Финеас Финн - Энтони Троллоп
Однако эти сомнения делали пребывание в Ирландии очень утомительным. Были и другие обстоятельства, которые также добавляли беспокойства, хотя даже в эту пору Финеасу иногда продолжала улыбаться удача, что не переставало его изумлять. Но скажу сначала о том, что его беспокоило. Он не получил никакого ответа от лорда Чилтерна. Леди Лора писала часто – и писала так, словно никогда не говорила ему держаться подальше от Лохлинтера и словно у нее не было причин для подобного предупреждения. Писала она в основном о политике, немного о приехавших гостях, о дичи и пару слов о своем муже. Письма были очень хороши, и он хранил их бережно: было очевидно, что они написаны именно с таким намерением и для того, чтобы их сохраняли. В одном из них, полученном в конце ноября, леди Лора сообщала, что ее брат снова обосновался в гостинице «Уиллингфордский бык» и послал на Портман-сквер за всеми вещами, которые там оставались. Но в этом письме не было ни слова о Вайолет Эффингем, и хотя леди Лора упоминала о ней не раз в своих посланиях, она всегда делала это так, словно Вайолет была лишь одной из общих знакомых, без каких-либо намеков на то, что Финеас питает к ней чувства. Наш герой предполагал, что Вайолет, вероятно, расскажет подруге о том, что произошло в Солсби, но, если это и случилось, леди Лора проявляла незаурядную сдержанность.
Помимо этого, наш герой был несколько встревожен, когда, приехав домой, узнал, что миссис и мисс Флад Джонс на зиму уехали из Киллало. Возможно, впрочем, он тревожился бы еще сильнее, если бы младшая из этих леди была рядом, потому что считал бы своим долгом проявлять к ней внимание, а такое внимание в нынешних обстоятельствах было опасно. Ему, однако, дали понять, что Мэри Флад Джонс увезли из Киллало, потому что он поступил по отношению к ней дурно, и это обвинение его огорчало. В разгар последней парламентской сессии он получил письмо от сестры, в котором та настойчиво расспрашивала о его чувствах к бедняжке Мэри. Ответил он тогда с некоторым раздражением. Больше Барбара о ней не писала и не упоминала, когда он вернулся домой. Финеас не мог не спросить о Мэри, и тогда его вновь упрекнули – в той сдержанной и суровой манере, с которой многим из нас, наверное, пришлось столкнуться в тот или иной момент жизни.
– Я думаю, Финеас, – сказала сестра, – что лучше нам не говорить о милой Мэри. Ее здесь нет, и ты ее, верно, не увидишь, пока остаешься у нас.
– Что все это значит? – спросил Финеас, полностью все понимая.
Его сестра наотрез отказалась продолжать и больше не проронила о предмете ни слова. Мэри с матерью были во Фладборо; наш герой не сомневался, что жизнь их весьма печальна и что они были бы рады ее переменить, явись он к ним в той манере, в какой подобало после его обращения с Мэри во время прошлых встреч. Но как он мог это сделать, затеяв то, что затеял? Теперь, в Ирландии, ему казалось, что он и правда очень любит милую Мэри. Не то чтобы это была ветреность – скорее, в нем как будто уживались две личности, два разных человека: депутат английского парламента и светский модник вздыхал по Вайолет Эффингем, в то время как ирландец из Киллало был привязан к Мэри Флад Джонс. Финеас, разумеется, понимал, что на такую любвеобильность принято смотреть косо, и потому принял решение, что его долг – быть верным мисс Эффингем. Разве мог он – со своими грандиозными планами – жениться на милой Мэри? Это было невозможно. От мыслей о ней надобно отказаться. Без сомнения, ее удалили совершенно оправданно. И все же, бродя в одиночестве по берегам реки Шаннон и холмам над озером, наш герой чувствовал угрызения совести и мечтал, как откажется от места в парламенте, оставит Вайолет какому-нибудь знатному поклоннику – хотя бы лорду Чилтерну, если она того примет, – и отправится во Фладборо, чтобы, как честный человек, сделать предложение и наконец прижать Мэри к груди. Мисс Эффингем, вероятно, в конце концов его отвергнет, но Мэри, дорогая Мэри, бросилась бы к нему в объятья без тени сомнения. Милая Мэри! В своих грезах он говорил себе, что именно она – его настоящая любовь. Но, конечно, то были лишь мечты. В кармане у него лежали письма от леди Лоры Кеннеди, и они не позволяли всерьез задуматься о том, чтобы оставить парламент.
Внезапно нашему герою выпала удивительная удача. В городе Голуэй жила одна эксцентричная старушка, мисс Мариан Персс, приходившаяся теткой миссис Финн. Доктор Финн с момента женитьбы имел с этой дамой много разногласий, ибо она желала вмешиваться в его семейные дела, предполагая получить это право в обмен на грядущее наследство. Доктор этому воспротивился, и отношения между ними стали очень натянутыми. Мисс Персс была не слишком богата, но чрезвычайно ценила свои деньги. И вот она умерла, оставив своему племяннику Финеасу Финну три тысячи фунтов. Примерно столько же она завещала католической семинарии, разделив свои земные богатства поровну.
– Это лучшее, что она могла сделать, – сказал отец Финеаса. – И дар тем приятнее, что он неожидан.
Доктор теперь был весьма доволен успехами сына и более не говорил с ним о юриспруденции. Финеас той осенью и правда посвящал время учению – читал «синие книги» с парламентскими документами и труды по юриспруденции, среди которых, быть может, затесалась и пара романов; во время занятий он очень тщательно уединялся, давая понять сестрам, что в течение четырех часов его нельзя отвлекать ни звуком.
Получив наследство, он сразу же предложил отцу вернуть все деньги, которые были ему выданы сверх оговоренного содержания, но доктор отказался их брать.
– В конечном счете все сводится к одному, Финеас, – сказал он. – То, что ты взял из своей доли сейчас,
