Борис Кригер - Тысяча жизней. Ода кризису зрелого возраста
Чтобы быть хорошим писателем, надо не просто знать людей, нужно любить людей. Вольтер, говорят, любил человечество, но терпеть не мог людей… Был ли он хорошим писателем? Я как-то зачитался его философской сказкой «Задиг»… Это было еще на довольно ранних фазах моей внезапной страсти к французскому, и шарм того факта, что в моих глазах строчки великого Вольтера обретают свой первоначальный смысл в тех звучаниях, какими он слышал их сам, производил на меня слишком трепетное, а потому далекое от объективности впечатление… Однако, мне кажется, он все-таки любил не только человечество, но и некоторых отдельно взятых людей. По крайней мере одного человека. Например – самого себя. А что, Вольтер не человек? Ну, уж в этом-то вы ему не откажете. Конечно, язва еще та… Ну, что поделаешь! Лучше язвы, чем пустые полки библиотеки мировой литературы…
Сначала эта проснувшаяся к моим тридцати трем годам увлеченная любовь к людям меня насторожила… Не секрет, какой это критический возраст для ловцов человеческих душ и человеколюбцев… Но когда мне стало тридцать пять и меня все еще за эту любовь не распяли, я успокоился.
Мне кажется, распятие за любовь – это слишком жестокое наказание. И главное, за что? Только и всего: обаятельный паренек хотел всем разъяснить, как не быть совсем-то уж свиньями… Ах, не мечи, Иисусе, бисер… не мечи… Рана моей психики от этого дурацкого распятия, видимо, никогда не заживет.
Я помню, мы сидели с Иисусом в какой-то дешевой забегаловке на рынке Махане Иегуда в Иерусалиме и ели хумус. Вы знаете, в Израиле во все века ели хумус. Его не так трудно готовить[12]. Многие чужие для нашей обетованной земли не любят хумус, я сам сначала не любил, но стоило мне провести свой десяток лет в пустыне, соблазняемым различными дьяволами, как хумус стал одним из моих любимых лакомств.
Иисус выглядел грустным. Мы оба знали, что ему предстоит, и мне хотелось плакать от этого кошмара.
Он сказал мне на иврите, потому что знал, что я плох в арамейском:
– Ата йодэа, ани аазов этхэм бэ-каров, аваль аниахзор…Tohaeанашим, бэвакаша… Лефахот ад ше-аниахзор…[13]
Я растерянно сказал: «Бэседер…»[14], мы расплатились за хумус и вышли. Это был тот редкий момент, когда за Христом не следовали его апостолы. Мы дружили с ним неофициально. Не для протокола. Я не крестился, он меня не спрашивал, почему… Какая разница?
Иудея вся пылала ненавистью и злобой, точно так же, как она пылает сейчас. Мы с опаской обошли двух римских стражников, стоявших на углу. Они курили «Мальборо» и сплевывали на нашу обетованную землю, не принявшую ни меня, ни его…
Иисус сел в свой старенький, повидавший виды «фольксваген-жук», я его поцеловал в щеку и почувствовал горьковатый вкус слезы.
– Боря, ты уж тут потерпи без меня… Я знаю, будет тяжело. Я знаю… – добавил он уже по-русски. Я хотел его остановить, но знал, что это не поможет…
– До свиданья, – сказал я и крепко пожал его тонкую, почему-то холодную, видимо, от волнения, руку. Его рукопожатие было слабым и ласковым. Мне хотелось рыдать.
– Jlehumpaom[15], – обыденно попрощался он и уехал, не оборачиваясь.
Это был пасхальный вечер. Я точно знал, что увижу его нескоро… Наутро я все узнал из газет…
Сколько таких историй происходит изо дня в день на нашей страшной обетованной земле? Скольких христов разрывают в клочья взрывы? Скольких христов убивают пули? Не успевает высохнуть кровь одного, как в израильской газете «Идиот ахронот»[16] появляется новое объявление:
«Народу Израиля требуется мессия с опытом. Рекомендации от Понтия Пилата обязательны». Что поделать! Людям нужен мессия.
Я не хочу быть Христом, потому что мне страшно. Но я согласен любить людей. Приглядитесь – они все такие милые!
Вы знаете, теперь мне кажется, что эта последняя встреча с Иисусом была не со мной, как это бывает с волнующими событиями, произошедшими на другом континенте, в другую эпоху, в ином измерении. Но так ли важно, почему я безумно люблю людей? Важно, что у них милые и смешные лица, многочисленные странные и несмелые мысли, обаятельные улыбки, узкие и широкие глаза, темная и светлая кожа…
Несмотря на то, что мне кажется, что я знаю наперед, что они мне сказали бы, мне все они интересны, и я учу их языки, путешествую по их странам и, в общем, в награду живу их чужими, но от этого не менее милыми мыслями и жизнями.
