Освобождение. Через Дух Андрэ Луиса - Франсиско Кандидо Хавьер
— Меня съело возмущение… — объяснила бедная женщина.
— Да, — охотно признал Инструктор. — Один миг возмущения может подвергнуть всю нашу судьбу опасности так же, как маленькая ошибка в расчётах может угрожать стабильности всего здания.
— Бедная я! — вздохнула Ирен, принимая свою горькую реальность. — Где был Бог, почему Он не помог мне вовремя?
— Вопрос некорректен, — благожелательно сказал ориентер. — Старалась ли ты с самого начала узнать, где ты находишься, если ты дошла до того, что так прочно забыла Бога? Доброта Господа никогда не оставляет нас. Если она просматривалась в благословенной земной возможности, которая вела тебя к духовной победе, она и сейчас находится в слезах раскаяния, ведущих тебя к оздоровительному обновлению. Я допускаю, что ты скоро можешь достичь подобного благословения; однако ты вырыла огромную пропасть между своим сознанием и божественной гармонией, пропасть, которую ты должна будешь преодолеть, начав своё восстановление. Какое-то время ты будешь чувствовать последствия своего необдуманного поступка. Срывать незрелый плод — значит, практиковать насилие. Ты отравила тонкую материю, на которой создаются ткани души, и очень немногие обстоятельства могут смягчить серьёзность твоей ошибки. Но не теряй надежды и направляй свои шаги к добру. Если даже иногда горизонт кажется более далёким, он никогда не бывает недоступным.
И по-отцовски ободряя её, добавил:
— Ты победишь, Ирен. Ты победишь.
Находясь между разочарованием и возмущением, собеседница, казалось, не хотела запоминать возвышенные уроки, которые она только что услышала. Отвратив своё внимание от истины, которая глубоко ранила её, она ощутила присутствие Сальданьи и принялась вопить от страха.
Губио успокоил её.
Но под влиянием чувства детского страха, супруга Хорхе вернулась к ментальному хаосу, обратила свои измученные глаза на своего свёкра и спросила:
— Тень или привидение, что ты здесь ищешь? Почему не мстишь за своего несчастного сына? Неужели ты не страдаешь от такой клеветы? Разве у тебя нет оружия, которым ты мог бы достать бездушного судью, отравившего нашу жизнь? Значит, преданность родителей кончается вместе со смертью? Неужели ты смог бы отдыхать в раю и смотреть на доведённого до такого состояния Хорхе, или ты постарался бы не видеть жестокой реальности? Какие причины налагают на тебя молчание статуи? Почему не ищешь ты справедливости Божьей, которой нет на Земле?
Вопросы были подобны ударам раскалённым железом. Преследователь Маргариты получал их как удары плёткой в глубине души, потому что его лицо стало чрезвычайно бледным. Он колебался, как отнестись к этому, но зная, что находится перед любящим и мудрым ведущим, он искал взгляда Губио, молча прося его о помощи. И тогда Инструктор взял слово вместо него:
— Ирен, — меланхолично воскликнул он, — неужели уверенность в победной жизни после смерти не вдохновляет тебя на уважение в своём сердце? Неужели ты считаешь, что мы подчиняемся силе, которая не знает нас? Перед новой истиной, которая встала перед твоей душой, не ощущаешь ли ты бесконечной мудрости Высшего Творца всех милостей? Где находится блаженство мести? Слёзы и кровь врагов наших лишь углубляют раны, открытые в наших сердцах. Не считаешь ли ты, что истинная преданность отца должна выражаться в скорби или убийстве преследованием или гневом? Сальданья пришёл в эту тюрьму через любовь, и я думаю, что его самые благородные победы появятся на поверхности его личности с триумфом и обновлением!… Не толкай отцовскую нежность в бездну отчаяния, с которым ты напрасно стараешься избежать мрака.
Несчастная женщина молча всхлипывала, а её свёкор вытирал слёзы, вызванные у него благородными замечаниями Губио.
И тогда Ирасема сказала, что утомилась и попросилась лечь в постель.
Ориентер пригласил Сальданью принять решение. Если состояние Хорхе улучшилось, то обе развоплощённые женщины требовали немедленной помощи. И было бы неправильно оставлять их в этом климате разделения лучших моральных энергий.
— Действительно, — признал одержатель Маргариты, находясь в интенсивном преображении, — я знаю, что преступники, объединившиеся здесь, а теперь и Ирасема и Ирен, обрели вновь сознание, и я беспокоюсь о серьёзности этого положения.
Наш руководитель объяснил ему, что мы можем приютить их в ближайшем учреждении помощи, но чтобы сделать это, нам нужно его разрешение.
Сальданья с радостью согласился и растерянно поблагодарил нас. Его подталкивали к добру сердечные слова ориентера, и он уже старался не упускать ни малейшей возможности отвечать на братскую преданность.
Спустя несколько минут мы покинули хоспис, чтобы предоставить больным сёстрам соответствующий отдых. Губио разместил их со всевозможными знаками уважения, свойственными его небесным добродетелям, перед очевидным удивлением Сальданьи, который не знал, как выразить свою признательность, переполнявшую его душу.
Во время возвращения, смиренный и притихший, преследователь Маргариты скромно спросил, какие инструменты уместны в работе по спасению, на что ориентер почтительно ответил:
— В любой ситуации большая любовь может помочь любви меньшей, расширяя её границы и подталкивая её к Высотам, и во всех случаях победоносная и возвышенная вера может помочь маленькой и хрупкой вере, ведя её к вершинам жизни.
Сальданья больше ничего не стал говорить, и мы проделали большую часть пути в очень многозначительном молчании.
13
Семейный совет
Так как мы прибыли в большую резиденцию, где отдыхала Маргарита, даже раньше, и могли устроиться снова у её изголовья, Губио, теперь уже с огромной признательностью Сальданьи, обратился к этому последнему, чтобы проверить возможность диалога с судьёй и проанализировать ситуацию с дочерью Хорхе, которого здесь приютили.
Магистрат и его семья проживали в центральной части огромного здания, где Габриэль и его супруга занимали маленькое служебное помещение.
— Мы можем организовать благотворное собрание, — объяснил Инструктор, — пригласив нескольких воплощённых к возможному обновлению. У судьи, конечно же, есть комната, где мы могли бы побыть вместе несколько минут.
Сальданья односложно одобрил это, словно ученик, который считает себя обязанным слепо поддерживать все идеи учителя.
— Ночь для нас благоприятна, и мы проведём там несколько последних минут до рассвета, — продолжал Инструктор.
Мы тихонько вошли в дом, и я должен признать, что сон магистрата не был таким же спокойным, как он того желал бы, по причине огромного количества страждущих сущностей, которые стучались в его внутренние двери. Некоторые из них громкими криками просили о помощи; большинство же требовало правосудия. Мы хотели было осмотреть апартаменты владельца дома, когда какой-то воплощённый молодой человек
