Тайна леди Одли - Мэри Элизабет Брэддон
– А помнишь тот французский роман? Историю о знатной даме, совершившей преступление – я забыла какое, – в расцвете красоты и власти, когда весь Париж по вечерам пил за ее здоровье и люди пренебрегали каретой короля, завидев экипаж этой женщины, только бы взглянуть на ее прекрасное лицо? Помнишь, как ей удавалось хранить тайну почти полвека и она доживала свои годы в фамильном замке, окруженная любовью и почтением, как благодетельница бедных, почти святая? А в старости, когда ее волосы совсем побелели, а глаза почти ослепли, тайна открылась – из-за глупой случайности, какими полны подобные романы, – и вот эту женщину судят, признают виновной и приговаривают к сожжению на костре… Помнишь? Короля, который когда-то носил ее цвета, давно нет в живых, нет и двора, где она блистала, всесильные вельможи, которые могли бы ей помочь, спят в могилах, храбрые юные кавалеры, готовые умереть за нее, полегли на полях былых сражений. Она пережила всех и отправилась на костер, окруженная невежественной толпой черни, которая, забыв о ее прежних благодеяниях, только насмехалась и улюлюкала.
– Не стала бы я забивать себе голову страшными историями, живя в столь мрачном месте, – передернулась Фиби Маркс. – Тут и без книжек не по себе.
– Место и в самом деле жутковатое, – усмехнулась леди Одли прямоте своей горничной. – Правда, мой добрый старый супруг так не считает. Хоть я теперь жена одного из самых влиятельных людей в графстве, мне и у мистера Доусона неплохо жилось. И все же соболя за шестьдесят гиней на моих плечах что-нибудь значат, не говоря уже о тысяче фунтов, потраченной на отделку спальни.
Несмотря на дружеское отношение хозяйки, высокое жалованье и другие преимущества, Фиби Маркс собиралась поступиться своим положением ради сомнительной перспективы стать женой Люка.
Ее жених не замедлил воспользоваться тем, что дела возлюбленной пошли в гору, и не успокоился до тех пор, пока Фиби, действуя через миледи, не добилась для него места младшего конюха в Одли-Корте. Он никогда не сопровождал сэра Майкла или Алисию – только леди Одли в тех редких случаях, когда госпожа взбиралась на серую лошадку, выезженную специально для нее. В первые же полчаса совместной прогулки он понял, что, несмотря на изящную голубую амазонку, наездница из миледи никудышная.
Леди Одли очень сожалела о том, что Фиби решила выйти замуж за неотесанного конюха. Как-то в пасмурный октябрьский день женщины сидели у камина в гардеробной. Плющ покачивался на ветру, стуча в окна.
– На самом деле ты ведь не любишь это грубое животное, Фиби? – спросила вдруг миледи.
Девушка сидела на низкой банкетке в ногах госпожи. Она ответила не сразу, а долго сидела, бездумно глядя на затухающий огонь.
– Пожалуй, нет. Просто мы с детских лет росли вместе, а когда мне было чуть более пятнадцати, я пообещала, что стану его женой, и сейчас у меня не хватает духу взять свои слова обратно. Я много раз хотела отказать Люку, обдумывала, собиралась с силами, но слова всегда застревали у меня в горле. Нет, я не могу. Когда я вижу, как он тешет кол огромным складным ножом, мне начинает казаться, что он и убить может за нарушенное обещание. Люк еще мальчишкой был жестоким и мстительным. Как-то поссорился с родной матерью и чуть не прирезал ее этим самым ножом. Нет, миледи, я должна выйти за него.
– Зачем, глупенькая? Если он способен на убийство, то разве в женах тебе будет спокойно? Вдруг вы поссоритесь, или ты дашь повод для ревности, или он вздумает жениться на другой, а то и польстится на твои сбережения и захочет избавиться от тебя? Послушай, Фиби, не выходи за него. Во-первых, он не внушает доверия, а во-вторых, мне будет тебя недоставать. В конце концов, мы можем дать ему немного отступных и отправить восвояси.
– Боже, как вы добры, миледи! – с чувством воскликнула Фиби. – И все же, прошу вас, не отговаривайте. Я должна, должна выйти за него! Если я нарушу слово, это будет погибель и для меня, и для других. Мне придется стать его женой.
– Как знаешь, Фиби, – сказала миледи. – Не стану больше тебя переубеждать. И все-таки сдается мне, что за всем этим кроется какая-то тайна.
– Да, миледи, так и есть, – чуть слышно промолвила девушка, отводя глаза.
– Хотя мне будет очень тебя не хватать, я дала слово быть тебе другом и сдержу его. На какие средства твой кузен намерен содержать семью, когда вы поженитесь?
– Он хотел бы открыть пивную.
– Значит, он ее получит, и чем раньше сопьется в ней, тем лучше. Нынче вечером сэр Майкл обедает у майора Маргрейва, а моя падчерица отправляется с подругами в Грейндж. Приводи своего жениха после обеда в гостиную, и я сообщу ему, что собираюсь для него сделать.
– Вы очень добры, миледи, – вздохнула Фиби.
Леди Одли сидела в роскошной гостиной при свете восковых свечей и огня, пылающего в камине. Темно-фиолетовое платье ярко выделялось на фоне узорчатых янтарно-желтых подушек, вьющиеся золотистые волосы падали на плечи. Все вокруг свидетельствовало о богатстве и роскоши, и неуклюжий конюх, явившийся на зов миледи, выглядел здесь совершенно не к месту. Когда миледи объяснила ему, что хочет сделать для своей верной горничной, Люк лишь почесал круглую голову. Она ожидала, что жених Фиби, каким бы неотесанным он ни был, поблагодарит ее за щедрость, однако тот стоял, набычившись, и молчал, а Фиби сгорала от стыда.
– Поблагодари миледи, Люк, – робко попросила девушка.
– За что мне ее благодарить? – сердито ответил жених. – На пятьдесят фунтов пивную не откроешь. Дайте хотя бы сто, миледи.
– И не подумаю, – негодующе сверкнула глазами леди Одли. – Откуда такая наглость?
– А я бы на вашем месте подумал, – со скрытой угрозой в голосе отозвался Люк. – Гоните сто фунтов.
Леди Одли встала и сверлила его взглядом, пока Люк, смутившись, не опустил глаза, а затем подошла к девушке и высоким пронзительным голосом, как всегда в минуты наивысшего душевного напряжения, воскликнула:
– Фиби Маркс, ты ему рассказала!
Девушка упала ей в ноги.
– Простите, простите меня! – вскричала она. – Он заставил меня силой! Если бы не это… Я бы ни за что…
Глава XV. Настороже
Стояло хмурое ноябрьское утро. По оврагам стелился желтый туман; стадо коров на ощупь брело по дороге, животные бестолково натыкались на голые живые изгороди, то и дело рискуя оступиться и угодить в
