Роман о двух мирах - Мария Корелли
Размышляя об этом и преклоняя колени перед алтарем, я почувствовала, что сердце наполнилось благодарностью. Возникла только одна просьба: «Позволь мне верить и любить!» Я думала о прекрасной, сильной, величественной фигуре Христа, выделяющейся в мировой истории, словно статуя из чистого белого мрамора на темном фоне; я размышляла о терпении, смирении, прощении и абсолютной невинности незапятнанной жизни, оконченной на кресте, и снова шептала: «Позволь мне верить и любить!» Я настолько погрузилась в раздумья, что время летело незаметно. Вдруг внезапная вспышка, появившаяся на ступенях алтаря, заставила меня поднять взгляд. Украшенное драгоценностями распятие превратилось в огненный крест. Точка света, за которой велено следить, не только коснулась края, но и сползла вниз по драгоценным камням и зажгла их, как звезды. Потом я узнала, что этот эффект производился с помощью тонкого электрического провода, который, сообщаясь с часами, построенными по той же схеме, освещал крест на восходе, в полдень и на закате. Настало время присоединиться к Гелиобасу. Я осторожно поднялась и вышла из часовни тихим покорным шагом, ибо всегда думала, что проявлять поспешность и нетерпение в любом месте, отведенном для поклонения Творцу, значит, проявить себя как недостойнейшее из Его созданий. Очутившись за дверью, я откинула вуаль и совершенно спокойно и бесстрашно направилась прямо в кабинет практика электричества. Никогда мне не забыть напряженной тишины дома в то утро. Даже фонтан в зале, казалось, журчал приглушенным шепотом. Я застала Гелиобаса сидящим за столом с книгой. Как живо вспомнился мне сон, в котором я видела его в таком же положении! Я знала, что он читает. Казимир поднял взгляд и приветствовал доброй, хотя и серьезной улыбкой. Я прервала молчание.
– Ваша книга открыта на отрывке, что начинается со слов: «Вселенная держится исключительно на Законе любви. Невидимый царствующий Протекторат управляет ветрами и приливами». Я права?
– Да, – ответил Гелиобас. – Знакомы с этим трудом?
– Только благодаря тому сну, в котором вы привиделись мне в Каннах. Я действительно думаю, что синьор Челлини имел надо мной некоторую власть.
– Конечно, ведь вы были в таком ослабленном состоянии. Теперь, когда вы так же сильны, он не может на вас повлиять. Давайте перейдем к делу, дитя мое. Я должен сказать вам кое-что важное, прежде чем вы отправитесь в неземное путешествие.
Я слегка вздрогнула, однако все же села в кресло, на которое он мне указал, – большое и низкое: в нем можно было откинуться и поспать.
– Послушайте, – продолжал Гелиобас, – когда вы пришли сюда впервые, я произнес: сделаю все, что в моих силах, чтобы вернуть вам здоровье, и в вашей власти отплатить мне сполна. Вы выздоровели. Готовы ли отдать мою награду?
– Я готова на все, чтобы доказать свою благодарность, – со всей серьезностью ответила я. – Только скажите как.
– Вы знаете, – продолжал он, – о моих теориях относительно Электрического Духа, или Души Человека. Я уже говорил, что она развивается: появляется как зародыш и постоянно растет в силе и красоте, пока не станет достаточно великой и чистой, чтобы войти в последний из всех миров – Мир Бога. Только иногда на ее пути возникают препятствия: они заставляют сдаться и отступить далеко назад, иногда так далеко, что ей приходится начинать путь заново. Благодаря серьезным исследованиям я могу изучать и наблюдать прогресс собственной внутренней силы и души. До сих пор все было хорошо – благодаря молитве и смирению. Теперь я предчувствую приближающуюся тень – трудность, опасность. Если ее невозможно будет как-то отразить или обойти, она далеко оттолкнет мою развитую духовную природу. С великой печалью и болью придется вновь начинать работу, которую я надеялся вскоре завершить. При всем желании я не могу понять, что это за темное препятствие, но вы, да, вы, можете. – Тут я встрепенулась от удивления. – Когда вы подниметесь достаточно высоко, чтобы увидеть такие вещи, то, будучи совершенно бескорыстной в поисках, сможете достигнуть знания о нем и все мне объяснить по возвращении. Пытаясь исследовать эту тайну ради себя, я, конечно же, действую исключительно в собственных интересах, вот только ничего ясного, ничего удовлетворительного нельзя достигнуть в духовном пути, если в вас присутствует хоть малая толика эгоизма. Если я действительно заслуживаю благодарности за помощь, которую вам оказал, вы распутаете дело, будучи в положении души, что служит другой душе. Однако я не могу заставить вас совершить это ради меня – могу только спросить: желаете ли вы помочь?
Его проникновенный тревожный голос невероятно тронул меня. Я была изумлена и сбита с толку, не понимая, что за странное событие должно произойти со мной. Однако, что бы ни случилось, я решила с готовностью согласиться на его просьбу, поэтому твердо ответила:
– Обещаю сделать все возможное. Помните, я не знаю и даже не догадываюсь, куда иду и что за таинственные ощущения меня настигнут, но, если мне позволят вспомнить о земле хоть что-то, я попытаюсь узнать то, о чем вы спрашиваете.
Казалось, Гелиобасу этого было достаточно. Встав со стула, он отпер железный сейф и достал из него стеклянную фляжку со странной, вечно движущейся, блестящей жидкостью – по виду такой же, как та, которую Рафаэлло Челлини запретил пить. Тут он остановился и посмотрел на меня испытующе.
– Скажите, – произнес он властным тоном, – скажите, почему вам хочется узреть то, что не дано видеть смертным? Какой у вас умысел? Какой скрытый план?
Я задумалась. А потом, собравшись с духом, уверенно ответила:
– Я хочу знать, почему существует этот мир, эта Вселенная, а также желаю доказать, если возможно, истинность и необходимость религии. Кажется, я бы отдала всю свою жизнь, если бы она хоть чего-то стоила, лишь бы увериться в истинности христианства.
Гелиобас смотрел на меня с жалостью и недоверием.
– У вас смелые намерения, – медленно произнес он, – вы отважная искательница. Тем не менее сейчас вас ожидают стыд, раскаянье и скорбь, а также восторг и изумление. «Я бы отдала всю свою жизнь, если бы она хоть чего-то стоила». Эти слова спасли вас – иначе путешествие в неизведанный мир сфер, отягощенное собственными сомнениями и направляемое безумными желаниями, было бы совершенно бесплодным.
Я встретила его пристальный испытующий взгляд – мне стало стыдно.
– И все же ведь хорошо, когда желаешь знать причину
