Дин Кунц - Эшли Белл

– Книга автобиографична? – спросил Пого.

– Не совсем, но в ее основе – подлинные события. Прототипом главной героини стала Арлин Блюм. С ней я познакомилась здесь, в Америке, после войны. Конечно, когда я писала роман, то внесла кое-какие изменения.

Разглядывая разворот обложки спереди, Пэкс промолвил:

– И вы назвали героиню Эшли Белл.

– Это имя не режет ухо американцу, – объяснила Тоба.

Пого был прям, как линия разметки на автомагистрали, и предсказуем, как дорожный знак. Услышанное явно сбило молодого человека с толку.

– Татуировка на руке у Биби: «Эшли Белл будет жить». Эта женщина в самом деле выжила, но ее имя было Арлин Блюм…

– А она до сих пор жива? – поинтересовался Пэкс.

– Как ни печально, нет, – ответила Тоба. – Она умерла четыре года назад.

– Значит, Эшли Белл – не имя реального человека, а литературный персонаж, – произнес Пого. – К чему тогда эта татуировка?

– Во время той первой встречи, когда она приехала ко мне вместе с мамой, – промолвила старушка, – Биби узнала, что я написала еще один роман под псевдонимом Галина Берг. Ей очень захотелось его прочесть. Я сказала ей, что книгу эту давно не переиздавали. На то есть все основания. Мой талант не пригоден для обработки подобного рода материала. Я нашла свою métier[104] в приключенческой литературе для девочек. Но Биби все же выклянчила у меня эту книгу.

– Не только для девочек, – возразил Пэкстон.

Цикл о школе для мальчиков «Академия храбрых» состоял из одиннадцати книг. Когда юный Пэкс еще жил на ранчо вместе со своей семьей, даже не помышляя о возможности стать в будущем морским котиком, он читал эти книжки.

– Мы с Биби познакомились через интернет только потому, что и я и она читали книги Тобы Рингельбаум.

– Она рассказывала. Это меня позабавило. К сожалению, книги для мальчиков не продавались так же хорошо, как для девочек. В противном случае я бы написала больше, – благообразные складки ее изборожденного годами лица выражали чистейшее удовольствие, а глаза цвета бренди сверкнули. – Мне было очень весело, когда доводилось влезать в голову юноши и воображать, что он чувствует, если ему приходится бить морды плохим парням.

– Девочки в книгах тоже неплохо справлялись с этим, – сказал Пэкс. – Думаю, это одна из причин, почему Биби так нравились ваши произведения.

– Вернемся к делу, – перебил его Пого. – Что означает эта татуировка? Где сейчас находится сознание Биби? Что ей снится или не снится? Что она там делает? Какое отношение ко всему этому имеет Эшли Белл?

– Тоба! – обратился к старушке Пэкстон, возвращая ей «Из пасти дракона». – Что вы думаете на сей счет?

– Есть еще одна странность, – старушка поставила книгу на полку, а вместо нее взяла соседнюю. – У меня немного экземпляров американского издания, поэтому я дала Биби британское.

Вместо дракона на обложке было изображено красивое лицо девочки лет двенадцати-тринадцати. Очень светлые волосы. Кожа такая же гладкая и чистая, как бисквитный фарфор. Замечательные, василькового цвета, широко посаженные глаза светились умом. Взгляд ясный, прямой. Милые округлости личика. В уголках рта заметна едва различимая складка, свидетельствующая о сопротивлении и в то же время мольбе о помощи. Казалось, на этот раз воображаемое и реальность стали едины.

– Когда Арлин Блюм прочла рукопись книги, прототипом героини которой она стала, милая женщина обрадовалась больше, чем ей следовало, учитывая, как плохо у меня получилось, – сказала Тоба. – Она была очень милым, великодушным человеком… Тем временем британский издатель решил изобразить на обложке лицо Эшли Белл вместо страшного дракона. Я с согласия Арлин послала им ее детскую фотографию. Девочкой она была очень красивой. Снимок, конечно, оказался черно-белым, но художник нарисовал с фото невероятно точное, почти реалистическое изображение. Уверена, что только поэтому британское издание покупали намного охотнее.

– Завораживающий взгляд, – признал Пого. – А когда она выросла, то стала красавицей?

– Да, но сердце у Арлин было даже еще более прекрасным, чем лицо. Как я уже говорила, она умерла четыре года назад, однако я до сих пор по ней тоскую.

Насколько поразительным ни казалось бы изображение на суперобложке, странностью это вряд ли можно было бы назвать.

