Саттри - Кормак Маккарти
У нас нормально.
Саттри взял себе тарелку и ложкой накладывал в нее из котелка. А кофе есть? спросил он.
Нет, нету.
Он угрюмо уставился в огонь. Нет, нету, повторил он.
Он лежал в своих одеялах на бугорке, когда они вернулись. Прошли по зарослям у реки, помахивая фонарем и распевая гимны. Он лежал и слушал это надвигавшееся менестрельство, и наблюдал за тем, как из деревьев выезжает ввысь луна. Он проголодался, и у него ныли плечи. Веки у него были словно на пружинках, он не мог придавить их, чтоб закрылись. Немного погодя он встал.
Одна девчонка шла к реке, и он позвал ее. Эй, сказал он. Там есть что-нибудь поесть?
Миг все было тихо. Вновь раскочегарили костер, и пламя там под камнями вселяло какую-то надежду. Нет, нету, ответила она.
Наутро они встали в какой-то дымчатый час и принялись облачаться в чокнутые церковные ситцевые наряды. Его не разбудили. Он приподнял край одеяла и выглянул. Между досок освещенного сарая ему были видны тощие вспышки белой плоти, будто птички трепетали. Девчонки вышли в своих платьях, пошитых под копирку, а мальчишка вынырнул из зарослей неуклюже и выглядел при этом неприветливо, насупленно и странно, словно малолетний извращенец. Все двинулись вверх по реке через лес, и Саттри сел в своем одеяле, чтобы лучше разглядеть это зрелище.
Не было их весь день. Он забрался в сарай и поискал среди кухонных припасов, в мешанине пожитков, но ничего съестного не нашел, кроме кукурузной муки да горсти белой фасоли, оставленной размокать. Развел костер и поставил на него фасоль, и отошел к реке посмотреть на ялики. Присел на корточки и стал швыряться камешками в водяных пауков, рассекавших по рябой реке.
Днем он посидел в прохладе под откосом. С юга надвигались летние грозовые тучи. Он оперся спиной на скальный уступ. В суглинке, словно каменные инструменты, торчали зазубренные лезвия сланца и гравия. Следы мышей или бурундуков, несколько сухих и безмякотных ореховых скорлупок. Темный каменный диск. Он дотянулся и подобрал его. В руке его – резной горжет. Большим пальцем он соскреб глину с лицевой стороны и разглядел двух стоящих на дыбах богов спина к спине, с накрашенными глазами и в шлемах с плюмажами, ножные браслеты в блестках подняты в танце. Они держали скипетры с птичьими головами, каждый воздет.
Саттри поплевал на диск и вытер его о штанину джинсов, и вновь всмотрелся. Таинственный подарок от исчезнувшей расы. На хладный миг в дождливом воздухе шевельнулся дух порядка постарше. Веточкой он вычистил каждую линию и бороздку, а слюной и полой рубашки надраил камень, держа его, прохладную линзу, в чашке своего языка, тщательно его высушивая. Серый и чуждый камень, таких он и не видал никогда.
Он снял ремень и карманным ножом отрезал тонкую ленточку кожи, и продел ее в отверстие в горжете, и завязал узелок, и надел себе на шею. На груди его тот лег прохладно и гладко, артефакт зари, где по железному пейзажу влеклись сумерки.
Он сидел на бревне и вырезал из ивовой палочки свистульку, когда семейство вернулось со службы. Он смотрел, как подходят по зарослям все шестеро, индейским гуськом. Когда все прошли мимо и дальше к лагерю, он встал, сложил и убрал нож, и двинулся за ними.
Вон он идет, пропел Рис.
Ага, откликнулся Саттри.
Мы видели, что ты спал, когда уходили утром. Не хотели тебя тормошить.
Женщины ушли в сарай переодеваться из нарядного, а Рис уселся под своим деревом как был в костюме. Саттри припал перед ним на одно колено и пригвоздил голодным взглядом.
Слушай, сказал он, не хочу никого тут этим доставать, но когда, к черту, мы тут едим?
Я рад, что ты меня про это спырсил, ответил Рис. Кому-то надо сходить в магаз, и я тут как раз подумал, не мог бы ты взять мальчишку и туда сбегать.
Вы же все только что оттуда.
Это да. Но, чтоб мне растак, если не дошел я туда и не сообразил, что что денег-то с собой не взял. И подумал я про это в аккурат когда в церкву заходили. Я-то собирался…
Ладно, сказал Саттри. Он протянул ладонь. Давай денег возьму.
Рис чуть приподнялся и подался к нему от своего дерева. Заговорил очень тихо. Об этом я хотел с тобой поговорить, сказал он.
Саттри с минуту пялился на него, а потом поднялся и встал, глядя на какой-то пейзаж поярче за ними всеми. Слышь, говорил Рис. Он дергал Саттри за штанину. Саттри сделал шаг прочь.
Слышь. Тут вот оно что, у нас столько расходов было на обустройство лагеря и подготовку всего, знаешь. Мы тут две недели уже торчим, и ничего, кроме одних расходов, тут неизбежно поиздержишься чутка, а раз ты напарник, настоящий, знаешь, напарник, вот я и подумал, что мы б могли расходы немножко поделить, пока не продадим нам груз, и я б тогда с тобой рассчитался. Сам понимаешь.
А что бы, к черту, ты стал делать, если б я не появился, когда приплыл?
Так а что тут, наверняка бы что-нибудь спроворилось. Всегда так бывает. Слышь…
Саттри вывернул карманы и собрал все, что у него имелось. Пара долларов и немного мелочи. Скинул деньги на землю перед Рисом. Сколько, прикидываешь, на вот это нам можно будет питаться? спросил он.
Можно что-то раздобыть. Он посмотрел на валявшиеся смятые деньги. Потыкал в них, как будто там что-то сдохло. Тут же немного, а? сказал он.
Нет, ответил Саттри. Уж точно, к черту, немного.
И больше у тебя ничего нет? Рис прищурился, глядя на Саттри.
Это все.
Он почесал голову. Ну, сказал он. Слышь…
Слушаю.
А давайте вы с мальчишкой сгоняете туда и купите нам немного хлеба и чутка мясной нарезки. Тут есть кукурузная мука и немного фасоли. Спырси старуху, чего ей прям позарез надо. Возьми кварту молока, если сможешь. Сам знаешь.
Саттри убрел искать мальчишку.
Я ж только что оттуда, сказал мальчишка.
Ну так подымай свою жопу, потому что ты опять туда идешь.
И вовсе не надо ругаться, сказал мальчишка. Воскресенье же, и все такое.
Ушли вверх по тропе через заросли. Она ему составила список, убористые каракули на клочке бумажного пакета. Он скомкал его в кулаке и метнул в кусты.
Через заросли шли с полчаса и выбрели на старую макадамовую дорогу, полузаросшую клочками травы, деревцами. По ней и двинулись,
