Финеас Финн - Энтони Троллоп
– Я могу дать вам лошадь, Финн, если желаете, – предложил граф.
– Конечно, он желает, – сказала Вайолет. – Думаете, мистер Финн откажется углубиться со мной в леса Солсби? К тому же это будет не первый раз, верно?
– Ты говоришь ужасные вещи, Вайолет! – всполошилась леди Болдок.
– Наверное, – откликнулась девушка, – но такая уж я есть. Мистер Финн меня простит – он слишком хорошо меня знает.
Был уже шестой час, когда они отправились на прогулку; до этого времени Финеасу ни на минуту не удалось остаться с Вайолет наедине. После ланча они почти час сидели рядом в столовой, потом, выйдя в большой зал, играли в бильярд, потом стояли вместе у открытых дверей оранжереи. Но поблизости всегда была леди Болдок или мисс Борэм. Мисс Эффингем держалась с Финеасом совершенно по-дружески и говорила ему самые приятные вещи. Она очень обрадовалась его успеху на выборах, а про чету Кеннеди упоминала так, словно те были связующим звеном, по-особому сближавшим ее с нашим героем. Тем не менее увести ее от леди Болдок никак не удавалось, а когда Вайолет призвали переодеться для верховой езды, она немедленно его покинула.
Но, быть может, шанс представится во время конной прогулки? И действительно, они провели в пути около получаса, когда Финеасу улыбнулась удача. Сперва он оставался рядом с экипажем, рассчитывая таким образом усыпить бдительность графа, а там и поменяться с ним местами. Вышло именно так. На одном из спусков в парке, где дорога поворачивала на мост через небольшую речку, экипаж нагнал двух всадников, и леди Болдок заговорила с графом. Вайолет замешкалась, пропуская их на мост, и они с Финеасом оказались рядом, после чего так же, бок о бок, продолжили путь. Наш герой, однако, понимал: чтобы делать предложение, надобно быть от всех куда дальше, к тому же он был совсем не уверен, что сможет говорить о подобных предметах верхом.
Преодолев таким манером около полумили, они достигли места, где от основной дороги отходила поросшая травой тропинка, которая вела меж деревьев куда-то влево.
– Вы же помните это место, правда? – проговорила Вайолет, и Финеас подтвердил. – Я хочу съездить к домику лесника. Вы не откажетесь составить мне компанию?
Финеас заверил, что не против, и поскакал вперед, чтобы предупредить пассажиров экипажа.
– Куда она хочет ехать? – забеспокоилась леди Болдок и, когда Финеас объяснил, попросила графа присоединиться к Вайолет.
Тот, понимая, как нелеп будет в этой роли, заявил, что та и сама прекрасно знает дорогу. Финеас получил свой шанс.
Около мили они проскакали легким галопом сквозь деревья, почти не говоря друг с другом, потом свернули направо и оказались у домика. Приблизившись к дверям, они обменялись несколькими словами с местной обитательницей, после чего продолжили путь.
– Я всегда приезжаю сюда, когда бываю в Солсби, – сказала Вайолет. – Напоминаю себе не думать плохо о лорде Чилтерне.
– Я вас понимаю.
– Он был таким милым прежде – и, верно, остался, только научился быть грубым. Как думаете, он когда-нибудь переменится?
Финеас знал, что в таком положении его долг – говорить честно.
– Думаю, он переменился бы совершенно, если бы мы смогли привезти его сюда, чтобы он жил среди друзей.
– Вы полагаете? Мы должны подумать вместе, как этого добиться. Ведь это непременно нужно сделать, правда же?
Финеас ответил, что это, на его взгляд, совершенно необходимо.
– Я скажу вам прямо, мисс Эффингем: вы можете добиться этого одним словом.
– Да… да. Но я имею в виду не это – кроме этого. Знаете, нелепо, что отец ставит ему такое условие.
Финеас ответил, что тоже считает это неразумным, и они поскакали дальше через лес. Итак, он осмелился завести с ней речь о лорде Чилтерне, и она ответила именно так, как ему хотелось, но мог ли он начать разговор о себе, пока она галопирует рядом?
Вскоре они достигли каменистого участка дороги, и им пришлось пустить лошадей шагом. Он вновь оказался достаточно близко.
– Мистер Финн, – начала она, – можно вас кое о чем спросить?
– О чем угодно, – ответил он.
– Вы случайно не поссорились с леди Лорой?
– Отнюдь.
– А с мистером Кеннеди?
– Нет-нет. Мы теперь еще ближе, чем прежде.
– Тогда почему вы не едете в Лохлинтер? Она написала мне особо, сказав, что вас там не будет.
Он немного помедлил с ответом.
– Это было бы неудобно, – сказал он наконец.
– Значит, секрет?
– Да, секрет. Вы на меня не сердитесь?
– Сержусь? О нет!
– Секрет не мой, иначе я бы не стал от вас таиться.
– Быть может, я могла бы догадаться, – сказала она, – но не буду. Даже думать об этом не намерена.
– Как бы то ни было, для меня это очень печально. Я отдал бы левую руку, чтобы провести в Лохлинтере нынешнюю осень.
– Вам до того там нравится?
– Там будете вы, – сказал Финеас. Он остановился, и какое-то мгновение они стояли безмолвно, но он видел: рука, в которой она держала хлыст, нервно теребит лошадиную гриву. – Когда я понял, как все складывается, и уверился, что не встречусь с вами, я бросился сюда, чтобы увидеться хотя бы на мгновение. А теперь, когда я здесь, я едва осмеливаюсь говорить о том, что у меня на сердце. – Они миновали камни, и Вайолет, не говоря ни слова, снова пустила лошадь рысью. Он мигом нагнал ее, но теперь не видел ее лица. – Вы ничего мне не ответите?
– Нет-нет-нет! – воскликнула она. – Ничего, пока вы говорите со мной, как сейчас. А вот и экипаж. Поедемте к ним.
Она пустила лошадь вперед галопом, и Финеас последовал за ней. Они подъехали к графу, леди Болдок и мисс Борэм.
– Я свершила свои обряды и готова вернуться к обычной жизни, – сказала мисс Эффингем.
Финеас так и не смог вновь улучить момент наедине, чтобы поговорить с ней. Он провел с Вайолет весь вечер, стоял рядом, когда она пела по просьбе графа, пожал руку, когда она уходила спать, и был на ногах, чтобы проводить утром, но так и не добился больше ни слова, ни взгляда.
Глава 35
Мистер Монк пишет о реформе
Финеас Финн уехал в Ирландию сразу после возвращения из Солсби, ничего более не сказав Вайолет Эффингем и ничего от нее не услышав – сверх того, что было описано в предыдущей главе. Он остро чувствовал двусмысленность своего положения и размышлял над этим всю осень и начало зимы, но не мог найти, что предпринять для его улучшения. Дюжину раз он думал написать мисс Эффингем и попросить определенного ответа, но не мог себя заставить: письменные выражения любви, на его взгляд, всегда казались бледными и невыразительными, и к тому же ему мешало убеждение, что Вайолет, будучи принуждена отвечать письменно, непременно ответит отказом.
