Роман о двух мирах - Мария Корелли
Гелиобас улыбнулся.
– Она настолько же ваша, насколько любая вещь принадлежит кому бы то ни было. «Ваша»? Что вы действительно можете назвать своим? Каждый ваш талант, каждый сделанный вдох, каждая капля крови, текущая в венах, даются лишь взаймы – и за них надо платить. А что касается искусства, то быть настолько самонадеянным, чтобы называть произведение своим, – признак плохого поэта, художника и музыканта. Творение никогда не было его и никогда не будет. Оно задумано более высшим разумом, чем разум его создателя – наемного работника, избранного для осуществления замысла, простого мастера, чье хвастовство выглядит так же нелепо и абсурдно, как если бы один из каменщиков, строящий карниз собора, называл себя создателем всего здания. А когда работа, любая работа, завершена, она выходит из-под контроля рабочего и принадлежит эпохе, людям, для которых была сделана, а если заслуживает того, то остается в веках, будущим поколениям. Пока и только пока эта музыка ваша. Но уверены ли вы в этом? Может, все привиделось во сне?
Я встала из-за органа, осторожно закрыла его и, движимая внезапным порывом, протянула обе руки Гелиобасу. Он взял их, по-дружески сжав в своих, и пристально наблюдал за мной, пока я говорила:
– Я верю вам. И прекрасно осознаю, что не спала. Я точно слышала странную музыку и чарующие голоса. Но, признавая вашу власть над чем-то незримым, я должна объяснить, откуда взялось изначально испытанное мною недоверие, которое, как мне кажется, вас раздражало. Я настроилась скептически, побывав однажды на так называемом спиритическом сеансе, где меня пытались убедить в том, что стол вращается сам…
Гелиобас тихо рассмеялся, продолжая держать меня за руки.
– Ваш разум сразу подскажет, что бестелесные существа никогда не опустятся до того, чтобы опрокидывать мебель или стучать по столу. Не станут они и писать писем пером с чернилами и подкладывать их под дверь. Духовные существа исключительно нематериальны: они не могут прикасаться ни к чему человеческому, не говоря уже о таких вульгарных проявлениях, как швыряние стульев и открывание запертых буфетов. Вы правильно сделали, что относились к таким вопросам скептически. Однако вы же не сомневаетесь в том, что я пытался вам доказать, правда?
– Ни капли, – ответила я. – Только прошу продолжить учить меня чудесам, с которыми вы так тесно знакомы. Позвольте узнать все, что я могу, и поскорее! – проговорила я, дрожа от нетерпения.
– Дитя, вы провели в нашем доме всего восемь дней, – сказал Гелиобас, отпуская мои руки и жестом приглашая выйти из часовни вместе с ним. – Я еще не считаю вас достаточно окрепшей для эксперимента, который по вашему желанию должен провести. Даже сейчас вы остаетесь тревожной. Подождите еще неделю, и тогда…
– Что? – нетерпеливо спросила я.
– Вы вознесетесь, – ответил он. – Вознесетесь над этой маленькой пылинкой, именуемой Землей. А пока довольно. Идите к Заре, не давайте разуму отдыхать: учитесь, читайте и молитесь – молитесь много и часто, используя несколько простых слов, и пусть ваше сердце будет настолько бескорыстно, насколько это возможно. Представьте, что вы собираетесь на большой праздник, и подготовьте к нему свою душу. Я не говорю вам: «Обретите веру» – я бы не стал принуждать верить во что-либо против воли. Вы хотите убедиться в жизни после смерти, ищете доказательств – они у вас будут. А пока оставим разговоры на эту тему. Можете доверить свои желания Заре, ее опыт вам пригодится. Сейчас вам лучше присоединиться к ней. Au revoir! – И, любезно откланявшись, он оставил меня.
Я проследила, как его величавая фигура исчезает в тени коридора, ведущего к кабинету, а затем отправилась в комнату Зары. Случившееся в часовне, несомненно, поразило меня: слова Гелиобаса были полны таинственных смыслов, но, как ни странно, маячащая перспектива «вознестись», как выразился мой врач, никоим образом не обеспокоила и не встревожила меня. Я подумала о Рафаэлло Челлини, вспомнила его историю и решила: никакие сомнения или страхи не должны помешать хотя бы попытаться увидеть то, что якобы видел он. Я застала Зару за чтением. Она взглянула на меня, и ее лицо осветила привычная улыбка.
– Как долго ты занималась! – начала она. – Думала, ты никогда не придешь.
Я села рядом и как на духу рассказала все, что произошло со мной в тот день. Зара слушала с большим интересом, почти затаив дыхание.
– Ты твердо настроена позволить Казимиру применить к тебе его силу? – спросила она, когда я закончила.
– Вполне.
– И ты не боишься?
– Того, что только узнала, – нет.
От напряженности мысли глаза Зары стали темнее и бездоннее. Наконец она произнесла:
– Я могу помочь тебе сохранить мужество, сразу сообщив, что именно Казимир с тобой сделает. Дальше этого я пойти не могу. Ты понимаешь, что значит удар электрическим током?
– Да, – ответила я.
– Удары током бывают разные – некоторые исцеляют, некоторые убивают. Есть методы лечения посредством осторожного применения электрической батареи – опять же, от удара молнии люди умирают, это пример воздействия такой силы со смертельным исходом. Однако все это внешнее электричество, а то, что Казимир будет использовать на тебе, – электричество внутреннее.
Я попросила ее объяснить подробнее. Она продолжила:
– Внутри тебя есть определенное количество электричества, которое в последние дни было увеличено лекарствами, что давал тебе Казимир. Сколько бы электричества в тебе ни было, у Казимира все равно больше, и брат приложит свою силу к твоей, бо`льшую к меньшей. Ты испытаешь внутренний электрический удар. Он, как меч, разделит надвое тело и дух. Духовная часть тебя вознесется над материальным миром, а телесная оболочка останется обездвиженной и бесполезной, пока жизнь, которая на самом деле и есть ты, не вернется, чтобы снова привести механизм тела в действие.
– Но вернусь ли я? – с сомнением спросила я.
– Должна, потому что Бог установил пределы твоей жизни на земле. Никакая человеческая сила не может изменить Его указа. По воле Казимира ты очутишься на свободе, правда, только на время. Ты обязательно вернешься, пусть даже тебе этого не захочется. Вечную свободу дает лишь Смерть, а ее не заставить прийти насильно.
– А как же самоубийство?
– У самоубийцы нет души. Он убивает тело и тем самым доказывает, что тот зародыш бессмертного существования, который в нем когда-то был, вырвался из своего недостойного жилища и улетел, как искра, искать шанса вырасти в другом месте. Конечно же, твой разум подсказывает тебе об этом? Даже у животных больше души, чем у человека, совершившего самоубийство. Хищники убивают друг друга от голода или ради защиты. Вот только они никогда не убивают
