Там, где место родовое, где деревья лиственничные, в которых прах шаманов похоронен. Места эти издревле народом почитались. Люди сэргэ ставили (коновязи), ленточки повязывали. Родники, источники очищали, – заботились о своих святынях люди.
– Так вроде и сейчас…
– Сейчас по-другому. Бывает, беззаконие творится, лес рубят даже на святых местах, – грех берут и на себя и на детей своих. Но земля таких не долго носит. Деньги, которые за вырубки получают, – на лечение пойдут или на похороны. Не приносят они счастья для своих хозяев.
– Ну, дядя Милхай, ты нас напугал! – серьезно отнеслись охотники.
– А чего пугать-то, – поди не маленькие уже. У самих головы на плечах. Я вам если не скажу – кто скажет? Вы же нашенские – местные, – такие вещи сами знать должны. Деды и бабушки у каждого есть, или были раньше. Они-то нам все и передали. Сохранять, надо, наставления старших, законы природные соблюдать. Тогда и в жизни порядок будет, и в семье, и на столе кусок хлеба с маслом найдется. – Так, что ребятки, помните, что говорю, да молодежь воспитывайте! Она за вами придет, и жизнь новую продолжит.
На том они и порешили, – охотники с Милхаем. А как охота та была? – Да вроде хорошо все! И дичь была, и впечатлений много, и заряду получили на многие недели наперед.
Печник Микель. Искусство Мастера
Мастер хороший – он словно скульптор,
В «глыбе гранитной» – тело найдет.
Кувалдой сперва убирает все лишнее,
Нужные формы ему придает.
Разумом лучше вначале работать,
Глыбу от лишних кусков отделить.
Но в совершенство ее он приводит,
Только душевным чутьем растопив!
Дальше другая огранка потребуется,
Неспешная тонкая и очень душевная,
Расчетов и спешки не терпит оно,
Искусство ремесленное, Мастеровое!
(Искусство Мастера)
Жил в Милхаевской деревне печник, – дед Жамса. Живой такой, подвижный, все по хозяйству сам делал. Ему отец по наследству ремесло свое передал, а отцу – дед. Так и вышла со временем, династия печная. Ценили печника, – все нарасхват расхватывали. Летом работы много: кто-то избу построил – печку надо сложить, у кого старая потрескалась и задымила – посмотреть отремонтировать. Вот и зовут печника к себе.
Были в деревне умельцы-самоучки. Пробуют сэкономить, сами перекладывают по многу раз. Намучаются и все равно печника к себе приглашают.
Когда деда Жамсу про сроки расспрашивали, он обычно так говорил:
– Вы меня за сроки не тяните! Глина и кирпич спешки не терпят. Они в моих руках в печку превращаются. Как выйдет у меня – такие сроки и получатся. Вот так он и работал, – с душой, не торопясь.
Еще любил печник сравнивать себя со скульптором.
– Ты посмотри, скульптор ведь человека за день не делает, – ему вдохновение нужно. Чувствуют руки материал, он через них всю душу в образ вкладывает, вылепливает форму постепенно, словно ребенка малого растит. Зато, какой в конце шедевр получается! А печка ведь не проще, она работать должна, огонь правильно распределять, теплом человека согревать. Кто ее душу лучше поймет, как не печник?
Когда я ложу, – с кирпичами и с глиной разговариваю. Понимают они меня, – не противятся. С любовью отношусь к своему ремеслу. Вот и выходит печка хорошая и не дымит, – работает исправно.
Случается хворает, правда, – внимания к себе требует. Тогда я пойду, посмотрю, что происходит. Хорошо ли ей живется. Если неполадки появились – сразу устраню. А иногда, без причины может захандрить. Тогда, я с ней поговорю по-хорошему, тряпочкой поверхности оботру, поглажу. Расспрошу, что беспокоит. Тарасуну в рюмочку налью и на огонь капну. Предков своих помяну – мастеров печных, дедушек моих ремесленных. Помогают мне они, душу печкину успокаивают. После этого, как новая работает, не хандрит, и тяга в трубе появляется. Живой организм у печки, – стихия в нем живет. Уважать ее надобно и любить. Огонек там горит, дом греет и пищу для нас готовит.
