Финеас Финн - Энтони Троллоп
– Того, чего желал, я не получил, – в отчаянии выпалил граф.
– Но лорд Чилтерн и мисс Эффингем помолвлены.
– Нет. Он рассорился с ней. Он настолько упрям, что она не может его вынести.
Значит, все было правдой, хотя слухи и дошли до него через Лоренса Фицгиббона и мадам Макс Гослер.
– Это, во всяком случае, не моя вина, милорд, – произнес Финеас, немного помолчав.
Граф мерил шагами комнату, злясь на себя за промах (зачем сообщил нашему герою о расторгнутой помолвке?) и не зная, что сказать дальше. Он так привык свободно говорить с Финеасом о сыне, что едва мог противиться искушению делать это и дальше, и все же был не в силах подавить гнев.
– Милорд, – вновь начал Финеас через некоторое время, – уверяю вас, мне печально видеть, что вы огорчены. Ваша семья сделала для меня куда больше, чем я заслуживаю; я перед вами в неоплатном долгу. Мне жаль, что вы на меня гневаетесь, но, надеюсь, придет тот час, когда вы взглянете на мое поведение менее сурово.
Он собирался уже уйти, когда граф остановил его:
– Вы дадите мне слово, что больше не станете помышлять о мисс Эффингем?
Финеас замер, обдумывая, как на это ответить, и тут же решил, что пока остается хоть самая малая надежда, ничто не заставит его дать такое обещание.
– Скажите это, мистер Финн, и я прощу все.
– Я вовсе не уверен, что вам есть что прощать.
– Скажите это, – повторил граф, – и все будет забыто.
– У вас нет причин для беспокойства, милорд. Вы можете быть уверены, что сама мисс Эффингем обо мне не помышляет.
– Вы дадите мне слово?
– Нет, милорд. Разумеется, нет. У вас нет права просить об этом. Дорога для меня открыта – как и для любого другого, кто решит попытать счастья. Едва ли у меня есть надежда на успех. Скорее всего, ее нет вовсе. Но если мисс Эффингем действительно свободна, я постараюсь найти возможность и посвататься к ней вновь. Ради малейшего шанса я отказался бы от всего, что у меня есть, – от места в парламенте, от любых своих амбиций. Когда она приняла предложение вашего сына, я, разумеется, прекратил попытки. Теперь я услышал от нескольких людей, что она, или он, или оба передумали. Если это так, то ничто не мешает мне пробовать снова. – Граф остановился напротив него, нахмурившись, но молчал. – До свидания, милорд.
– До свидания, сэр.
– Боюсь, мы прощаемся надолго.
– До свидания, сэр, – с этими словами граф позвонил в колокольчик, и Финеас, взяв свою шляпу, ушел.
По дороге он погрузился в разнообразные размышления, на которые его так или иначе натолкнули слова лорда Брентфорда. Что именно рассказал лорд Чилтерн своему отцу о дуэли? Наш герой был весьма чувствителен к мнению окружающих и, хотя смело заявил в недавнем разговоре, что знает, как подобает вести себя джентльмену, придавал большое значение тому, чтобы другие признавали за ним право на это звание. Он считал, что поступил по отношению к лорду Чилтерну великодушно, и, перебирая в памяти все услышанное, старался найти доказательства, что соперник не отзывался о нем плохо. Что до обвинения в двуличии, брошенного графом, Финеас решил, что тот говорил в сердцах. Нашему герою не хотелось думать плохо о лорде Брентфорде, который сделал ему столько добра, и потому в глубине души он верил, что упреки эти были следствием гнева, а не разумных умозаключений. «Он не может всерьез думать, будто я был с ним нечестен», – сказал себе Финеас.
Было, однако, очень грустно сознавать, что ему пришлось поссориться со всей семьей Стэндиш, ведь Финеас не мог не понимать, что именно они помогли ему встать на ноги. И вот – похоже, ему не суждено больше видеть леди Лору, кроме как невзначай столкнувшись с ней в свете; в таких случаях он просто кланялся. Теперь граф, можно сказать, выставил его из дома. И хотя с лордом Чилтерном Финеас в некотором роде примирился, в последнее время они встречались куда реже, чем в те дни, когда Финеасу довелось ездить на Костоломе. А теперь Вайолет Эффингем вновь свободна – разве это не приведет к возобновлению соперничества? Пока что Финеас принял решение поговорить со своим другом как можно скорее.
Тут он подумал о Вайолет, которая еще могла стать его женой и за которой он по крайней мере мог теперь ухаживать без угрызений совести. Все, кого это касалось, и многие из тех, кого не касалось вовсе, знали, что он был ее поклонником, и нашему герою чудилось, будто те, кто выказывал к этому вопросу интерес, считали его единственным соперником лорда Чилтерна, имеющим шансы на успех. Сама Вайолет принимала его ухаживания без негодования и всегда относилась к нему если не как к возлюбленному, то хотя бы как к любимому другу. А теперь даже леди Болдок стала улыбаться ему и приглашала в дом, как будто краснолицый швейцар в передней на Беркли-сквер никогда не получал приказа не пускать его на порог. В разговоре с графом наш герой оценивал свои шансы весьма скромно, но они, безусловно, имелись. Что, если в конце концов окажется: хребет его не сломан, он лишь слегка потянул спину и теперь чудесным образом исцелится?..
Добравшись до своих комнат, Финеас нашел там приглашение от леди Болдок, в котором говорилось, что такого-то дня она устраивает званый вечер с музыкой. Финеас в указанную дату был занят в палате общин, к тому же ему не слишком хотелось идти, ведь Вайолет Эффингем пока не было в городе. Однако он решил, что попытается обернуть ситуацию в свою пользу, нанеся визит и лично объяснив отказ.
Финеас сразу написал записку лорду Чилтерну, адресовав ее на Портман-сквер. «Раз ты сейчас в городе, не могли бы мы встретиться? Приходи поужинать со мной в клуб в субботу», – говорилось в ней. Ответ пришел через несколько дней – отправленный из гостиницы «Уиллингфордский бык». Но что Чилтерну понадобилось там в мае?
Старая лавка в У., пятница
Любезный Финеас,
я не смогу с тобой поужинать, потому что нахожусь в Уиллингфорде, присматриваю за хромыми лошадьми и пишу роман о спорте. Все велят мне чем-то заниматься – что ж, именно так я и поступаю. Надеюсь, ты не сочтешь, будто я заделался доносчиком, рассказав графу о нашей милой экскурсии в песчаные дюны. Это