– Тоба! – обратился к женщине Пэкс. – Мы не понимаем, каким образом и зачем Биби могла сделать себе эту татуировку. Какое отношение ко всему происходящему имеет Эшли Белл? Вы сказали, в этом деле «есть еще одна странность»…

– В романе Эшли Белл выживает в Дахау. Арлин Блюм тоже выжила. Героиня переезжает в Америку, как и ее прототип. В начале семидесятых она, подобно Арлин, становится успешным и уважаемым хирургом. Мой вымысел прочно привязан к правде жизни. Срисованная с Арлин, моя Эшли Белл в романе работает хирургом-онкологом и специализируется на раке мозга.

На западе солнце клонилось к морю. В небе проплывали разные по своим очертаниям облака. Оставалось еще с четверть часа. Вскоре день подойдет к своему концу на пылающем небосводе. Словно тáя, тени становились все длиннее и длиннее в золотистом свечении, которое вскорости должно было окраситься кровью.

Стоя у окна палаты № 456, Нэнси посмотрела вниз на больничную автостоянку. Увиденное ей совсем не понравилось. Женщина поспешно отвернулась. Ряды припаркованных автомобилей напомнили ей о гробах, которые Нэнси видела по телевизору. В этой передаче солдат, погибших на войне, отправляли самолетом домой.

Мэрфи спустился в кафе за сэндвичами и макаронным салатом на ужин. Есть они будут здесь, в палате дочери. Никто из них не хотел уходить, пока не закончатся отведенные для приема посетителей часы. Возможно, они задержатся подольше.

Пока Мэрфи отсутствовал, Нэнси решила завязать с риелторством, вне зависимости от того, как будут развиваться события. Ей нравилось продавать дома, помогать людям обрести новое жилище. В этом деле Нэнси преуспела. Риелтором, надо признать, она была лучшим, чем Мэрфи – продавцом досок для серфинга, а муж, что ни говори, добился в своем бизнесе определенных успехов. Но если что-то случится с Биби – не просто неопределенное что-то, надо смотреть правде в глаза: она умрет, – в любом доме мира в воображении Нэнси возникнет дух дочери. Показывая очередной особняк очередному потенциальному покупателю, она будет думать о том, что здесь могли бы жить Биби, Пэкс и их дети. Любой участок земли, ждущий, когда архитектор закончит проект дома, станет в ее глазах могилой, на которую вот-вот установят надгробный камень. В беспокойстве меряя шагами палату, выкрученная, словно тряпка в руках безжалостной судьбы, Нэнси предавалась горестным раздумьям.

Хотя со стороны могло показаться, что она собирается заключить с судьбой сделку, желая выторговать дочери жизнь, на самом деле это было не так. В подобного рода сделках нет ни малейшего смысла. Ну, возможно, пойдя на столь жалкую уловку, ты и почувствуешь себя чуть лучше, все же она придаст тебе ощущение, что ты что-то контролируешь там, где ничего от тебя не зависит, но в конечном счете во всем этом нет никакого смысла. Чему быть, того не миновать. Судьба – та еще сучка. Никаких сделок она не признаёт. Просто Нэнси отчетливо понимала, что смерть дочери, которой предстоит умереть совсем молодой, лишает смысла всю эту работу, связанную с продажей недвижимости, лишает смысла само ее существование. Однако надо смотреть правде в глаза, как бы тяжела она ни была.

Нэнси стояла у кровати и смотрела на лицо впавшей в кому дочери, и в этот момент из поврежденного уха полилась свежая кровь. Она попала на наволочку подушки, затем на простыню. Создавалось впечатление, что невидимое нечто вновь изо всей силы оцарапало Биби ухо, и теперь, когда корочка свернувшейся крови содрана, кровотечение возобновилось.

Около сотни футов Биби преодолела, бредя сквозь белое безмолвие, вполне достойное того, чтобы сравниться с арктической метелью. Конечно, леденящего тело ветра и полярной стужи здесь не было, но ориентацию она все равно потеряла. Было страшно. Когда свет, льющийся из окон вагончика-трейлера, стал не ярче фантомного свечения только что выключенного экрана телевизора, Биби вытащила фонарик, лежавший во внутреннем кармане ее куртки, и осмелилась его включить.

Если у них тут по территории бродят охранники, ее могут заметить, но сейчас это не особо тревожило Биби. Интуиция подсказывала ей, что, коль что-нибудь и произойдет, дело придется иметь с обыкновенными безоружными отставными копами по найму. С тех пор как Пого прикатил на своей машине к магазинчику «Погладь кошку» и она отправилась в путь в поисках ответов, Биби преодолела куда большее расстояние, чем показывал счетчик пробега. Ей казалось, она заехала в незнакомую страну на неизвестном континенте и теперь стоит на краю безымянной пропасти. Есть привычный всем мир и мир сверхъестественного, который бросает на него тень. Занавес, их разделяющий, сначала прохудился, а теперь вообще изорвался в клочья.