Секс и судьба - Франсиско Кандидо Хавьер
Таким был мой простейший коварный план, появившийся в моей голове, чтобы привлечь его внимание, беседуя в смиренном духе и естественного чувства братства, чтобы завоевать в какой-то степени его доверие и дружбу.
Он оказался чувствительным к моим словам и обратился ко мне с неожиданным великодушием джентльмена, который не опустится до внимания к нищему.
Крепкого и внушительного телосложения, он коснулся моего плеча своей правой рукой, выдавая жест человека, который готовится вежливо выпроводить нежеланного гостя, и постарался побольше узнать обо мне. Он смотрел на меня, стараясь прощупать, снова и снова задавая вопросы.
Узнав о точном моменте, когда я видел их вдвоём, и узнавая подробности, которые я смог предоставить ему, он открыл, что это был друг, с которым он обычно встречался, проводил какое-то время. Он искал здесь поддержку в нескольких «дринках». Но сейчас его не было здесь. Насколько он мог знать, тот развлекался в одном доме, в Брас де Пина[15], адрес которого он ему указал.
Я пожалел, что его нет, и поинтересовался именем собеседника: я был ему признателен за его гостеприимство и сказал, что вернусь во Фламенго в следующий раз. Я бы хотел иметь возможность называть его по имени по моему возвращению, если вдруг мне придётся спросить кого-либо незнакомого. Он не заставил себя упрашивать и учтиво ответил.
Его зовут Рикардо Морейра. Но если будет нужда, можно звать его просто Морейра. Его здесь ценят, у него много друзей и связей в здании. Если я приду в компании коллеги, на которого ссылался, я мог бы приветствовать его и привлечь его внимание.
Пока что всё шло по плану. Но всё-таки мне было необходимо исследовать его самые сокровенные реакции. Мне необходимо было узнать и оценить его.
Я сказался усталым, истощённым. Если здесь есть мажордом, пусть бы он любезно разрешил мне побыть ещё несколько мгновений, чтобы я мог набраться сил, просто из чувства братской доброты, не более нескольких минут. Мне нужно было человеческое, дружеское окружение.
И тогда произошёл переворот.
То положение, которого я достиг, было безвозвратно утрачено.
Морейра бросил на меня грозный взгляд, который оказал на меня воздействие вибрационного кинжала. Он выстроил ироничные фразы и вскричал, что у дома есть свой владелец; что для «пеле»[16] он руководит все здесь; что для того, чтобы ступить на порог двери, сначала нужно пройти через него; что в моём распоряжении есть улица, широкая, чтобы я мог там спать; и агрессивно закончил:
— Чего тебе здесь надо? Убирайся, мне не нравится твой вид! Пошёл вон, пошёл вон!…
Не оставалось ничего другого, как спешно спуститься с лестницы, поскольку он уже со сжатыми кулаками направлялся в мою сторону.
Я вернулся под защиту моря, принявшись молиться. Снова обретя свой вид, я отправился обратно в апартаменты. Чета Ногейров устраивалась на обед в столовой, окружённая заботами «донны» Хусты, прислуживавшей им.
Морейра, который уже не воспринимал моего присутствия, устроился на стуле Клаудио, вместе с Клаудио, таким образом, что оба они питали друг друга с помощью многочисленных процессов, среди которых — действия флюидного взаимопроникновения.
Супруги обменивались лишь банальностями, но прослеживая мозг Ногейры, я скоро убедился, что тема дня активно циркулировала в системе ментальной связи, господствовавшей между ним и его сопровождающим. Я ощущал их живое желание, касавшееся новостей, которые позволили бы соединение с целью, которая начинала проявляться в их умах.
Теперь оба персонажа за столом раскрывали свои тайные намерения сквозь мыслеформы, в которых проявлялись оба больных разума. Всё вдруг стало ясно. Они переваривали свой план в молчании. Они приступят к Марите, как охотники, травящие зайца. Заранее предвкушая атаку, их мысли соединялись в распутных импульсах. Они решили застать её у Крешины, как срывают плод, оставшийся спрятанным на дереве.
Озадаченный, я расшифровал всю картину действий.
Клаудио повысил голос и, делая вид. Что ничего не знает о путешествии своей дочери, спросил жену, где Марина, поскольку в глубине души ждал новостей о другой.
«Донна» Марсия сразу стала делать выводы. Она ответила ему, что, вероятно, он забыл, что предупредила его накануне о своём отъезде в Терезополис, по делам недвижимости. Не имея возможности самому поехать туда, он дал ей задание представлять его во время важных сделок. Она, вероятно, вернётся утром следующего дня. Что же касается Мариты, то она позвонила из Копакабаны несколькими часами раньше, спрашивая, не ждут ли её к ужину. Ей, наверное, придётся задержаться на несколько часов по делам магазинной бухгалтерии.
Муж прочистил горло, сменил тему, и стал комментировать различные политические успехи, и обед вскоре закончился.
С целью эффективного сотрудничества в деле сохранения общей гармонии я прибыл в резиденцию Крешины, где мне ничего не стоило определить апартаменты номер четыре, в изолированном уголке для пары, полностью отделённых длинной одноэтажной конструкцией.
Во всей своей огромной поверхности здание казалось погружённым в глубокий покой. Но шумная ссора несчастных развоплощённых давала ощутить ночное оживление.
После внимательного обхода вокруг здания, проанализировав обстановку, я увидел, как владелица дома схватилась за телефон. Я подошёл поближе. Крешина спрашивала Жильберто в офисе у Торресов. Когда её соединили с ним, она сказала, что в два часа, то есть, ровно через полчаса.
Все предусмотренные этапы были завершены.
Возвращаясь, Крешина позвонила в магазин и проинформировала девушку, что парень оставил ей записку. Всё было улажено. Она прочла записку, где тот подтверждал своё присутствие в назначенном месте в восемь часов вечере. Пусть она подождёт, пусть доверится.
Бедная девушка возликовала, и мои ужасные тревоги заставили меня страдать.
Необходимо было предпринять защитные меры: договориться с одним воплощённым другом, связанным с группой; внушить меры, нацеленные на то, чтобы избежать осуществления их проекта; создать обстоятельства, которые как можно быстрее направили бы помощь во имя случая. Но… напрасно я метался от весёлого заведения в офис, из офиса в магазин, из магазина в банк, из банка в апартаменты Фламенго… Ни у кого не было раскрытых духовных антенн для помощи, никто не молился, никто не задумался… Везде мысли были только о сексе и деньгах, давая простор сценам удовольствий и выигрышей, уничтожая любую чувствительность, направленную на любую другую форму интереса. Даже один из руководителей Мариты, к которому я подошёл в попытке внушить ему идею задержать девушку допоздна на работе, думая, что размышляет сам с собой, когда почувствовал на своём ментальном
