Роман о двух мирах - Мария Корелли
Глава XIII
Светская беседа
На следующее утро Зара сама пришла разбудить меня – она выглядела свежей и прекрасной, как летнее утро. Подруга нежно обняла меня со словами:
– Я больше часа разговаривала с Казимиром. Он все рассказал. Сколько же чудес ты повидала! Разве ты не счастлива, дорогая? Разве не чувствуешь силу и удовлетворение?
– Еще как! – ответила я. – Но Зара! Как жаль, что весь мир не может знать того, что знаем мы!
– Не у всех есть стремления к знаниям, – ответила Зара. – Даже в твоем видении лишь немногие в саду продолжали искать тебя, для них ты сделала бы что угодно; для других твои усилия были напрасны.
– Возможно, они были напрасными не всегда, – произнесла я задумчиво.
– Да, может, и так, – согласилась Зара. – В этом и чудо современного мира. Пока есть жизнь, есть и надежда. И, говоря о нашем мире, позволь напомнить, что ты снова в нем, а потому придется терпеть его утомительные мелочи. Две из них заключаются в следующем: во‐первых, вот только что пришедшее тебе письмо, во‐вторых, через двадцать минут будет готов завтрак!
Я внимательно всмотрелась в улыбающееся лицо подруги. Она была воплощением крепкого здоровья и красоты. Воспоминания о прошлой ночи, о том, как ее охраняла непреодолимая преграда, дело рук точно не смертных, теперь казались сном. Я ничего не спросила об этом и в ответ на ее явную радость тоже улыбнулась.
– Я спущусь ровно по истечении двадцати минут, – сказала я. – Уверяю, Зара, я вполне ощущаю потребности земного существования. Например, очень голодна и с огромным удовольствием позавтракаю, если ты приготовишь мне кофе.
Зара, обладавшая, среди прочих своих достоинств, секретом идеального кофе, со смехом пообещала сварить его особенно хорошо и выпорхнула из комнаты, тихо напевая на ходу отрывок из неаполитанского сторнелло:
Fior di mortelle
Queste manine tue son tanto belle!
Fior di limone
Ti voglio far morire di passionе
Salta! lari-lira.26
Принесенное Зарой письмо было от миссис Эверард: она сообщала, что прибудет в Париж в тот самый день, в воскресенье.
К тому времени, как вы получите эту записку, мы уже устроимся в «Гранд-отеле». Если сможете, немедленно приходите нас повидать. Полковнику не терпится самому оценить ваше состояние. Если вы действительно достаточно здоровы, чтобы покинуть оздоровительный пансион, мы будем рады снова воссоединиться с вами. Я – особенно: мне очень одиноко, когда полковника нет дома, а я ненавижу ходить по магазинам в одиночестве. Так что пожалейте свою
ЭМИ.
Спустившись к завтраку, я обсудила письмо с Гелиобасом и Зарой и решила этим же утром заехать в «Гранд-отель».
– Вот бы ты пошла со мною, Зара, – мечтательно сказала я.
К моему удивлению, она кивнула.
– Конечно, пойду, если хочешь. Только сначала мы зайдем на торжественную мессу в Нотр-Дам. После этого у нас будет достаточно времени для визита.
Я с радостью согласилась, а Гелиобас с веселым радушием добавил:
– Почему бы вам не пригласить друзей поужинать завтра у нас? Визит Зары – лишь формальность, да и вы с нами достаточно давно, чтобы знать, что здесь рады любому вашему другу. Мы можем устроить небольшую приятную вечеринку, особенно если вы добавите в список мистера и миссис Чаллонер и их дочерей. А я позову Ивана.
Когда прозвучало имя князя, я бросила взгляд на Зару, но она никак не выказала ни обиды, ни равнодушия.
– Вы очень гостеприимны, – сказала я, обращаясь к Гелиобасу. – Однако не вижу причин, по которым вы должны распахивать двери перед моими друзьями, разве только вы действительно желаете доставить мне удовольствие.
– Ну конечно, желаем! – ответил он искренне, а Зара, подняв взгляд, улыбнулась.
– Тогда обязательно попрошу их прийти, – ответила я. – Что мне сказать им о своем выздоровлении, которое, как мне видится, почти равно чуду?
– Скажите, – произнес Гелиобас, – что вас излечило электричество. В наши дни ничего удивительного в таком утверждении нет. Только не говорите о примененной к вам человеческой электрической силе – вам никто не поверит, а попытки убедить недоверчивых – всегда пустая трата времени.
Через час после разговора мы с Зарой были в соборе Парижской Богоматери. Я присутствовала на службе с совершенно иными чувствами, чем те, что испытывала во время таких же церемоний до этого дня. Ранее мой ум отвлекали тревожные сомнения и сложные противоречия, теперь все было исполнено смыслом – высоким, торжественным, сладостным. Как только приступили к воскурению ладана, я подумала о виденных мною лучах света, по которым молитвы распространялись, точно звук по телефонным проводам. А когда в ароматном воздухе трубно загремел большой орган, я вспомнила вечно юных великодушных Духов Музыки, один из которых, Аэон, обещался быть моим другом. Просто чтобы испытать силу своей электрической силы, я прошептала его имя и посмотрела вверх. Там, на падавшем прямо на алтарь широком и косом луче солнца, я увидела памятное мне ангельское лицо! тонкие ручки, держащие в воздухе подобие арфы! Я узрела его всего лишь на мгновение: один краткий вздох – и его улыбка смешалась с солнечными лучами, он исчез. И все же я знала, что меня не забыли, и глубокое удовлетворение моей души излилось в невысказанных хвалах потоку «Sanctus! Sanctus!», только что триумфально прокатившемуся под сводами Нотр-Дама. Зара на протяжении всей мессы была поглощена беззвучной молитвой. Когда мы вышли из собора, подруга стала необыкновенно весела и бодра. Она оживленно беседовала со мной об общественных заслугах и достижениях людей, которых мы собирались навестить, и от
