К востоку от Эдема - Джон Эрнст Стейнбек
Уилл Гамильтон, руководствуясь чутьем и деловым опытом, научился угадывать побуждения людей, если они не имели слишком глубоких корней.
– Если мы предложим отцу закрыть кузницу, это будет равносильно смертному приговору, и он ни за что не согласится, – принялся рассуждать Уилл.
– Ты прав, – поддержал брата Джордж. – Он расценит такой поступок как полную сдачу позиций и трусость. Нет, отец не продаст землю, а если и продаст, то не протянет и недели.
– Есть другой выход, – продолжил свою мысль Уилл Гамильтон. – Он может приехать в гости, а хозяйством на ранчо займется Том. Отцу с матерью пора повидать мир. Вокруг столько интересных событий. Поездка взбодрит его, а потом можно вернуться домой и снова приступить к работе. Возможно, со временем отцу и самому этого не захочется. Он не раз говорил, что действие времени разрушительнее динамита.
– Неужели вы и правда считаете его таким глупеньким? – удивилась Десси, откидывая упавшие на глаза волосы.
И Уилл, опираясь на накопленный опыт, парировал:
– Иногда человек намеренно проявляет глупость, которая дает возможность совершить то, чему противится ум. Попробовать-то можно. Что скажете?
Все присутствующие закивали, соглашаясь, и только Том сидел незыблемый как скала, погрузившись в свои думы.
– Том, разве ты не хочешь остаться за хозяина на ранчо? – удивился Джордж.
– Да разве в этом дело? – отмахнулся Том. – Вести хозяйство на ранчо нетрудно, потому что его тут в общем-то не было и нет.
– Тогда в чем дело?
– Не хочу обижать отца, – пояснил Том. – Он вмиг нас раскусит.
– Но какая обида пригласить родителей в гости?
Том принялся тереть уши, пока они не побелели.
– Вам запретить не могу, – отозвался он наконец. – А сам участвовать не стану.
– А мы пригласим его в гости в письме, в шутливой форме, – предложил Джордж. – А когда ему надоест гостить в одном доме, может отправиться в следующий. Пока всех навестит, пройдут годы.
На том и сошлись.
3
Том привез из Кинг-Сити письмо от Олив и, так как прекрасно знал его содержание, улучил момент, когда Сэмюэл останется один, и только тогда вручил послание дочери. Сэмюэл работал в кузнице, и его руки почернели от копоти. Он взял конверт за краешек и, положив на наковальню, принялся отмывать руки в бочонке с черной водой, куда окунал раскаленное железо. Вскрыв конверт острым кончиком подковного гвоздя, Сэмюэл вышел на солнечный свет и приступил к чтению. Том тем временем снял с телеги колеса и стал смазывать оси колесной мазью, наблюдая краешком глаза за отцом.
Дочитав письмо, Сэмюэл аккуратно сложил его и поместил обратно в конверт, а потом, усевшись на скамью перед кузницей, устремил задумчивый взгляд в пространство. Затем вынул письмо и прочел еще раз, снова сложил и спрятал в карман синей рубахи. Том наблюдал, как отец встает с места и неторопливо поднимается по восточному холму, отбрасывая ногой попадающиеся на дороге камешки.
После недавнего дождика местами проклюнулась чахлая травка. Добравшись до середины склона, Сэмюэл присел на корточки, набрал пригоршню каменистого грунта и разровнял на ладони указательным пальцем: кусочки кремня, песчаник, сверкающие капельки слюды, а между ними попался жалкий корешок травы и камешек с прожилками. Ссыпав землю, он отряхнул руки, сорвал травинку и, закусив ее зубами, поднял глаза к небу. Серая косматая тучка торопилась на восток в поисках подходящей рощи, на которую можно пролиться дождем.
Сэмюэл распрямился во весь рост и не спеша спустился вниз, заглянул в кладовую, где хранился инструмент, погладил рукой квадратные стояки. Задержался возле Тома, покрутил колеса телеги, которые легко вращались после смазки, и, устремив на сына изучающий взгляд, будто видел впервые, заметил:
– Да ты совсем взрослый мужчина.
– Только сейчас обнаружил?
– Да нет, пожалуй, и раньше видел, – откликнулся Сэмюэл и небрежной ленивой походкой двинулся дальше.
На его лице играла язвительная усмешка, хорошо знакомая всей семье. Он подшучивал и мысленно смеялся над собой. Сэмюэл миновал убогий огородик, обошел вокруг далеко не нового дома. Обветшали даже пристроенные спальни, и высохшая замазка отставала от оконных стекол. Прежде чем зайти в дом, он остановился на веранде и окинул взглядом свои владения.
Лайза раскатывала на доске тесто для пирога. Она так ловко действовала скалкой, что тесто в ее руках оживало, то становясь плоским, то упруго сжимаясь. Лайза подняла бледный пласт теста и, уложив на противень, подровняла края ножом. В миске уже поджидала готовая начинка из ягод, утопающих в алом соку.
Сэмюэл расположился в кресле и, заложив ногу за ногу, наблюдал за женой. Его глаза светились улыбкой.
– Неужели нельзя найти себе полезное занятие в разгар дня? – с осуждающим видом поинтересовалась Лайза.
– Можно, матушка, можно. Если на то имеется желание.
– Так нечего здесь сидеть и действовать мне на нервы. Газета в другой комнате, коли надумал гонять лодыря среди бела дня.
– Да прочел я газету.
– Всю?
– Все, что меня интересовало.
– Сэмюэл, что с тобой происходит? По лицу вижу, ты что-то затеваешь. Сейчас же выкладывай и дай мне заняться пирогами.
Сэмюэл, покачивая ногой, улыбался жене.
– Какая крохотная у меня женушка. Троих, как она, легко разместить на ладони.
– Прекрати, Сэмюэл. Я иногда и сама не прочь пошутить вечером, после работы, но сейчас одиннадцать утра и до вечера далеко, так что ступай и не мешай.
– Скажи, Лайза, понятен ли тебе смысл английского слова «отпуск»?
– Ох, что-то ты