В любом деле свой навык нужен. Печку правильно сложить – это искусство, понимаешь! Без призвания тут никак не обойтись.
За сравнение себя со скульпторами и за причуды всякие, прозвали печника уважительно – Микель Анджело. Да так получилось, что позабыли имя его настоящее. Получается, нарекли вторым именем, – ремесленным. А чтобы покороче было, звали просто – дед Микель.
По сезону приходилось выезжать в другие поселения, в деревни. Печника уваживали, – ценили значиться: на машине развозили, как большого начальника. Так всю весну и лето, и осень у него была работа. – До самого сезона отопительного не протолкнешься. А как зима наступала, так городские его разыскивали, – в очередь под запись становились.
Расспрашивали у подмастерья: «Дед Микель свободен на сегодня? Нам бы камин сложить».
На что тот отвечал: «У печника через неделю будет время, – дня три. Поближе приезжайте, к пятнице, – должон освободиться».
Дорого платили за работу в городе. Умельцев хороших мало. Таких как дед Микель, пожалуй, не сыщешь. В иной сезон, он и не ездил ни куда, рядом работы хватало. А зимой – завсегда, пожалуйста. Все, что связано с огнем и кирпичами, с глиной мог дед Микель сделать. Уважаемый человек, известный в деревне и далеко за ее пределами.
Знались они давно с Милхаем. Друг друга навещали. Мудрости у печника в достатке, жизненный опыт огромный. Он никогда не торопился, и жить, особо не спешил. Прежде чем к работе приступать, печник сперва дом хозяйский обойдет, глянет на него со всех сторон, да за ворота выйдет. Словно приценивается к новой печке, как она смотреться будет. Подолгу форму выбирает для нее. Хозяев внимательно выслушает, но все равно по-своему сделает.
– Вы пожелания высказываете, когда ребеночек рождается, а какую внешность ему природа дает, такая и получается. Тут главное, любить всей душой ребеночка, чтобы здоровеньким рос и не хворал. – Так и с печкой поступать надобно. Я свое дело знаю, – за это будьте спокойны. За работу ответственность несу. А какая печка выйдет, сейчас и сказать точно не смогу. Форма в голове есть примерная, а остальное руки сами вылепят.
– Душевный промысел, понимаешь! – Туда разумом нельзя. Разум как слон завалится и все дело испортит.
Глазной хирург ведь, на глазу не молотком со стамеской работает, инструмент другой нужен, специальный, – тонкой настройки.
Кто-то с ним соглашался, кто-то спорил. В конце концов, довольные оставались все, по тому как служила печка верой и правдой, – душой деда Микеля жила.
Рассказывали деревенские: сын у него в город поехал учиться, не остался в деревне, – по стопам отца не пошел. Долго переживал Микель, что не сможет передать единственному сыну тайны свои, ремесленные, навыки Родовые. Отговаривать пытался, хотел в училище отправить на печника. Однако тот выбрал самолеты.
– «Техником батя пойду, самолеты ремонтировать. Летать очень хочется, нравится мне все, что с небом связано!»
Сын его заранее готовился. Сперва на военного летчика поступал, но по здоровью не прошел, слабоват оказался. Так и определился с профессией, – делился Микель с Милхаем душевной болью. – Понимаешь, я жизнь прожил, воспитал его, обучил всем премудростям своим, душу в него вкладывал. От отца своего ремесло перенял, а отцу дед мой передал. – Скажи, ну как таким шансом не воспользоваться? Он же сын мой, – я все для него сделаю! Наизнанку вывернусь, – то, что сам знаю, в него вложу! С людьми познакомлю нужными, которые в жизни помогут!