Спасибо вам, люди, за то, что вы есть и до сих пор меня не распяли! Я буду вас любить тихо и безвозмездно… Только, пожалуйста, не бейте меня и не убивайте моих любимых. В остальном я практически не имею к вам претензий. Солнышки вы мои…
Глава седьмая
Почему я уверен, что все люди сволочи
Ну а как им не быть сволочами? Все бегают, суетятся, жратвы на всех может не хватить. Вон в Африке до сих пор голодают. Не посуетишься, не по сволочишься – будет плохо. Вот, собственно, и все объяснение. Если отбросить все формальности, от человека останется противное голое существо, лживое, жадное, завистливое – короче, сволочь. Да что я вам говорю, вы и сами знаете.
Вы скажете, мол, как же так, в прошлой главе ты тут на людей чуть ли не молился, а тут как сковородкой по морде – мол, сволочи вы все, и всё тут. Мол, неувязочка!
Никакой неувязочки. Любовь к идеальному человеку, эдакому ангелочку в коротеньких штанишках – это товар фальшивый. Если вам его предлагают – не берите. Только деньги выбросите.
Принимайте только настоящую любовь к вам, которая не за что-то, а скорее, вопреки чему-то. Вот это по-нашему! Это круто. Я, конечно, извини, дорогой Лев Николаевич, вторую щеку под пощечину не подставлю, а скорее, сам залеплю по роже. Хотя в молодости меня обычно били, а теперь не знаю. Уже лет двадцать не пробовал. Наверное, тоже побьют. Опыт быть битым – как езда на велосипеде или игра на скрипке – по-настоящему никогда не забывается, потому что это, как говорят в народе, память не мозговая, а мышечная. Ну так вот, Лев Николаевич, вы меня и не уговаривайте. Но у меня есть другая идея и, может быть, вам, мой милый дедушка-бородач со строгой картошкой носа, понравится.
Признав, что люди исторически-эволюционно сложились как отъявленные сволочи, ты как бы больше ничего от них не ждешь, ничему не удивляешься и как бы почти не страдаешь, ибо чего сердиться на явление природы? Не будь идиотом, не попадайся под ураган, цунами, землетрясение, если можешь. Ну, а не удалось – терпи.
Однако я достигаю эмоционального равновесия, спокойно относясь к очередному проявлению сволочизма: низости, предательству, воровству, лжи и ненависти, – потому что ничего другого от людей не жду, а когда получаешь что-то ожидаемое, хотя бы остается удовлетворение, что, мол, «я же говорил».
Больше, чем от вышеперечисленных проявлений сволочизма, я страдал от непредсказуемой дурной нерациональности людей. Они лезут с глупыми дрязгами, когда вся очевидная логика требует промолчать, или, наоборот, остаются в бездействии, когда нужно сделать элементарный шаг и проблема решится.
Но и с этим я справился, заранее предсказывая глупость и нерациональность.
Зато какое счастье, когда я обманываюсь в своих ожиданиях и кто-нибудь неожиданно делает что-нибудь хорошее вопреки своей сволочной природе! Не из страха, не из-под палки, а просто так! О, это счастливые моменты для моей души!
Такое тоже случается. Чаще всего я не верю и ищу материальные сволочные причины лояльного поведения или проявления широты души. К сожалению, я их чаще всего нахожу, даже если они в действительности отсутствуют. Но так или иначе, я счастлив, когда люди проявляют великодушие, нежные чувства, любовь, заботу и милосердие.
От редкости таких моментов мне все время хочется плакать, но я мужского пола и мне нельзя, поэтому я сдерживаюсь, и потом у меня болит где-то между глаз…
Не ждите, как я, ничего хорошего от людей, и каждый раз, когда вы не ошибетесь, вы будете довольны своей проницательностью и готовностью к шантажу, воровству, обману и насилию, ибо готовый к шантажу найдет, чем себя защитить и чем ответить, готовый к воровству повесит замок и оплатит страховку, а готовый к насилию наймет охрану или уедет к черту на кулички, где доставать его будет себе дороже.
Но если вы ошибетесь и достанется вам от человека нечто божественное, типа проявления приязни или милосердия, – считайте, вы прожили не зря, ибо были свидетелем настоящего чуда, ради которого стоило жить!
Глава восьмая
Как я открыл, что я Весы
По знаку Зодиака я Весы… Ну, так оно и есть. Я всегда балансирую между двумя крайностями. В общем-то, это не так уж и плохо. В мире все находится в некотором дуалистическом балансе.
Возьмите хотя бы пиратов. Казалось бы, убийцы и грабители, страшные люди, а какая примесь романтики в наши извращенные навыворот времена! Я, помню, был капитаном небольшого судна, возившего табак из Бразилии. Так мы еле унесли ноги, когда пираты подожгли наш корабль. Так что лично я не вижу никакой романтики в этой непристойной профессии. Представьте себе, посреди океана горит и дымится корабль, полный табака… Такой «трубки мира» я ни до, ни после не видел…
