Мир в капле дождя. Осень. Зима. Хайку на все времена - Антология
(Классическая литература жанра хайкай. Большая серия. Т. 12. Токио: Сюэйся, 1970. С. 322.)
Из предисловия к собранию хайку «Персик и слива»
(1781)
Для тех, кто радеет на поприще хайкай, преходящие модные течения как бы и существуют, и не существуют. Это можно сравнить с бегом по кругу в замкнутой галерее, где два человека бегут друг за другом: каждый из них и убегает, и догоняет другого. Вот так и с преходящей модой – следуешь той, что ближе, но в то же время и обращаешься к той, что в прошлом. Просто день ото дня запечатлеваешь те чувства, что у тебя в груди; сегодня слагаешь хайкай для дня нынешнего, а завтра – для завтрашнего. Как в названии «Персик и слива» – читай хоть с начала, хоть с конца, ничего особо не изменится. В чем и заключен емкий смысл названия сего сборника.
(Классическая литература жанра хайкай. Большая серия. Т. 12. Токио: Сюэйся, 1970. С. 327.)
Из предисловия к собранию хайку «Весенняя распутица»
(1778)
Меня спросили, как я понимаю хайкай. Я сказал так: «Отличные хайкай получаются тогда, когда, отринув „низменное“, сам используешь это „низменное“; вся трудность такого метода в самом отречении. Один дзэнский мастер спрашивал: можно ли услышать хлопок одной ладони?[98] Вот и дзэн хайкай заключается в том, чтобы отринуть „низменное“».
Следует читать вслух китайские стихи, с детства овладевать китайской поэзией. Ничего другого тут и пробовать не стоит.
Сёха, сомневаясь, спросил: «Но ведь поэзия ши и хайкай так сильно различаются – а вы говорите: оставить хайкай и читать вслух китайские стихи… Разве это не удаляет от цели?»
Я ответил: «Для художника есть заповедь „ухода от низменного“. Она гласит: „В живописи нет другого закона, кроме ухода от низменного. Чтобы дух был возвышен, надо читать книги, изучать свитки. Только тогда исчезнет базарная низменность духа и возобладает дух учености. Людям же ученым следует соблюдать осмотрительность. В живописи желающим отринуть низменное надо на время отложить кисти и заняться чтением книг“. Так ли уж далеки от того же китайские ши и хайкай?»
Он всё понял, но однажды снова спросил: «С былых времен поэты хайкай создавали свои школы, предлагали разные стили, открывая ученикам свои врата и дверцы. В какие же врата войти, к какой школе обратиться, чтобы постигнуть ее сокровенные глубины?»
Я сказал: «Нет в хайкай никаких особых ворот и дверей. Есть лишь врата истинной поэзии хайкай. Поистине, как сказано в теории живописи, „настоящие мастера не навешивают лишних ворот и дверей. Все врата, все школы – внутри единого“[99]. То же и в хайкай. Все стили течения сливаются в единый сосуд, а уж затем можешь выбирать из него лучшее и следовать нужным тебе путем».
(Классическая литература жанра хайкай. Большая серия. Т. 12. Токио: Сюэйся, 1970. С. 324–325.)
Масаока Сики
Из трактата «Разные вопросы, разные ответы»
(1899)
Не следует останавливаться, если ты сумел извлечь из какого-то объекта одно-два хайку. Просто посмотри под ноги и поработай над тем, что увидишь. А видишь ты траву, распустившиеся цветы. Если приложишь должные усилия, получишь десяток, а то и два десятка стихов, не сходя с места. Материалом может послужить все, что тебя окружает. Увидишь одуванчик – напиши о нем, заметишь дымку – напиши о ней. Темы для стихов в изобилии витают вокруг тебя.
(Полное собрание сочинений Масаока Сики = Масаока Сики дзэнсю. Т. 5. Токио: Арусу, 1924–1926. С. 262–263.)
Как Басё слагал знаменитое хайку о лягушке, прыгнувшей в старый пруд
(Из трактата «Поэт-странник Басё», 1893)
Он чувствовал себя так, будто его окутал густой туман, и сидел, погрузившись в транс. В то мгновение, когда все в природе затихло и все его дневные грезы ушли, он услышал всплеск – лягушка прыгнула в старый пруд за окном. Нет, это не он прошептал эти строки, и никто другой не сказал их. Хайку прозвучало само собой:
Старый пруд.
Нырнула лягушка —
всплеск воды…
Будто пробудившись ото сна, он на миг наклонил голову, затем вновь поднял ее, и широкая улыбка озарила его лицо.
Воробей чирикает, ворона каркает, ива зелена, цветы вишни алы – все это истина для мастера дзэн, и этом же сущность поэтики Басё. Хайку «Старый пруд» в самом деле описывает все как оно есть, и это «как есть» превращается в стихотворение.
(Полное собрание сочинений Масаока Сики. Т. 4. Токио: Арусу, 1924–1926. С. 235–236.)
Из трактата «Поэт хайку Бусон»
(1896)
Как литература должна основываться на реальности, так и живопись должна основываться на зарисовках с натуры. Но не только… Сочинения автора, который отталкивается от своего рутинного опыта, не смогут избежать банальности. Ведь литература – это не просто чья-то биография или набор фактов. Пока рука сочинителя лежит на старом письменном столе в его комнатушке размером в четыре с половиной татами, воображение его витает в пространстве вселенной, далеко за пределами родной страны, и взыскует красоты в абсолютной свободе. Не имея крыльев, сочинитель воспаряет в воздух, не имея плавников, погружается в глубь морей; там, где царит тишина, он слышит звуки; там, где цвета не видно, он наблюдает краски.
(Полное собрание сочинений Масаока Сики. Т. 4. Токио: Арусу, 1924–1926. С. 640.)
Из трактата «Описательная литература»
(1900)
Если сосредоточишься на чем-то красивом и трогательном, оно и в описании воплотится как красивое и трогательное. Причем наиболее красивое и трогательное вовсе не обязательно должно воплощаться в объемном и подробном описании. Зачастую оно может представать в смутном образе, будто полускрытом тенью. Так, один алый цветок на деревце камелии, мелькнувший в мрачной лесной чащобе, дарит свою красоту и приносит чувство радости. Эту камелию можно сделать центром своего описания, но нет необходимости передавать все подробности. Если обрисовать угрюмую лесную чащу и затем всего лишь упомянуть алую камелию, сильнейшее эмоциональное воздействие на читателя может быть оказано единственным словом.
(Полное собрание сочинений Масаока Сики.
